Джаспер Ффорде - Неладно что-то в нашем королевстве, или Гамбит Минотавра
— Определенно нет.
Я подумала о Тубзике Дэррмо-Какере, гнусном голиафовском агенте, который уничтожил моего мужа.
— А Дэррмо-Какер? Он-то где теперь служит?
— Мне кажется, его перевели на какой-то пост в Голиафополисе. Правда, я больше не вращаюсь в тех кругах. Может, как-нибудь соберемся и отметим нашу встречу? Что скажете?
— Скажу, что куда больше мне хочется вернуть мужа.
— О! — воскликнул Хренс, внезапно вспомнив о неприятностях, доставленных мне им лично и «Голиафом» в целом, затем медленно добавил: — Наверное, вы ненавидите нас!
— Весьма.
— Мы не можем этого так оставить. Раскаяние — в этом «Голиаф» сильнее всего. Вы не подавали прошение об «Отмене несправедливых мер»?
Я уставилась на него, и он в ответ поднял брови.
— Понимаете, «Голиаф» предоставляет недовольным гражданам возможность потребовать отмены любых несправедливых или неоправданно жестоких мер в их адрес. На самом деле это нечто вроде глубокого покаяния. Если «Голиаф» рассчитывает стать опиумом для народа, то в первую очередь следует искупить наши грехи. Мы хотим исправить все ошибки, а затем заключить в крепкие объятия всех, дабы показать, что мы искренни в своем стремлении исправиться.
— Потому вас и списали в кафе.
— Именно!
— А как мне подать жалобу?
— У нас в Голиафополисе открыт Покаянариум. Туда идет бесплатная линия гравиметро с терминала «Тарбак». Что делать дальше, вам скажут на месте.
— Мир, дружба, жвачка, да?
— Мир — в этом «Голиаф» поистине бесподобен, мисс Нонетот. Просто заполните форму и запишитесь на прием к одному из наших профессиональных покаятелей. Уверен, мужа вам вернут в мгновение ока!
Я взяла мокко с двойной порцией сливок и латте и села у окна, в молчании глядя на здание ТИПА. Гамлет заметил мое волнение и начал составлять список того, что хотел бы сказать Офелии, но сомневался, что сможет. Затем занялся другим списком — того, что должен ей сказать, но не скажет. Затем — списком всех списков, которые он составил в отношении Офелии, и наконец начал писать благодарственное письмо сэру Джону Гилгуду.[34]
— Мне нужно кое-что утрясти, — сказала я чуть погодя. — Никуда не уходите отсюда и никому не говорите, кто вы есть на самом деле. Понятно?
— Понятно.
— Кто вы?
— Гамлет, принц… Шутка. Я ваш кузен Эдди.
— Хорошо. И вытрите сливки с носа.
Глава 6
ТИПА
Тективно-интрузивное правительственное агентство контролировало слишком специфические для обычной полиции области. Существовало более тридцати отделов ТИПА. ТИПА-1 надзирал над всеми нами, ТИПА-12 назывался Хроностражей, ТИПА-13 работал с генетически реконструированными существами, ТИПА-17 вел операции по устранению вампиров и оборотней, ТИПА-32 надзирал за садоводами. Я служила в ТИПА-27, в отделе литтективов. Десять лет я идентифицировала Мильтона и отслеживала подделки Шекспира. После работы внутри литературы данное занятие показалось мне довольно пресным. В беллетриции я могла, как говорится, коня на скаку остановить, а служить в литтективах было все равно что бродить по огромному полю за лошадью, держа в руках недоуздок и фотографию морковки.
ЧЕТВЕРГ НОНЕТОТ. Личные дневникиЯ толкнула дверь управления и вошла. ТИПА делило здание с суиндонской полицией. Внутри оно показалось мне еще более ветхим, чем я помнила. Стены покрывала все та же ужасная зеленая краска, из столовой на третьем этаже по-прежнему тянуло вареной капустой. На самом деле мне недолго пришлось тут работать — всего пару месяцев в конце восемьдесят пятого года, а большую часть своей ТИПА-карьеры я сделала в Лондоне.
Я подошла к конторке, ожидая увидеть там сержанта Росса. Но его сменил другой парень, на мой взгляд слишком молодой для полицейского офицера, тем более для дежурного по отделению.
— Я пришла, чтобы вернуться на работу, — заявила я.
— Какую такую работу?
— Литтектива.
Он хмыкнул. Нехорошо так хмыкнул.
— Это к начальнику отделения, — ответил он, даже не отрываясь от журнала, в котором что-то царапал. — Имя?
— Четверг Нонетот.
Гул голосов в холле затих. Тишина распространялась от тех, кто стоял ближе ко мне, и медленно расходилась, как круги по воде, вместе с моим именем, произносимым шепотом. Спустя несколько мгновений на меня в полном молчании пялились как минимум два десятка отборных полицейских и ТИПА-служащих, пара фальшивых Гаскелл[35] и один эрзац-Кольридж. Я выдавила кривую улыбку и, переводя взгляд с одной обалдевшей физиономии на другую, попыталась понять: удирать мне, драться или есть иные варианты. Сердце бешено заколотилось, когда молоденький дежурный сунул руку в нагрудный карман и извлек… записную книжку.
— Пожалуйста, дайте мне автограф!
— Да ради бога.
Я облегченно выдохнула, и вскоре меня уже похлопывали по плечу, поздравляя с успешным завершением «Дела Эйр». Я уже забыла, что я знаменитость, но успела заметить, что кое-кто посматривает на меня отнюдь не с автографическим интересом — видимо, представители ТИПА-1.
— Мне надо повидаться с Безотказэном Простом, — сказала я дежурному, осознавая, что если кто и в силах мне помочь, так это мой старый напарник.
Сержант улыбнулся, снял трубку, доложил о моем приходе и выписал разовый пропуск, затем велел идти в допросную номер шестнадцать на четвертом этаже. Я поблагодарила новых знакомых, прошла к лифту и поднялась на четвертый этаж. Двери лифта с грохотом открылись, и я торопливо зашагала к шестнадцатой комнате. На полпути меня перехватил Безотказэн, сцапал под руку и затащил в пустой кабинет.
— Безотказэн! — радостно воскликнула я. — Как дела?
За последние два года он не изменился. Невероятно опрятный, как всегда в костюме в тонкую полоску, но без пиджака — наверное, выскочил мне навстречу в спешке.
— У меня все в порядке, Четверг, честное слово. Но где, черт возьми, тебя носило?
— Я была…
— Потом расскажешь. Слава ВСБ, я успел тебя перехватить! У нас мало времени. Господи, что ты сделала со своими волосами?
— Ну, Жанна…
— Потом. Ты когда-нибудь слышала о Хоули Гане?
— Конечно! Я здесь, чтобы…
— Нет времени на объяснения. Он вовсе не в восторге от тебя. У него есть личный советник Эрнст Стрихнен, который каждый день звонит нам, спрашивая, не вернулась ли ты. Но сегодня утром он не позвонил!
— И?
— Значит, он в курсе, что ты вернулась. Кстати, почему канцлер так тобой интересуется?