Michael - Зверь внутри
— Молодой человек! — вдруг раздался над самым ухом старческий голос.
Пареев остановился как вкопанный и поднял глаза на говорившего. Перед ним стоял пьяненький по обыкновению Антип Андреевич. Ушедший полностью в свои мысли, участковый никого и ничего не замечал вокруг. А тут какой-то старикашка что-то вопит в ухо.
— Здрасте, — раздраженно проговорил он и собрался идти дальше.
— Подождите, молодой человек, не спешите так, — старый учитель ухватил Пареева за рукав.
«Тебя еще не хватало, старый хрыч,» — злобно подумал Виктор.
— Я поговорить с вами хочу, — продолжал Антип Андреевич, словно и не замечая взвинченного состояния Пареева.
— О чем? — буркнул тот. — Я вообще-то занят.
— Ну, я много времени у вас и не отниму… Просто… Витя… Можно я буду называть вас Витей?
Пареев кивнул.
— Так вот, Витя, вы ведь собираетесь жениться на нашей Анечке Авдотьиной?
«И этот туда же,» — со злобной тоской подумал Пареев.
Он пробурчал что-то невразумительное.
— Это хорошо, — отозвался Антип Андреевич, словно участковый дал ему полностью утвердительный ответ. — Такая славная девушка, такой славный молодой человек…
«Начинается,» — у Виктора уж и на злобу сил не осталось. Лишь тупое безразличие.
— Я пойду, — вяло пробормотал он.
— Конечно, конечно, — мелко-мелко закивал старый учитель. — Только будьте осторожны, Витя.
— Осторожен? — Пареев моментально напрягся. — Вы мне что, угрожаете?
— Угрожаю? Я? — Антип Андреевич посмотрел на участкового как на человека умственно не вполне полноценного. — Как я могу угрожать вам, представителю власти? А главное — зачем?
«Действительно, — подумал Пареев. — И чего это я несу такое.»
— Простите, — пробурчал он.
— Я не угрожаю молодой человек, нет, я предостерегаю!
— Предостерегаете? От чего?
— Не от чего, а от кого!
— Вот как? И от кого же?
— Да от нашего новенького… Как его… Щуплова. Он — опасный человек.
— Опасный? Щуплов?…
Пареев и не знал, что думать. Либо сбрендил старик вовсе, либо просто происшествие с Щупловым перед домом Пименовых, о котором он был уже наслышан, произвело на старика столь гнетущее впечатление, что теперь он видит от этого шибздика угрозу для всех…
— Да, опасный, — повторил Антип Андреевич. — Разве не видно?
«Уж, если Анька убежала с ним, то действительно опасный, — подумал Пареев. — Только я с этой опасностью как-нибудь разберусь.»
— Нет, не видно, — проговорил он вслух. — Он же мелкий… Сволочь, конечно, но… Таких гадов давить надо, — злобно закончил он.
— То-то и оно. А сил-то у вас, Витя, хватит?
Несмотря на то что настроение у Пареева было хуже некуда, он расхохотался.
— У меня? Да я кандидат в мастера спорта по дзюдо… Я…
Старик, посмотрев на петушащегося участкового, усмехнулся.
— Хорошо бы, коли бы это вам пригодилось, — задумчиво проговорил он.
— Что вы имеете ввиду?
— Я? — Антип Андреевич неожиданно стушевался. — Да так… Ничего… Вы уж простите старика, заговариваюсь… Не знаю, что на меня нашло…
Антип Андреевич быстро зашагал прочь. Посмотрев ему вслед некоторое время, Пареев пошел было своей дорогой.
— Девку береги! — раздался вдруг за его спиной голос учителя.
Участковый повернулся, но Антип Андреевич уже скрылся за поворотом.
«Странный старик,» — подумал Виктор.
…Александр и Аня целовались. Как и просила девушка, они больше не гуляли по Ясину и не мозолили глаза ее односельчанам, и это придавало ей уверенности. Хотя с самого начала, тщательно взвешивая в голове слова матери против Щуплова и слова Васьки — за, она больше склонялась к осознанию правильности первых. И собиралась раз и навсегда объясниться с Александром. И расстаться. Но вышло иначе… Они целовались.
— Милая, — шептал Щуплов, и слова, никогда раннее им не произносившиеся, сейчас слетали с его губ легко и естественно. Девушка ничего не отвечала, прижимаясь к далеко не широкой груди Александра.
Странное возбуждение владело Александром… Сексуальное… Да, действительно, сексуального в нем было немало, но, помимо того… Хотелось взять Аню на руки и нести, нести, хотелось рассказать ей, как хорошо зверем красться в ночи, выслеживая добычу, и еще… хотелось укусить. Не с целью причинить какой-либо вред, конечно же, нет, но чтобы приобщить…
Это слово всплыло у него в мозгу и прочно обосновалось в глубине сознания. Приобщить… Конечно, ведь девушка должна была быть его, причем его до конца, чтобы никто и никогда не смог ее у него отнять. Но для этого нужно было одно: укусить… Чуть-чуть, чтоб только выступила кровь… Но, рано, еще рано… Нужно полнолуние, а луна еще пока зарождается… Через неделю… и тогда никто и никогда не сможет встать между ними… Никто…
Аня чувствовала себя странно. Ее робкое сопротивление было сломлено через какую-то минуту, и она была этому рада. Вдруг вся та уверенность, что она чувствовала вблизи Пареева, показалась ей и не уверенностью вовсе, а так, пародией на уверенность. Да и что могло внушить уверенность рядом с самовлюбленным, грубым Пареевым? Откуда взялись в голове девушки касательно участкового такие мысли, она не знала, да и не задумывалась над этим. Ей было просто хорошо… И хотелось мчаться рядом с любимым человеком сквозь ночь, чтобы полная луна освещала путь…
А Пареев сел в засаду. Придя домой, поразмыслив над словами безумного старика, он пришел к выводу, что было бы неплохо еще раз встретиться с этим недоноском Щупловым, чтобы раз и навсегда выяснить с ним отношения. Если поначалу он и думал, что Аня где-то с его соперником, но все же сомневался, то после разговора с Антипом Андреевичем участковый уверился в этом окончательно, хотя ничего такого, подтверждающего его догадку, старик и не говорил. И теперь, поразмыслив, он решил поймать парочку с поличным и потолковать. Да, один раз он уже их встречал, но то было средь бела дня, в центре деревни. А в сгущающихся сумерках, когда никого больше нет — совсем другое дело. И разговор мог выйти куда как более продуктивным…
Виктор особенно не таился. Но и не показывался на глаза, чтобы, не дай Бог, кто-нибудь из Авдотьиных его не заметил и не лишил удовольствия лично и наедине поговорить с негодяем, покусившимся на его невесту. Аню, как предполагаемую свидетельницу, он в расчет не брал.
…На этот раз его ждало жестокое разочарование. Девушка шла одна.
Она вздрогнула, когда Пареев, выйдя из тени сиреневого куста, внезапно очутился перед ней, но быстро пришла в себя и спросила слегка даже капризным тоном:
