Саймон Грин - Колдовство в большом городе
— Почему же?
— Власти никогда не поощряли исследований происхождения Темной Стороны.
— То есть?
Вздохнув, Уокер посмотрел на меня как на самого тупого ученика в классе..
— Рыла, рыла норку мышка, да и выкопала кошку… Есть вещи, которых лучше не знать никому — в общих интересах. Под угрозой может оказаться статус-кво, а мне платят как раз за его сохранение. Масса народу — «народ» следует понимать очень широко — мечтает добыть эту информацию. Они пойдут на все, чтобы купить, украсть — или добыть у тебя под пыткой то, что им нужно. Мы говорим о тех, кому ты едва ли сможешь отказать. Может даже случиться драка за право знать столь важную тайну, а это для нас непозволительная роскошь. Мы еще не пришли в себя после войны ангелов, которая, кстати, началась не без твоего участия. В случае чего я непременно получу приказ ликвидировать Джона Тейлора, сам понимаешь… еще одна война — слишком большой риск для Темной Стороны.
— Но сами вы отнюдь не желаете мне зла, — заметил я.
— Ну, разумеется! Пусть преждевременная смерть тебе на роду и написана, но пока я твердо рассчитываю на многие годы плодотворного сотрудничества.
— И вы так легко говорите о моей смерти? После всего, что я сделал? После всех проблем, которые я за вас решил? После того, как я спас Темную Сторону от неминуемой гибели, прекратив войну ангелов?
— Ну, ну… после того, как сам же ее и развязал.
— Обижаете!..
Пропустив мимо ушей последнюю реплику, Уокер сухо продолжил:
— Есть границы, которые тебе не следует переходить, Тейлор. Границы, которые никому не позволено переходить. Ради общего блага… Так вот, я спрашиваю: кто тебя нанял?
Я старательно сделал изумленное лицо:
— Но как же… я думал, вы знаете! Разве вам не все известно?
— Обычно я и в самом деле все знаю. Но на этот раз твой работодатель сумел не попасться на глаза моим людям, что совсем не просто. Это говорит, знаешь ли, об очень серьезных возможностях. Есть причины беспокоиться.
— Я никогда не раскрываю имени клиента, вы же знаете. Скажем так: в качестве платы за услуги мне предложили сведения о происхождении моей матери.
Положив нож и вилку, Уокер поднял голову. Внезапно он стал усталым и очень старым.
— Поверь мне, Джон. Тебе этого вовсе не нужно знать.
В устах Уокера обращение по имени всегда означает крупные неприятности, но сегодня в его голосе, в его глазах было что-то другое.
— Вы знаете! Всегда знали! А мне приходится…
— Да, я знаю. — Уокера мое возмущение нисколько не тронуло. — И всегда молчал, не желая тебе зла. Твой отец в свое время был мне… близким другом.
— И где же вы были, когда он спивался?
Уокер продолжал, не обращая на мой гнев никакого внимания:
— К тому времени я ничего не мог сделать. Он давно уже меня не слушал. Да и каждый имеет право идти в ад своим путем. Иногда я думаю, что Темная Сторона для того и существует.
— Как ее зовут? — потребовал я.
— Не скажу, — ответил Уокер. — И на то есть… веские причины. Нас — тех, кто знает, — всего двое. И, с божьей помощью, мы унесем наше знание в могилу.
— Второй — Коллекционер?..
— Да. Бедняга Марк… Он тоже не скажет. Так что забудь, Джон. Твой отец знал, и знание стоило ему жизни. Тебе оно тоже не добавит ни счастья, ни мудрости.
— А если она вернется? — спросил я.
— Она не вернется. Не сможет.
— Вы так уверены?
— Работа такая. — Уокер откинулся на спинку стула; из него будто выпустили воздух. — Брось это дело, Джон. Будут только проблемы. Историю Темной Стороны лучше забыть.
— И власти заинтересованы в этом?
— Весьма возможно. Ведь даже мне не все говорят — ради моего блага. Пусть прошлое остается в прошлом. Там оно никому не причинит вреда.
Я задумался. Прежде Уокер никогда не был до такой степени откровенным, никогда не снимал маски. Но все же я покачал головой:
— Не могу. Мне надо знать… Всю жизнь я искал истину. Для других и для себя.
Уокер выпрямился. К нему вернулось маршальское высокомерие, в глазах заблестели ледяные искры:
— Прекрати расследование, Джон!
Вот так. Гром небесный, голос бога, обращенный к одному из пророков. Голос властей, говорящих устами слуги своего Уокера. И голос этому слуге дарован такой, что не ослушаешься. Рассказывали, что Уокер однажды явился в морг и заставил нужный труп сесть и отвечать на вопросы. Хороший голос, убедительный, не спорю: слова так и звенят в голове, и чувствуешь себя словно бабочка на булавке.
Тут на белоснежной скатерти между нами запрыгали тарелки, зазвенело столовое серебро; ножки стола застучали по паркету. Пол начал уходить из-под ног, раздались испуганные крики, но продолжались они недолго. Землетрясение скоро утихло, как и звон в моей голове. Я легко поднялся на ноги и широко улыбнулся Уокеру, не сумевшему скрыть изумления:
— Неплохо, а? Прекрасная идея — «Голос его хозяина».[4] Эффективность, к сожалению, оставляет желать лучшего. Или сказывается, быть может, что я все-таки сын моей мамочки?..
Я покинул Уокера, не прощаясь. Окружающие меня по-прежнему не замечали. Вышло так, что на пути к выходу оказался столик Жюльена Адвента, и я без приглашения присел за него. Разглядеть отсюда столик Уокера мешала мраморная колонна. Я приложил палец к губам; Жюльен только кивнул не без приязни. Откинувшись на спинку стула, я мог краем глаза разглядеть Уокера: тому было явно не до меня. Думаю, он даже не заметил, что я так и не добрался до выхода. Моя прощальная реплика его явно расстроила. Интересно, к кому он обратится теперь, когда рассудительные джентльмены уже ничем не могут помочь?
Ждать пришлось недолго. Сначала Уокер подозвал лакея, приказав тому убрать со стола, потом коротко кивнул в сторону. Совсем рядом распались чары невидимости, и явилась женщина ослепительной красоты. Я негромко выругался. Надо же до такой степени расслабиться: мне и в голову не пришло, что нас могут запросто подслушивать. Раньше я таких ошибок не делал. Старею, не иначе… Красавица оказалась знакомой, но я почему-то совсем не обрадовался.
Заноза — свободный художник, тайных дел мастер. Жестокая, смертельно опасная, соблазнительная и лишенная каких-либо принципов — провокатор божьей милостью. Она расточала улыбки направо и налево и принимала элегантные позы, давая всем возможность любоваться своей красотой. Члены клуба любовались благоразумно и в меру — кроме тех, кто старательно отводил глаза. Убийственные формы, будто с карикатур Билла Уорда, были втиснуты в черное шелковое платье; образ дополняли белые перчатки до локтей, чулки-паутинки и сигарета в длинном черном мундштуке. Черные как смоль волосы эффектно оттеняли тонкое лицо и дерзкую улыбку; темные глаза были достаточно глубоки, чтобы утонуть в них. И дело тут не только в красоте: она прирожденная хищница, оттого и неотразима. Агрессивная сексуальность — оружие, которое всегда при ней. Не единственное, впрочем: Заноза не расстается с двумя пистолетами и неустановленным количеством ножей. Где она их прячет, никому пока установить не удалось.
