Максим Марух - Игра Лазаря
– Внутрь я тебя не пущу, сынок, даже не надейся, – проговорил старик сипатым голосом курильщика со стажем. – Лучше топай отсюда подобру-поздорову, пока в тебе дырок не понаделали.
– Мне нужно поговорить с Калимом, – сказал Лазарь. В коротком разговоре с Яникой на пути сюда ему удалось аккуратно выведать нужное имя. – Пусть сам выйдет.
– Послушай, сынок, – кажется, старик старался быть вежливым, – какие у тебя могут быть дела к Калиму? Ты себя в зеркало видел? Он мужик крутой. В лучшем случае пошлёт на хрен.
Охранник вышел один, и это сыграло Лазарю на руку. Как только карабин опустился достаточно низко, Лазарь быстро перехватил его за цевьё и отвёл в сторону.
Лицо старика исказила гримаса физического напряжения. Вцепившись в приклад обеими руками, он силился вернуть ствол обратно на Лазаря.
– Слушай, вахтёр, – рычаг был длинный, и Лазарь легко удерживал карабин на вытянутой руке, – Калим пошлёт на хрен тебя, если ты сейчас же не вызовешь его сюда. Скажи ему, здесь его дочь – Яника.
10
Лазарь отпустил ружьё, и дуло тут же зависло у него перед носом.
– Яника, – повторил он. – Не забудь имя.
С минуту старик пожирал Лазаря взглядом, размышляя, какое из двух зол выбрать. Прикончить Лазаря прямо здесь и попасть в немилость к боссу, или выслужиться, но тогда придётся оставить обидчика дышать. Наконец, выбор был сделан, и старик попятился обратно к «Нисану».
«Где твоё уважение к возрасту?» – поинтересовалась Дара, когда охранник исчез в салоне машины. Судя по голосу, она здорово перенервничала.
– У меня это называется состраданием, – полушёпотом ответил ей Лазарь. – Уважать свечки на торте глупо.
Минут десять никто не выходил, даже за стёклами машин не угадывалось никакого движения. Голова Лазаря вертелась во все стороны, как флюгер на шквальном ветру, высматривая прокажённых, но вокруг валялись только мёртвые тела, окутанные гудящими роями мух.
Наконец, с той стороны баррикад послышались шаги, и через салон «Ниссана» на улицу стали протискиваться люди. Пять человек, включая уже знакомого старика в камуфляже, выстроились полукругом за Лазарем, образовав нечто вроде живого заслона, отгородившего маленький пятачок перед машиной от прочего мира. Мира, в котором осталась Яника.
Главное, мельком подумал Лазарь, чтобы она увидела знак.
Сразу за охранниками из салона «Ниссана» вышел человек, вопреки всем правилам инсонов, хорошо знакомый Лазарю. На нём была синяя двойка «Адидас» с белыми полосами по бокам, и такие же белые кроссовки. Открытое приветливое лицо усыпали веснушки, да так густо, что кожа казалась бронзовой. «Гусиные лапки» вокруг ярко-голубых глаз, чуть косящих к носу, придавали им неизменно смеющееся выражение. Пшеничные волосы естественно спадали на лоб. Единственным недостатком, портящим приятную наружность этого миляги, была псориазная плешина на затылке. Эта неувязка создавала впечатление, что парень чем-то болен.
– Салют! – приветствовал он Лазаря, поигрывая в руках телескопической дубинкой.
– Леонард. То-то слышу, в громкоговорителе голос знакомый. Не Молотов, конечно, но для этого медвежьего угла и ты сойдёшь.
Леонард безразлично пожал плечами:
– А ты всё такой же остряк, Ванька.
Шестым из машины выбрался наружу, и Лазарь сразу это понял, Калим. Далось ему это не без труда: внушительные габариты и бугристое низколобое лицо на лысой голове действительно наводили на мысли о Валуеве. Выдавали глаза: бесцветные и неживые, глаза не имели ничего общего с известным боксёром. Мощные ладони, в мозолях и цыпках, похлопывали по широким бёдрам. На Калиме были чёрные джинсы и клетчатая докерская рубашка навыпуск, зацепившаяся с одного бока за рукоять нагана, торчавшего из-за пояса.
Леонард пропустил патрона вперёд. Калим медвежьей походкой приблизился к Лазарю и остановился в какой-то вероломной близости – Дарения назвала бы это вторжением в личную зону. Только из этой оболочки комфорта можно понять, насколько боишься человека, поправшего её границы.
Лазарь решил начать первым:
– Калим?
Шишковатое лицо с треском ушло куда-то вниз, ему на смену пришла лазурь неба. Солёная кровь из разбитой верхней губы заструилась по зубам под нижнюю. Голова закружилась, и Лазарь присел на корточки. Сплюнув кровь на асфальт, он подумал, что, хоть удар и получился внушительным, бил Калим, исходя из его веса, в треть силы.
«Скотина!» – в сердцах воскликнула Дара. – «Не волнуйся, Лазарь, стигмат небольшой. Сенс им уже занимается».
Леонард мерзенько захихикал. Калим присел на корточки перед Лазарем, свесив с колен вздувшиеся венами ручищи.
– Понял, за что? – спросил он на удивление высоким женственным голоском, совершенно не вязавшимся с брутальной внешностью.
Лазарь предположил, что таким образом Калим преподал ему урок вежливости к старикам, но уточнить не решился:
– Разъяснений не потребую.
Калим удовлетворённо кивнул:
– Вставай.
Лазарь медленно поднялся на ноги.
– Ну, излагай, излагай, излагай, – заторопил громила, вальяжно вращая мясистой кистью. – Только быстро.
– Если совсем быстро, то здесь со мной твоя падчерица, Яника. Знакомое имя?
Лоб Калима сморщился непривычными складками, и вся его голова как будто ссохлась:
– Яника?
– Ну, да. Такая рыжая девчонка, которая досталась тебе в нагрузку с женой, и которую ты бросил умирать, когда прибился сюда, – напомнил Лазарь. – Яника.
Второй удар не стал неожиданностью, но был куда стремительнее. Кулак угодил в грудь, и на этот раз повалил Лазаря с ног. Какое-то время он лежал на боку, пытаясь вернуть сбитое дыхание. Судя по ощущениям, теперь Калим вложился в полсилы. А может, чуточку сильнее.
«Ты мазохист, что ли?» – зашипела в ухо Дара.
– Ничего ты, ослик, не понял, – дрожащим тенорком заключил Калим. – С первого раза, видать, не доходит. Ладно, хорош мозги полоскать. Даю минуту, чтобы сказать, где дочь. Потом терпение моё лопнет.
Совладав с кашлем, Лазарь встал и отряхнулся.
– Она рядом. В безопасном месте.
– Да ты меня, никак, шантажировать вздумал! – Калим замахнулся в третий раз.
Окрик с другой стороны улицы, похожий на возглас подстреленной птицы, заставил булавовидный кулак замереть в воздухе:
– Не трогай его!
11
Лазарь обернулся, и увидел в просвете между охранниками, прижавшими щёки к прикладам карабинов, выбегающую из укрытия Янику. Она и правда походила на подстреленную птицу – птицу-феникса, который скукоживался и истлевал на глазах в прах и пепел.
