Глен Кук - Коварное бронзовое тщеславие
– Продавец тоже удивился, – сказал Сальвейшн. – Думаю, он просто не мог представить, для какой пьесы требуются настоящие бронзовые мечи, а не раскрашенное дерево. «Вы правда собираетесь использовать их как постановочный реквизит?» – спрашивает он. «Вроде того, – отвечает один из стариков. – Но нам нужна дюжина рабочих мечей, сделанных из бронзы. Точнее, нет, на самом деле нам нужно пять. Семь у нас есть. Но их придется отдать на перековку тому кузнецу, который изготовит для нас новые». А второй старик добавляет: «А может, лучше сразу заменить их на новые».
– Интересно, – задумчиво сказал Морли. – Всплыло число двенадцать.
Моя первая мысль была о том, какие усилия пришлось приложить продавцу бутафории, чтобы держать себя в руках. Заказ на эти мечи, изготовленные специально для покупателя, наверняка равнялся месячной выручке магазина. И какое ему дело, как их будут использовать?
Потом до меня дошло, о чем говорит Морли.
– Значит, двенадцать? Интересно.
Законы о колюще-режущем оружии не распространяются на религиозные артефакты, предметы старины или их копии. Разумеется, это щекотливый момент. Если красный берет изъял у вас реплику старинного меча, вы можете отправиться в суд и выиграете дело – года через два. Плюс до конца жизни останетесь в списке людей, к которым у Стражи особое отношение.
– Действительно интересно, – сказал я. – Это старик назвал какую-нибудь причину, по которой они хотят бронзовые мечи?
Наверняка это что-то отвратительное. А за отвратительным мы и охотимся.
Йон Сальвейшн начинал сердиться. Он выложил все, что знал, и не желал играть в допросы.
– Думаю, они хотели заняться воскрешением.
Не обращая внимания на его настроение, я поднажал:
– Ты их рассмотрел?
– Только мельком. В толпе я их не узнаю.
– Черт. Это находка. Спасибо. Вот что я тебе скажу: когда будет минутка, навести Покойника. Он отыщет улики, которые ты заметил, но сознательно не запомнил.
Я мог не объяснять. Он часто становился жертвой Покойника.
– Позже. После представления.
Помимо готовящейся пьесы, у Сальвейшна имелось еще две, одна из которых тоже шла в «Мире». Этот театр был уникален в том смысле, что мог вместить четыре пьесы одновременно – кошмар, который нравился только публике.
Я хотел спросить, не подзовет ли он к нам на минутку Аликс Вейдер, но тут необходимость в этом отпала. В зал вошел ее отец вместе с Хитер Гилби. Супруга Манвила управляла «Миром», который принадлежал пивоварне. Люди Морли мгновенно нашли для них столик, к недовольству пары, которая вынуждена была ждать. Хитер отважно рассекла театральную толпу, чтобы пригласить Аликс присоединиться к ней с отцом.
Теперь мне не придется сталкиваться с яростной солидарностью всех этих дам.
Я решительно отвернулся.
– Эта Аликс – та еще штучка, – фыркнула Белинда.
Я вопросительно поднял бровь.
– Она злится, потому что ты обидел ее подругу, хотя сама неоднократно тебя подзуживала.
– Уверен, она бы сказала, что это совсем другое не наше собачье дело. Ты узнала что-нибудь полезное?
Она не стала обвинять меня в самонадеянности. Мы оба знали, что она поможет с охотой. Если бы речь шла о ее личной жизни, я бы сделал то же самое, точнее, уже делал. С деловыми проблемами я бы Белинде помогать не стал, да и она бы не попросила о помощи.
– Пока ничего. Слишком рано. Но такое крупное событие обязательно пустит рябь.
Без сомнения. Вскоре мы узнаем о множестве незначительных странных происшествий, например, заказе на бронзовые мечи. Большинство не будет иметь отношения к Страфе или Турниру, однако их нужно заметить, расследовать и передать на изучение Покойнику.
– Теперь мы играем в терпеливость, Гаррет. Излишняя спешка отправит тебя в могилу, следом за женой.
Даже Белинда полюбила Страфу.
– Головой я это понимаю. Но с сердцем у меня проблемы.
– Я загляну в магазин, о котором рассказал Йон Сальвейшн, – предложил Морли.
Белинда покачала головой.
– Ты останешься здесь, со своими баклажанами, любовничек. Изображая примерного гражданина. Предоставь плохим парням нарушать законы.
Губы Морли сжались в тонкую белую линию, но потом он сообразил, что Белинда хотела защитить его, а не лишить мужественности, загнав под каблук социальной рутины. Он расслабился, кивнул и сказал:
– Кто-то должен позаботиться о том, чтобы наш вожак стаи добрался до дома, не лишившись жизненно важных частей тела.
– Я ценю твою заботу, Морли, – отозвался я, – но… Белл, когда ты собираешься отправиться в тот магазин?
Она вскинула брови. Никогда не умела поднимать только одну, это прерогатива душки Гаррета.
– Если скоро, я присоединюсь к тебе. Мне нужно возвращать свои навыки.
Белинда посмотрела на Морли. Между ними что-то проскочило, и она сказала:
– Как насчет после того, как ты справишься со своим обедом?
– Кроме дома, мне идти некуда.
35
Магазин оказался с претензией и броским названием «Дивные диковины». Название я не просек. И, возможно, не я один, потому что никто не смог мне его растолковать. Работников я расспросить так и не смог. У меня почти не было шанса раскрыть рот. Белинда хотела, чтобы я держался в тени и молчал. А не задавал вопросы, которые могут связать наш визит с поиском Операторов.
У нее на уме было что-то еще, но она не собиралась со мной делиться.
Моргнув глазом и взмахнув рукой, она вызвала семейный экипаж Контагью в сопровождении полудюжины очень крупных суровых мужчин, которые правили лошадьми, ехали на подножке и скакали перед экипажем и за ним. То, что эскорт Белинды сегодня состоял всего из шести человек, свидетельствовало о царящем в преступном мире затишье – на данный момент.
Белинду поджидало намного больше трудностей, чем ее отца: потому что она была женщиной. Многие амбициозные негодяи просто не могли поверить в ее отчаянность и безумие. И очень зря.
Мы добрались до магазина, который описал Йон Сальвейшн. Он действительно назывался «Дивные диковины». Так гласила уличная вывеска. Потрясающе. Громилы Белинды оцепили его, никому ничего не запрещая, установив однонаправленный поток посетителей. Никто не жаловался. Эти парни добивались желаемого, просто стоя поблизости с суровым видом.
Внутри обнаружилось несколько покупателей, все в отделе заказов. Белинда оттеснила старшего из двух продавцов отдела бутафории. Судя по описанию Йона Сальвейшна, именно он обслуживал стариков, желавших бронзовые мечи. Белинда пододвинулась достаточно близко, чтобы ее жаркое дыхание и пышная грудь производили устрашающее впечатление.
