Марк Ходдер - Таинственная история заводного человека
Арунделл с изумлением посмотрел на него и покачал головой.
— Нет-нет, Бёртон, — сказал он, — это лишь ничем не подтвержденная фантазия: разумеется, этого бриллианта никто никогда не видел. Если же учесть нынешнее состояние финансовых дел семьи, то его никогда и не было.
— Откровенно говоря, не знаю, что и думать, — признался Бёртон.
— Отчего же?
— Достаточно сказать… хм-м, не имеет значения… что произошло потрясающее совпадение!
— Что-нибудь, о чем мне следует знать?
— Нет. Да. Нет. О, прошу прощения, сэр, я в замешательстве! Дело в том, что несколько недель назад неизвестные преступники дерзко ограбили один ювелирный магазин…
— Что-то не припоминаю.
— Об ограблении не сообщалось: Скотланд-Ярд держит всё в тайне, пока идет следствие. Я некоторым образом вовлечен в это дело, и последующее расследование заставляет предположить, что украденные бриллианты связаны с другим камнем, который, по слухам, один английский аристократ нашел в Чили.
— Вот как?
— Но мне не смогли назвать имя этого аристократа!
— Так вы думаете, что речь идет о сэре Генри Тичборне? Вынужден разочаровать вас, но на самом деле это выдумка, вроде детских сказок о феях.
При упоминании о феях Бёртон прочистил горло.
— Хотя и соблазнительная выдумка, вынужден признаться, — продолжал Генри Арунделл. — Безусловно, юный Роджер подпал под ее обаяние и решил побывать везде, где путешествовал его дед, надеясь наткнуться на несметные богатства. Довольно смешная попытка, и она была бы напрасной тратой времени, даже если бы ему и удалось побывать во всех этих местах. Однако, как только Роджер высадился в Вальпараисо,[52] ему сообщили, что его дядя, сэр Эдвард Даути, умер.
— И баронетом стал его отец, Джеймс?
— Совершенно верно. Однако семь дней спустя он тоже умер от сердечного приступа, так что баронетом стал наш повеса, приобретя вместе с титулом и имение Тичборнов, и все их богатства. Тогда он сразу же сел на корабль «Ля Белла» и отправился домой, но 20 апреля 1854 года утонул без следа: таким образом, за две недели умерли три баронета! Имение унаследовал младший брат Роджера, Альфред, и он непременно пустил бы его по ветру, если бы мать не прислала своего друга, полковника Лашингтона, который быстро прибрал юного баронета к рукам.
Генри Арунделл остановился, отпил немного вина и приветственно кивнул знакомым за соседним столом.
— Если сэр Альфред полное ничтожество, — спросил Бёртон, — почему тогда Арунделлы и Даути так заволновались, когда оказалось, что его старший брат жив? Почему они так резко возражают против притязаний Роджера Тичборна?
Арунделл возмущенно выдохнул и резко сказал:
— Да потому что человек, находящийся сейчас в Париже, не Роджер Тичборн!
Королевский агент удивленно посмотрел на сэра Арунделла:
— То есть как? Леди Анриетта-Фелисите утверждает обратное. Неужели вы считаете, что мать не в состоянии опознать собственного сына?
— Разумеется!
— И отчего же?
— Оттого что вдова уже стоит одной ногой в могиле и давно отчаялась увидеть пропавшего сына. Оттого что она почти слепа и глуха. Оттого что Роджер Тичборн всегда, без единого исключения, писал матери по-французски — а этот человек пишет только по-английски, причем с грубыми ошибками. И наконец, оттого что он пишет совсем другим почерком!
— Ну, за десять лет почерк может измениться.
— Возможно. Однако английский аристократ не может забыть правила английской грамматики!
— Хм-м, — хмыкнул Бёртон.
Официант принес еду, и несколько минут оба молча ели.
— То есть сэр Роджер Тичборн… — начал Бёртон.
— Претендент, — прервал его Арунделл. — Слишком много чести называть его Тичборном, пока он не продемонстрирует без тени сомнения, что он действительно тот, за кого себя выдает!
— Хорошо, пускай Претендент. Он еще в Париже?
— Да. Вероятно, у него стригущий лишай. Сейчас его лечат, но на следующей неделе он, скорее всего, появится в Тичборн-хаусе и, боюсь, вышвырнет оттуда полковника Лашингтона.
— Я бы хотел быть там, когда он приедет. Вы сумеете это устроить?
Арунделл посмотрел Бёртону прямо в глаза.
— Если вы появитесь как представитель семейств Арунделл и Даути — да. Но будете ли вы действовать в наших интересах? Между мной и вами стоит не слишком красивая история, Бёртон, и с моей женой случится истерический припадок, если она узнает, что я вовлек в это дело вас.
— Сэр, в это дело меня вовлек премьер-министр, и будьте уверены: я сделаю всё от меня зависящее, чтобы узнать правду, какова бы она ни была!
Арунделл пошевелил вилкой по тарелке, вздохнул и сказал:
— Что ж, достаточно честно. Я пошлю сообщение Лашингтону. Он заслуживает всяческого доверия, хотя чересчур говорлив, и он окажет вам всю необходимую помощь. Когда вы собираетесь туда?
— Завтра после полудня.
— Хорошо. Вы безусловно будете там раньше Претендента. Помимо сэра Альфреда и Лашингтона в доме есть еще двое, о ком вы должны знать. Один из них — доктор Дженкин, семейный врач: он принадлежит к той самой династии лекарей, которая, начиная с первого года Дара, связала свою судьбу с Тичборнами. Сейчас он лечит сэра Альфреда от какой-то нервной болезни.
— Связанной с возвращением его брата?
— Не знаю. Второй — Эндрю Богль, старый ямаец, бывший дворецкий сэра Эдварда Даути; сейчас он служит у сэра Альфреда. Оба знали Роджера Тичборна до того, как он уехал в Южную Америку. Вот, пожалуй, и всё, что я могу вам рассказать.
Доев свои блюда, Арунделл и Бёртон распрощались. Первый ушел, а второй отправился в курительную и наткнулся там на Сэмюэла Бейкера и Джона Питерика, добродушных густобородых членов Королевского географического общества. Они собирались отправиться на поиски Генри Мортона Стэнли, следуя из Каира вверх по течению Нила к его истокам. Бёртон счел их план наивным и слишком честолюбивым, поскольку воинственные племена, населявшие верховья великой реки, никому не разрешали пересекать их территорию.
— Так вы ничего не добьетесь, — решительно сказал он, отлично зная местные условия Африки.
— Посмотрим, сэр Ричард, посмотрим! — ответил Бейкер, улыбнулся и хлопнул Бёртона по плечу.
Все трое еще около часа обсуждали экспедицию, после чего будущие спасатели ушли. Бёртон только покачал головой.
— Дураки! — пробормотал он. — Там они найдут только смерть.
Бёртон допил свой стакан и, повернувшись, оказался лицом к лицу с еще одним членом Географического общества — Ричардом Спрюсом, автором книги «Травы Амазонки, Перуанских Анд и Эквадора».[53] Спрюс провел в Южной Америке пятнадцать лет и очень хорошо знал ее.
