Сергей Алексеев - Молчание пирамид
Ночь и в самом деле показалась короткой, скоро в восточной стороне неба посветлело, и еще невидимое солнце сначала прорезало щель в тучах на горизонте, а потом и вовсе подняло их до зенита, словно колпак. Сумка и вправду нашлась: стояла всего в четырех шагах, разве что немного в стороне, однако ни леса, ни труб на горизонте не было. Все те же мшистые увалы, подсвеченные зарей и от того словно покрытые красным бархатом, красивый и грозный мир…
Он ощупал землю вокруг себя: роса все-таки выпадала, не могла не выпасть при такой разности температур, однако мох сразу же выпивал ее и становился лишь чуть влажным. Вместе с солнцем и очистившимся небом поднялся теплый южный ветер, за несколько минут высушивший все, что не было выпито. Самохин открыл шпроты, выдавил и проглотил масло, но рыбу есть не стал, поскольку жажда сразу же усилилась, а пища начала бы тянуть воду из организма. Он пошел строго на север, ориентируясь по солнцу и этим песчаным волнам, которые катились в попутном направлении. Была полная уверенность, что через пять-семь километров он обязательно выйдет из этой замшелой пустыни, если не к стеклозаводу, то хотя бы к кромке лесов. За весь вчерашний день он не мог уйти дальше этого расстояния, поскольку шел как турист, часто останавливался, прислушивался к своим чувствам и снимал на видео.
Только бы не уехал таксист…
Самохин ждал появления леса за каждым холмом и уже не прятал камеру в сумку, однако и невооруженным глазом было видно, что впереди только горбы увалов. В какой-то миг в груди ворохнулось что-то похожее на отчаяние, но в это время он заметил на горизонте какой-то темный остров, точнее, гряду, выделяющуюся на фоне общей зелено-серой раскраски пустыни. Это вполне мог быть таежный массив, выдающийся мысом, и Самохин прибавил шагу. Он старался не смотреть вперед, тем более в видоискатель, чтобы не спугнуть появившуюся надежду, и лишь когда одолел три пологих холма и взошел на четвертый, отчетливо увидел, что это не остров, а какое-то длинное, многоярусное строение, похожее на пчелиные соты.
Спустился с горы, поднялся на другую — точно, натуральные соты, только ячейки почему-то круглые…
Что это? Обман зрения, призрак?..
Еще через два увала взору открылся высокий и крутобокий холм, в склон которого был вмурован высокий штабель пустых деревянных бочек, уже полусгнивших и замшелых. Самохин обошел его вокруг — ни единого свежего следа, никаких признаков воды, а кругом лишь замершие зеленые волны…
И все равно он не почувствовал паники, мысль работала четко и трезво. С рассвета, как только он покинул место ночлега, прошло пять часов, и за это время он прошел всего километров двенадцать, если считать по прямой, а учитывая, что двигаться приходится с горы и в гору, то около двадцати. Если идти в таком же темпе и дальше, то к вечеру он в любом случае должен куда-то выйти — в тайгу, к какому-нибудь ручейку, на дорогу или к жилью. Не бесконечная же эта пустыня, в конце концов! Нужно строго держать направление на север, ибо там есть леса, это огромное болото, которое вряд ли случайно обойдешь, есть реки и, наконец, обжитая, превращенная в поля, лесостепь. Важно не сойти на круг, непроизвольно повинуясь движению солнца, и все время делать поправки…
Ничего, что не дождется и уедет таксист, получивший деньги сполна — найдется попутный транспорт; несколько хуже, если опоздаешь на самолет, но и это поправимо — можно сдать просроченный билет, добавить немного и купить новый…
Он поднялся с земли и тут же сел от резкой боли в мышцах: судорогой сводило ноги, первый признак обезвоживания. Кое-как размяв икры, Самохин двинулся дальше и скоро бы разошелся, но внезапный порыв ветра в спину опрокинул его, заставив встать на четвереньки. И только он разогнулся, как в кармане неожиданно зазвонил телефон, молчавший все это время и потому забытый.
Оказывается, здесь, возле зарытых бочек, была связь, причем, шкала уровня оказалась полной — значит, где-то не так уж и далеко есть большой населенный пункт или автомобильная трасса!
— Сережа, приезжай за мной, — без всяких предисловий попросила Саша. — Меня уже притомил этот твой костоправ!
Сам звонок и ее голос здесь, в зеленой безлюдной пустыне, звучали как-то нелепо и странно, поэтому он так же нелепо переспросил:
— Приехать за тобой?
— За мной, покровитель, за мной! — это уже был не каприз, а жесткое требование. — Звоню тебе второй день и едва дозвонилась! Почему ты не отвечаешь?
— Телефон молчал…
— Не ври, — совсем уж грубо сказала она. — Звонок проходил, а ты не отвечал.
— Что случилось?
— Он заставляет собирать эти проклятые черепки! А я не хочу! Это ужасный человек!
— Но сейчас я не могу забрать тебя. — растерянно произнес он, озираясь. — Я далеко от Москвы…
— Как это — далеко? Ты же сказал, уедешь в командировку не раньше вторника, а сегодня суббота!
— Я еще не в командировке, — совсем уж глупо стал оправдываться Самохин. — Мне нужно было слетать в Сибирь… Я сейчас в Сибири!
— Все равно приезжай! Я ушла от костоправа и сейчас у его соседки, у бабушки. Здесь даже автобусы не ходят!
— Хорошо, я приеду… Но не скоро!..
— Почему?
— Я заблудился! — неожиданно для себя признался Самохин и рассмеялся от этого. — Понимаешь, иду полдня и не могу выйти! Но выйду, потому, что уже появилась связь…
— Ты в лесу?
— Нет, в пустыне! В древней пустыне! Вокруг меня настоящие барханы, только покрыты мхом…
— Сережа, что с тобой?.. — в голосе послышался испуг, но в этот миг связь оборвалась.
На экране «хитрого», чувствительного и защищенного от прослушивания, телефона было пусто, светилась лишь шкала уровня зарядки аккумулятора.
Самохин подождал минут пять, покрутился на месте, но связь так и не появилась, и мало того, начало казаться, что звонка не было и он говорил сам с собой. Тогда пересиливая боль стреляющих в мышцы судорог, он поднялся на холм и там посмотрел на экран.
Шкала оставалась на нуле.
И все равно он еще некоторое время шел с телефоном в руке, хотя отлично понимал, что ветром радиоволны не наносит и сотовая связь или есть, или ее нет. Это могло означать помутнение рассудка, опять же от обезвоживания…
Но что-то уж слишком скоро — всего двадцать девять часов не пил воды. Правда, вчера сильно потел на подъемах…
В поддень ветер стал горячим, солнце ушло на юг и теперь обжигало плечи даже сквозь одежду, но Самохин теперь не останавливался, даже когда попадал в короткую тень, роняемую крутым увалом. Он еще мог идти быстрее, особенно на спусках, когда следовало лишь переставлять ноги, однако выбрал бредущий, размеренный и однообразный ритм, который не давал мышцам сильно напрягаться или расслабляться. Изредка на холмах он вскидывал видеокамеру и на ходу рассматривал прыгающий горизонт, пока на экране не замигал значок батареи.
