Джаспер Ффорде - Неладно что-то в нашем королевстве, или Гамбит Минотавра
— Вот тогда-то, — он сделал выпад рукой, — я и закричал «крыса, крыса!» и заколол старика. Привет, Четверг… Господи, а не слишком коротко?
— Так лучше, чем было. Поехали, я хочу вернуть себе работу.
— Работу? — переспросил Гамлет, когда мы отъехали, оставив служащую парковки в крайнем возмущении, ибо ей так и не довелось услышать окончание истории.
— Да. Здесь нужны деньги, чтобы жить.
— У меня их много, — щедро сказал Гамлет. — Берите, не стесняйтесь.
— Мне почему-то не кажется, что вымышленная крона неустановленного века приведет «Голиаф» в восторг… Оставьте череп в покое. Здесь, По Ту Сторону, черепа не считаются модным аксессуаром.
— Там, откуда я прибыл, все на них просто помешаны.
— А у нас нет. Положите его в пакет «Теско».
— СТОП!
Я затормозила, взвизгнув покрышками.
— Что такое?
— Вон там, смотрите! Это же я!
Не успела я рта раскрыть, как Гамлет выскочил из машины и ринулся через дорогу к устройству на углу улицы. Я припарковала «спидстер» и подошла к принцу. Он с восторгом разглядывал простую коробку с застекленным верхом. Внутри находился соответствующим образом наряженный поясной манекен.
— Это «Говорящий Уилл», — сказала я, протягивая ему пакет. — Положите сюда череп, как я просила.
— Что он делает?
— Официально эта штука называется автоматом по продаже шекспировских монологов, — объяснила я. — Опускаете в щелку два шиллинга — и получаете отрывок из Шекспира.
— Обо мне?
— Да, — сказала я. — О вас.
Естественно, ведь это был гамлетовский «Говорящий Уилл», и манекен Гамлета тупо пялился на Гамлета из плоти и крови, стоявшего рядом со мной.
Естественно, ведь это был гамлетовский «Говорящий Уилл», и манекен Гамлета тупо пялился на Гамлета из плоти и крови, стоявшего рядом со мной.
— А можно немножко послушать? — возбужденно спросил Гамлет.
— Ну, если хотите.
Я нашарила в кармане монетку и опустила ее в прорезь. Послышалось урчание, щелчок, и кукла ожила.
— Быть иль не быть, — начал манекен гулким металлическим голосом. Машинку сделали в тридцатых годах, и она уже изрядно поизносилась. — Вот в чем вопрос. Что благородней — духом…
Гамлет был просто очарован, словно ребенок, который впервые слушает запись собственного голоса.
— Это правда я? — спросил он.
— Слова ваши. Но у актеров получается куда лучше.
— …иль, ополчась на море смут, сразить их…
— Актеры?
— Да. Актеры, играющие Гамлета.
Принц явно растерялся.
— …наследье плоти…
— Не понимаю.
— Ну, — начала я, зыркая по сторонам, дабы убедиться, что никто не подслушивает, — вы понимаете, что вы Гамлет из шекспировского «Гамлета»?
— Да?
— …Умереть, уснуть… И видеть сны, быть может…
— Это пьеса, и здесь, По Ту Сторону, люди эту пьесу разыгрывают.
— Со мной?
— О вас. Делают вид, что они — вы.
— Но ведь я — настоящий я?
— …Кто бы плелся с ношей…
— Можно сказать.
— А-а-а, — протянул он после краткого, но глубокого раздумья. — Я понял. Это вроде «Убийства Гонзаго».[27] А я-то гадал, как оно все получается. Может, как-нибудь сходим и посмотрим?
— Думаю, можно, — занервничала я. — А вы правда хотите?
— …откуда нет возврата земным скитальцам…
— Конечно! Я слышал, кое-кто По Ту Сторону считает меня слабонервным рохлей, неспособным принять решение, а вовсе не деятельным вождем народа, и эти описанные вами «спектакли» докажут мне, так оно или нет.
Я попыталась припомнить фильм, в котором Гамлет вилял бы меньше всего.
— Можно посмотреть видеоверсию Дзеффирелли.[28]
— И кто там меня играет?
— Мел Гибсон.
— …Так трусами нас делает раздумье…
Гамлет уставился на меня, разинув рот.
— Это невероятно! — воскликнул он. — Я же величайший поклонник Мела! — Он на мгновение задумался. — Значит… Горацио играет Денни Гловер?
— …хиреет под налетом мысли бледным…
— Нет-нет. Послушайте, «Смертельное оружие» не имеет ничего общего с «Гамлетом».
— Сдается мне, — задумчиво проговорил принц, — в этом вы ошибаетесь. Мартин Риггз[29] начинает с сомнений в себе и подумывает о самоубийстве из-за потери любимой. Но потом он превращается в человека действия и убивает плохих парней. — Принц на мгновение замолк. — Прямо как в сериале о безумном Максе, кстати. А Офелию играет Патси Кензит?[30]
— Нет, — терпеливо ответила я. — Хелена Бонэм-Картер.[31]
Услышав это, Гамлет воспрял духом.
— Все лучше и лучше! Когда я расскажу об этом Офелии, она с ума сойдет — если уже не сошла.
— Возможно, — медленно сказала я, — вам покажется более интересной версия Оливье.[32] Идемте, у нас много дел.
— …сворачивая в сторону свой ход, теряют имя действия.
«Говорящий Уилл» замолчал, щелкнул, заурчал и снова умолк, ожидая очередного флорина.
Глава 5
Принц с сыром
После тщательного пятилетнего обсуждения Суиндонский городской совет обнародовал процедуру выбора объектов для хваленого туристического плана «Семь чудес». Процедура, состоящая из двадцати семи пунктов, является самой дорогостоящей и бюрократически сложной в истории нашего города и сама может быть включена в список чудес. Отбор предстоит осуществлять Суиндонскому специальному комитету по чудесам, который будет рассматривать заявки, подготовленные рабочей группой «Семи чудес» и ее шестью отдельными подкомитетами по отбору объектов. Перед окончательным утверждением каждое выбранное чудо подлежит рассмотрению восьмью отдельными надзорными комитетами. Запутанной и неоправданно затратной системе уже прочат желанную премию «Долгий ящик» от журнала «Бюрократия сегодня».
«Всемирные суиндонские новости», 12 июня 1988 г.Я въехала на парковку у Центра Брунела и взяла талон, заметив, что с момента моего последнего визита он подорожал почти втрое. Я заглянула в кошелек. Там было пятнадцать фунтов, три шиллинга и старый билет на воздушный трамвай.
— С наличностью плохо? — осведомился Гамлет, когда мы спустились в зал первого этажа.
— Скажем так, я сейчас весьма «богата долгами».
В Книгомирье не знают проблем с деньгами. Все бытовые сложности берет на себя так называемое «повествовательное предположение». Читатель предполагает, что вы ходите за покупками и в туалет, причесываетесь и так далее, и автору нет надобности все это описывать. Меня данное положение дел вполне устраивало. Я забыла обо всех мелочах реального мира, но теперь они были мне даже приятны — отвлекали от размышлений.
