Нил Гейман - Сыновья Ананси
Потом она вернулась в спальню, переоделась и оглядела себя в зеркале. Скорчила рожицу. Убрала волосы наверх и затянула в тугой пучок на затылке.
Ее соседка Кэрол – узколицая белая девушка из Престона – заглянула в спальню. Она энергично вытирала волосы.
– Ванная в твоем распоряжении. Что там с овсянкой?
– Надо бы помешать.
– Так где же ты провела ту ночь? Говорила, что собираешься к Сивилле на день рождения, но домой не вернулась.
– Не твое дело, а? – Дейзи зашла на кухню и помешала овсянку. Добавила щепотку соли и помешала еще. Затем разлила овсянку по тарелкам и выставила их на стойку.
– Кэрол! Овсянка стынет.
Вошла Кэрол, села, уставилась на овсянку. Кэрол была полуодета.
– Разве это настоящий завтрак! По мне, настоящий завтрак – это глазунья, сосиски, кровяная колбаса и жареные помидоры.
– Вот и приготовь, – сказала Дейзи, – а я съем.
Кэрол высыпала в овсянку десертную ложечку сахара. Посмотрела. Посыпала еще немного.
– Черта с два. Ты только так говоришь. А потом начнешь свои песни про холестерин или про то, что от жареного с почками случается.
Она ела овсянку так, словно та могла в ответ укусить. Дейзи передала ей чашку чая.
– Ты и твои почки. В самом деле, было бы даже мило. Для разнообразия. Ты когда-нибудь пробовала почки, Дейзи?
– Однажды, – сказала Дейзи. – По мне, это то же самое, как если поджарить полфунта печенки и обоссать.
Кэрол фыркнула:
– Скажешь тоже!
– Ешь свою овсянку.
Они доели овсянку и выпили чай, поставили тарелки в посудомоечную машину и, поскольку та еще была не заполнена, не стали ее включать. И поехали на работу. За рулем была Кэрол, уже в форме.
В комнате, уставленной пустыми столами, Дейзи прошла к своему рабочему месту, но не успела она сесть, как раздался телефонный звонок.
– Дейзи! Ты опоздала.
Она посмотрела на часы.
– Нет, – сказала она. – Не опоздала. Сэр. А теперь могу ли я еще чем-нибудь вам помочь?
– Прямо в точку. Ты можешь позвонить человеку по фамилии Коутс. Дружок старшего инспектора. Они вместе болеют за «Кристал Пэлас». Он мне уже два эсэмэс с утра прислал. Кто, хотел бы я знать, научил старшего инспектора отправлять эсэмэс?
Дейзи все записала и набрала нужный номер. Самым деловым и разумным голосом она произнесла:
– Детектив-констебль Дей. Чем могу быть полезна?
– А, – сказал мужской голос. – Ну, я рассказал все старшему инспектору вчера вечером, чудесный человек и старый друг. Хороший человек. Он посоветовал поговорить с кем-нибудь из вашего офиса. Я хотел бы донести. Я, правда, не уверен, что речь идет о преступлении. Возможно, есть абсолютно здравое объяснение. Но были определенные нарушения и, если быть совершенно откровенным, я отправил моего бухгалтера на пару недель в отпуск, а сам пытаюсь проверить, может ли он быть причастен к определенным, мм, финансовым нарушениям.
– Давайте перейдем к деталям, – сказала Дейзи. – Как ваше полное имя, сэр? И как зовут вашего бухгалтера?
– Меня зовут Грэм Коутс, – сказал человек на другом конце провода. – Агентство Грэма Коутса. А бухгалтерию у меня ведет человек по имени Нанси. Чарльз Нанси.
Она записала оба имени. Ни одно ей ни о чем не говорило.
* * *Толстяк Чарли собирался серьезно поговорить с Пауком, как только тот вернется домой. Он все время прокручивал в голове аргументы и раз за разом выигрывал этот спор, честно и решительно.
Паук, однако, в тот вечер домой не пришел, и Толстяк Чарли в конце концов уснул перед телевизором, посмотрев до середины шумное игровое шоу для сексуально озабоченных полуночников. Кажется, оно называлось «Покажи-ка нам свой зад».
Он проснулся на диване, когда Паук раздвинул шторы.
– Прекрасный день, – сказал Паук.
– Ты! – сказал Толстяк Чарли. – Ты целовался с Рози. Даже не пытайся отрицать.
– Пришлось, – сказал Паук.
– Что значит «пришлось»? Мог бы и не целоваться!
– Она думала, что я это ты.
– Но ты-то знал, что ты – не я. Ты не должен был ее целовать.
– Но если бы я отказался ее поцеловать, она бы подумала, что это ты отказался.
– Но это же был не я!
– Она не знала. Я просто хотел помочь.
– Хотеть помочь, – сказал Толстяк Чарли с дивана, – и целоваться с моей невестой – разные вещи. Мог бы сказать, что у тебя зубы болят.
– Это, – сказал добродетельный Паук, – было бы ложью.
– Но ты и так лгал! Ты притворялся мной.
– Ну, это была бы уж слишком сложносочиненная ложь, – объяснил Паук. – А такие вещи я делаю только тогда, когда ты не в состоянии появиться на работе. Нет, – сказал он, – лгать еще больше я не мог, я бы чувствовал себя отвратительно.
– Зато теперь отвратительно чувствую себя я. Мне пришлось смотреть, как ты с ней целуешься.
– А, – сказал Паук, – но ведь она думала, что целуется с тобой!
– Хватит мне это талдычить!
– Ты должен чувствовать себя польщенным, – сказал Паук. – Хочешь пообедать?
– Конечно не хочу. Который вообще час?
– Самое время, – сказал Паук. – А ты снова опоздал на работу. Даже хорошо, что я тебя больше не покрываю, раз уж такая у тебя благодарность.
– Все в порядке, – сказал Толстяк Чарли. – Мне дали отпуск на две недели. И бонус.
Паук приподнял бровь.
– Послушай, – сказал Толстяк Чарли, чувствуя, что пора переходить ко второму раунду спора, – не то чтобы я пытаюсь от тебя избавиться и вообще, но мне интересно, ты когда собирался уехать?
– Ну, когда я только приехал, – сказал Паук, – я думал, что дольше, чем на день, не задержусь. Ну, может, на два. Встречусь, думаю, с братишкой – и снова в путь. Я человек занятой.
– В общем, ты сегодня уезжаешь.
– Так и я думал! – сказал Паук. – Но потом встретил тебя. И поверить не могу, что мы чуть ли не всю жизнь провели друг без друга, брат.
– Я могу.
– Кровь не водица, – сказал Паук, – а крепче, как говорится.
– Вода не крепкая, – возразил Толстяк Чарли.
– Ну, тогда крепче водки. Или вулканов. Или… или нашатыря. Я к тому, что встретить тебя – ну, это большая удача. Еще вчера мы вообще друг о друге не знали, но это было вчера. Давай сегодня же начнем новое завтра. Оставим вчерашний день позади и выкуем новые узы – узы братства.
– Ты запал на Рози, – сказал Толстяк Чарли.
– Запал, – согласился Паук. – Что будешь делать?
– Делать? Она моя невеста.
– Не переживай. Она же думает, что я это ты.
– Ты перестанешь наконец?!
Паук сложил руки в молитвенном жесте, но облизнулся и тем все испортил.
– Ну, – сказал Толстяк Чарли, – и что ты собираешься делать дальше? Жениться на ней, притворяясь мной?
