Андрей Алпатов - Резонанс
Закончив очередной раздел трактата, Марков посмотрел на часы и набрал мобильный телефон Светланы Смелянской. Он вспомнил, что в это время обещал заехать к ней. Поэтому быстро заскочив на кухню и отхлебнув воды прямо из горлышка пластиковой бутылки, Олег направился к двери квартиры, уже на ходу засовывая трактат профессора во внутренний карман своей куртки. Сегодня им предстоит со Светой обсудить очень и очень многое.
Часть 7
Сотрудники отдела математического моделирования (бывшего отдела Смелянского) сегодня в полдень в полном составе были собраны на совещание. Исполняющий обязанности начальника отдела Станислав Алексеевич Горский первый раз говорил со своими коллегами в таком резком тоне. Время шло, а положительных результатов до сих пор не было. Вчера Виктор Радченко и Сергей Подольский в очередной раз всю ночь считали новый вариант формулы. Все опять завершились ничем.
– Что будем делать? – задавал вопрос своим помощникам Станислав Алексеевич.
Старший научный сотрудник Аркадий Клинцевич предложил проинтегрировать резонансные частоты всех существующих в природе волн и определить вероятность попадания волны жизни в полученный спектр частот.
– Направление верное – думал Горский, но проверка потребует много времени, а его сейчас остается все меньше и меньше. Правильно говорит Оксана Кислюк: главный ключ к разгадке – это резонанс. На нем нужно сконцентрировать усилия отдела.
Горский вспомнил фразу Смелянского в последнем отчете.
...«Только в состоянии резонанса можно перепрыгнуть с одной своей волны жизни на другую, то есть совершить процесс револьвации! При этом характеристики волны, с которой ты осуществляешь револьвацию (для первого перехода – это волна жизни в существующем мире), должны соответствовать параметрам внутреннего и внешнего состояния человека в момент такого перехода».
Резонанс – вот что принципиально важно – думал Станислав Алексеевич.
– Смелянский не стал бы подчеркивать простое слово и ставить в конце фразы знак восклицания. Но как, как, черт подери, найти эти резонансные характеристики волны жизни? Ее частоту, фазу, амплитуду? Внутреннее и внешнее состояние человека зависит от тысячи значительных и незначительных факторов. К тому же, у любого человека оно меняется каждую минуту. Как узнать тот момент, когда человек может совершить револьвацию? И как рассчитать, на какой другой волне жизни ты окажешься? Нельзя же просто прыгать в неизвестность. Это равносильно самоубийству.
Горский начал подводить итоги обсуждения. Он раздал своим подчиненным новые задания на неделю. – Оксана, ты вплотную займись завершением математической модели резонанса. Это, по-моему, главный ключ к решению задачи. Если наша модель равноценно будет описывать все существующие волны (механические, электромагнитные, световые, экономические), то с высокой вероятностью найденная формула будет применима и к волне жизни. Все поняла? Тогда давай, работай.
– Вам, мужики – обратился он к Подольскому и Радченко – нужно сконцентрироваться на резонансных волновых характеристиках. Думайте, как определить и рассчитать функцию их изменения в зависимости от времени, проецируемого мира, геофизического и геомагнитного состояний, а также прочих условий. Составьте и соберите в единую таблицу все параметры, которые могут влиять на резонансные характеристики волны жизни.
– Тебе же, Аркадий – он повернулся к Клинцевичу – как человеку, увлекающемуся йогой, астрологией, – самое трудное задание. Нужно построить математическую модель внутреннего состояния человека, при котором он способен совершить револьвацию. Если мы сведем все это вместе, то, может быть, и найдем формулу волнового перехода от одной жизни к другой – завершил Станислав Алексеевич, уже обращаясь ко всем сотрудникам отдела.
– И еще, ребята, я хочу сказать вот что. Он немного подумал и продолжил. – Я не говорил вам раньше, но директор института дал мне всего шесть месяцев на завершение исследований. К несчастью, два из них уже прошли. Если мы не решим задачку покойного Анатолия Эдуардовича, то через четыре месяца наш отдел расформируют. Тогда на теме револьвации будет окончательно поставлен жирный крест. При этих словах и.о. начальника отдела неловко повернулся и стряхнул со своего стола пластмассовую подставку для ручек и карандашей. Они с грохотом рассыпались по полу, заполнив образовавшуюся неприятную паузу. Сотрудники отдела начали расходиться с совещания, унося в себе противоречивые чувства.
Станислав Алексеевич остался в кабинете один. Он все сомневался, правильно ли сделал, рассказав коллегам о разговоре с директором. Может, лучше бы они не знали правды? А вдруг сейчас вообще все бросят и начнут подыскивать новую работу? Это же люди. У каждого семья, своя судьба. Что они скажут дома? Горский – пустышка? Был Смелянский – был отдел, погиб Смелянский – нет отдела?
– Формула, эта злосчастная формула! Всем она вдруг стала нужна. И директору, и Анжеле, как будто сговорились. Имя девушки неожиданно напомнило их последнюю встречу. Горский впервые не взял у Анжелики деньги. На что та удивленно спросила. – Стасик, может быть, ты решил разорвать наш контракт?
Пришлось объяснять, что сейчас он не может взять этих денег, что до сих пор нет результата, а брать плату ни за что он не привык. – Я заберу все 10 миллионов, когда найду формулу, а пока пусть эти деньги полежат у тебя, Анжела. Такой довод несколько успокоил подругу. Она не стала обострять момент прощания, а только сказала.
– Стасик, найди ее. Ты у меня умненький и талантливый. Может быть, после этого и твоя, и моя жизнь сильно изменятся. С какой-то незнакомой доселе тоской и грустью она поцеловала его в оба глаза и уехала на желтом такси.
– Десять миллионов – продолжал думать Стас. – Готов ли он продать формулу, если, конечно, ее найдет? Сможет ли перешагнуть последнюю моральную черту? С такой суммой оставаться на Родине бессмысленно. Во-первых, догадаются, а во-вторых, незаметно потратить такие деньги будет невозможно. Значит, нужно будет уезжать. А как жена, как его дочки?
Эти мысли, подобно разыскиваемой формуле, не только не давали ответа, но и рождали в голове математика все новые и новые неизвестные. Ученый Горский отчетливо понимал, если кто и мог бы помочь ему сегодня, то только его покойный друг.
– Допустим, Толик все-таки составил формулу резонанса, но не зафиксировал ее в отчете. Может быть, у него на то были веские причины? – продолжал размышлять Станислав Алексеевич. К сожалению, мы больше никогда не узнаем этих мотивов. Но тогда все равно журнал профессора должен содержать хотя бы логическую цепь его рассуждений. Поняв ее, можно будет пройти тот же путь и сделать аналогичные выводы.
