Расселл Джонс - Выше головы!
— Улечу, — как и раньше, солгал я. — Куда я денусь!
«Я заслуживаю прощения?»
И вот настал мой «последний день». Совсем как у тех людей в прошлом, которых приговаривали к смерти. Или у самоубийц, когда они сами принимали решение — и ставилиточку и тем навсегда отделяли себя от остального большинства, надеющегося на судьбу, удачу или что там ещё бывает… От этого было одновременно легко и тревожно, тем более что я попадал в промежуток между казнью и добровольным лишением себя жизни. Уникально, как и всё, что меня касалось, но мысль об этом вызвала лишь слабую усмешку. Я волновался о том, что всё пройдёт.
В любом случае, оно будет — Жубер сказал, я подчинился. А чтобы он не сомневался в моей решимости, я решил обойти всех, кто особенно важен для меня — как бы повидался и при этом простился. Пусть он в лишний раз убедится, что всё всерьёз!
Позавтракал я в «Огоньке», среди детского визга и старых мореходных карт. Давно я сюда не заходил! Одни выросли, другие подросли, появились новые мордашки. Я сидел за столом с Ирмой и Юдесом. Они ожидали прибавления в семействе, а поскольку детей вынашивала Сара, она там тоже была — уже на правах будущего члена семьи: биологические мамы с опытом донорства пользуются особым доверием.
Рыжеволосая валькирия полностью оправилась от «Тотошки» и вновь была готова к бою — лишний раз я порадовался, что Кортес последовал моему совету и большую часть дня прятался в своей комнате. При первой встрече Ирма едва не вцепилась ему в волосы, поскольку уже знала о «спектакле» — и страшно негодовала по этому поводу:
— Я понимаю, когда у Квартеров устраивают такие подковёрные хитрости… Или когда на наших заседаниях начинается игра представителей, кому какие квоты нужны… Но прямо так, среди бела дня, врать мне прямо в глаза! — и от возмущения она одним махом прикончила большой бокал с соком.
Её детишки, привыкшие к подобной гиперэмоциональности, даже не посмотрели на маму — продолжали делить свои порции, перекладывая одному кружки моркови, а другому — нарезанное кубиками мясо в подливке. Юдес уговаривал малыша не плеваться едой, временами проигрывая. Сара смотрела на этот цирк с выражением бесконечного умиления, так что вопрос «не пропало ли у неё желание рожать ребёнка именно для этой семьи» не вставал.
За соседними столиками было не скучнее. Правда, моё присутствие задавало тон, и происходящее можно было назвать «уроком сексуального воспитания»: заинтересованные лица изображали губки бантиком, румянец и кокетливое хлопанье ресницами — всё, как у взрослых в кино. А всё из-за того, что, поздоровавшись, я пообещал сфотографироваться с самым воспитанным ребёнком. Некоторые девочки вели себя настолько пристойно, что это выбешивало их братьев, которые недоумевали по поводу резкой перемены в поведении вчерашних хулиганок. Дошло до того, что сорванцы, не участвующие в конкурсе на лучшее поведение, принялись как бы нечаянно швыряться содержимым своих тарелок, что тут же пресекалось родителями…
— Как отправили нашу смену? — поинтересовалась Ирма, устав возмущаться. — Хорошо проводили?
— Дана совсем выросла! — ответил я невпопад, но она, как ни странно, поняла и понимающе переглянулась с Сарой.
— Да, растут наши детки, — улыбнулась Ирма. — Это верно! Я ещё раньше поняла. Я же старшая была! Смотришь, как он бегает туда-сюда с самолётиком, а не успеешь моргнуть, как уже выше тебя.
— Здесь то же самое, — уточнил Юдес, вытирая своё лицо и грудь, заляпанные выплюнутой морковью. — Не успеешь моргнуть, — он выглядел особенно спокойным по контрасту с огненнойсупругой.
— Вот поэтому я участвую только так, — вздохнула Сара. — Очень всё быстро! И главное, без перерывов. А надо всё успеть, научить, показать, и всё в своё время. Как вы это выдерживаете?
Юдес с Ирмой переглянулись — и рассмеялись дуэтом. Малыш тоже захохотал, хлопая ладошками. И только близнецы продолжали заниматься своими тарелками, сортируя и перекладывая…
Я вспоминал, как они сосредоточено выковыривали из своих порций «забракованное», пока стоял на складе и пялился в экран — пришли другие заказы, но путаницы было гораздо больше, чем в прошлый раз. Содержимое расходилось с маркировками на контейнерах, и только вскрыв всё и сверив, я убедился, что доставлено всё нужное. Но на это ушло несколько часов — мне пришлось бежать на обед, уже дважды перенесённый на полчаса. И это опоздание всерьёз огорчало, потому что встреча намечалась знаменательная…
— Наконец-то наш герой! — поприветствовала меня Вильма Туччи, поднимаясь и протягивая руки. — Ну, здравствуй!
В отличие от Кетаки, которая за последний год стала безмятежной и успокаивающей, как цветочная клумба, бывший старший спамер приобрела черты старого опытного охотника, вглядывающегося в окружающих — как будто добычу выбирала!
Не знаю, какой гений хулиганства в меня вселился, но я не просто обменялся с ней рукопожатием — обнял так, что услышал, как трещат кости! Даже приподнял на пару секунд… А потом отпустил и как ни в чём ни бывало сел на своё место, серьёзно кивнув хихикающей Кетаки.
— Добрый день! — прошептала она, приветствуя меня, давясь смешками.
— Да, он изменился… — пробормотала Туччи.
Она не сразу опустилась на свой стул — стояла, слегка покачиваясь, как будто пыталась прийти в себя. Но выражение её лица осталось прежним. Это не была настороженность перед встречей — таким теперь стало её нормальное состояние.
— Ты говорила, что он… — начал она, повернувшись к Кетаки, но я перебил:
— Я здесь. Если хотите обсудить меня, я пообедаю где-нибудь ещё, — и я серьёзно посмотрел на неё. — Что, мне выйти?
— Извини, — она попыталась сложить губы в улыбку, но была слишком растерянной: если объятие удивило её, то моя позиция выбила из колеи. — Привычка…
— Мне и так нелегко смотреть на вас и вспоминать себя, — объяснил я, глядя в меню. — Что было, то прошло, но не надо снова вести себя так, как… Как раньше. Потому что я уже другой.
— Ты уже другой, — словно эхо, повторила Кетаки. — Будь ты прежний… У тебя всё хорошо?
— Не знаю, — ответил я, сам удивлённый внезапной вспышкой гнева, которая ушла так же быстро, как и появилась. — Наверное… А как у вас?
— Ко мне приехала подруга, — ответила она, глядя на молчащую Туччи. — И это прекрасно! Но теперь я сомневаюсь, что она останется.
— Почему это? — нахмурился я, наконец-то делая выбор между томатным и грибным супом. — Что-то мешает?
— Похоже на то, — и Кетаки перевела взгляд на меня. — Это твоя станция, — прежде чем я успел открыть рот, пояснила своим мягким музыкальным голосом:
