Тина Дженкинс - Пробуждение
— Нет.
Похоже, его долговременная память еще хуже, чем она думала.
— Что вы вообще помните о своей матери?
— Помню ее лицо — уродливая харя, как у свиньи. У моей сеструхи такая же рожа.
Перси видела фотографии матери Дуэйна — в его личном деле хранилось несколько цифровых видеофайлов с ее изображением. Она вовсе не была уродлива, напротив — почти красива, несмотря на неухоженность и бросающиеся в глаза признаки хронического недоедания. Особенно портила ее шея: длинная, худая, жилистая, как у человека, постоянно пребывающего в сильнейшем нервном напряжении. На видео она курила и, подняв руку высоко над головой, что-то быстро говорила снимавшему ее человеку, но шум большого города полностью заглушал слова. Кожа сухая и тонкая, как бумага; глубокие морщины сбегали от крыльев носа к выдающему жестокость характера рту с опущенными уголками. Такой же рот и у Дуэйна.
— Почему вы говорите, что она была некрасивой, Дуэйн? В фильмах, которые я видела, она выглядит довольно привлекательно.
Персис заметила, что мозжечковая миндалина на экране снова заработала. Подняв взгляд, она увидела, как лицо Дуэйна исказилось в свирепой гримасе.
— У тебя есть сигарета? — спросил он.
— Здесь нельзя курить, и тебе это известно, — предупредил охранник.
Дуэйн злобно усмехнулся:
— Для меня она всегда была уродиной. Кстати, что ты там разглядываешь у меня в мозгах?
— Я разглядываю ваш гиппокамп.
— Мой — что?
— Гиппокамп. Это часть мозга, которая накапливает и перераспределяет информацию для долгосрочного хранения.
— А где он находится?
Персис показала пальцем на основание своего черепа сразу за ушами.
— Примерно вот здесь.
— Готов спорить — после душа твое тело пахнет свежескошенной травой, — проговорил Дуэйн, громко потянув носом.
— Когда в последний раз вы обошлись с кем-то по-дружески? — продолжала Персис, пропустив его выпад мимо ушей.
Дуэйн задумчиво посмотрел на потолок, потом, прищурив один глаз, перевел взгляд на нее.
— Я поступаю так каждый день. Постоянно.
— Не могли бы вы рассказать о чем-нибудь конкретном?
— А ты?
— Когда вы в последний раз проявили доброту?
Дуэйн неожиданно разозлился, его вкрадчивые манеры словно ветром сдуло:
— А ты? Когда ты в последний раз была доброй, а?!
— Я просто проверяю вашу способность вспоминать, мистер Уильямс.
— Я все помню, но тебе я ничего не скажу.
Впервые за все время интервью в нем проглянул упрямый, злобный мальчишка, о существовании которого Персис прежде не подозревала. Похоже, в личности Дуэйна нет ничего постоянного, стабильного, чего-то такого, что могло бы послужить стержнем для всего остального. Не удержавшись, Персис украдкой бросила быстрый взгляд в сторону охранника, стоявшего на прежнем месте за спиной Дуэйна. Тот заметил ее взгляд и поспешил отреагировать.
— Он тебе не поможет, — небрежно сказал он и снова хохотнул.
Персис немного помолчала.
— Как бы вы могли охарактеризовать самого себя? — спросила она осторожно. — Описать свой характер, привычки, манеру поведения…
— Я — кот, — сказал Дуэйн, глядя на нее в упор. — Кот. Котик. Котяра. Да, пожалуй, это самое подходящее слово.
Персис решила, что пора заканчивать. В целом ей все ясно, осталось только кое в чем удостовериться.
— Вы помните, как пять лет тому назад вы выпрыгнули из движущейся автомашины? — спросила она после паузы, подводя разговор к обстоятельствам преступления, за которое Дуэйн был приговорен к смертной казни.
Как ни странно, Дуэйн заметно оживился.
— Да, этот случай я помню. Я прокатился по обочине и раскроил себе все лицо вот досюда. — Он показал на переносицу. — А в клинике врачи вздумали промывать царапины, пока они еще кровоточили. В жизни мне не было так больно! Но они сказали, что, если в ранах останется грязь, кожа так и заживет, и я буду пятнистым, как далматинец.
— Почему вы выпрыгнули из машины?
— Мой брат что-то задумал… — Дуэйн неожиданно замялся и покачал головой. — Я не помню, что… Но что-то было не так. Во всяком случае, он не остановился — бросил меня там, где я упал. Мне повезло, что меня нашел полицейский патруль.
«Но девушку полицейские нашли слишком поздно», — подумала Персис. Ей не хотелось задавать следующий вопрос, так как она не сомневалась, что Дуэйн снова разозлится, но и не задать его она не могла.
— Да, полицейские нашли вас, мистер Уильямс, — сказала она. — А на дне каньона Каменистого ручья они нашли Дженнер Соннерс — девушку, за убийство которой вас приговорили к смерти.
Дуэйн резко выпрямился и весь напрягся, словно изготовившись к броску. Охранник тоже насторожился, но не двинулся с места. Персис бросила взгляд на экран. Мозжечковая миндалина, охваченная лихорадочной активностью, буквально бурлила.
— Я ничего не знаю ни о каком убийстве, — мрачно проговорил Дуэйн.
Персис хорошо помнила, сколь определенными и недвусмысленными были доказательства вины Дуэйна. Результаты генетической экспертизы, да и сам факт его задержания у шоссе неподалеку от места преступления, не оставляли никаких сомнений в его виновности, и тем не менее она верила его словам. Насколько она успела выяснить, мозг Дуэйна действительно серьезно поврежден. Он и в самом деле мог ничего не помнить о самом преступлении. Тем не менее Персис задала еще один вопрос.
— Что еще вы помните о том вечере? — проговорила она.
— Да пошла ты!.. — рявкнул Дуэйн и сдернул с головы резиновую шапочку, порвав подбородочный ремень. Шапочку он швырнул в нее, но попал в крышку-экран ноутбука, и тот захлопнулся, прищемив ей пальцы. В то же мгновение бросившийся вперед охранник схватил Дуэйна за плечи и рванул на себя.
— Знаю я вас! — продолжал орать Дуэйн. — Являетесь сюда, плетете сладкие речи, расспрашиваете о моих воспоминаниях, а сами собираете улики! Так знай — я тебя раскусил, проклятая дешевка!
Что произошло дальше, Персис рассмотреть в подробностях не успела. Она видела только, как охранник выкрутил скованные руки Дуэйна ему за голову, отчего тот с силой ткнулся лицом в стол.
— Свидание окончено, — прорычал он, таща Дуэйна к выходу.
— Мы еще встретимся, девушка из Феникса! — прокричал Дуэйн уже из коридора. — И не надейся, что я тебя не узнаю!
Персис еще некоторое время сидела в комнате, с трудом переводя дыхание и прислушиваясь к лязгу замков на тяжелых тюремных дверях, которые одна за другой захлопывались за удалявшимися Дуэйном и охранником. Потом она вспомнила последние слова осужденного, и по ее спине пробежал холодок. Стараясь справиться с ним, она снова подняла крышку ноутбука. На экране застыло изображение мозга Дуэйна: перевозбужденная мозжечковая миндалина светилась ярким белым светом, да и весь ствол головного мозга был охвачен какой-то непонятной активностью. Что ж, если здесь действительно обитала душа Дуэйна, то она, скорее всего, навсегда застряла в лабиринте полузабытых истин и синапсических тупиков.
