Ната Хаммер - Корпорация чесс. Международный детектив
Он старался держаться равно приближённо к Любоженову и Рыбину и максимально удалённо от этого гоя Гарштейна, которого в последнее время заносило в оппозицию правящему режиму. Оно, конечно, понятно – остался чемпион без прикорма, завыл страшным воем. Непонятно только, на что рассчитывает. В шахматах он, конечно, гройсе хухэм, а в политике – еле-еле поц. Не иначе как головой двинулся. Брал бы пример с Любоженова – этот совсем не рефлексирует, отпускает легко, соглашается без сопротивления. Предлагают возглавить республику– нет вопросов. Просят уйти от управления республикой– да пожалуйста. Надо партию основать – оснуёт. Надо партию закрыть – закроет, будьте уверены. Скажете – беспринципность? Нет, это буддийский принцип сердечной невовлечённости. Сосницкий изучал. И даже пробовал применить. Но не вышло. Потому что не может еврей не вовлекаться, не пропускать все через сердце. Если еврей не будет вовлекаться, кто же тогда будет делать мировую историю? Бессердечные жители Серединной империи? Допустим. А культуру кто будет хранить – спрашивается вопрос? Тоже они? Я вас умоляю! Они же ничего не берегут, кроме денег, не могут, у них в сознании заложено – нет ничего лучше новодела. Это иудеи до сих пор ищут Ковчег Завета – старый деревянный ящик с истлевшим пергаментом. Ещё и христиан на это дело подсадили. А китаец будет искать гнилой сундук? Нет, он сделает десять новых по уцелевшим чертежам. И будет искренне считать новый сундук исторической ценностью. Ведь он точно такой же, только лучше! И никаких сомнений, никаких сердечных метаний. Отсюда и долгожительство вопреки плохому питанию и подорванной экологии. Да, евреи тоже, случается, доживают до глубокой старости. Но через что? Через врачебное искусство своих соплеменников. Среди евреев больше докторов, чем среди французов – виноделов. Конкуренция подстёгивает: что не вылечат, то заменят. Только фицкай деньгами. А вот сохраняли бы сыны Израиля спокойствие – врачи бы разорились. Но не судьба врачам разориться. Потому что куда бы камень ни падал, а еврея заденет. Вот он, Сосницкий, на шахматных коллизиях сердце надсадить умудрился. Переживал из-за каждого-всякого: из-за полного хурбана шахматной школы, из-за договорных матчей, из-за постоянной чехарды с правилами, из-за регулярных срывов когда-то чётких графиков, из-за ручного управления Сапсаном всем этим шахматным кипишем. Казалось бы: чего грудную клетку напрягать? Ведь это – всего лишь игра. А всё равно переживал.
Шахматы в России традиционно с политикой увязывали: мол, может, в политике у нас и не самые умные головы, зато в шахматах какие стратеги собрались! Только вот реальное управление шахматистам в руки – это вы хорошо хотите! Не то что страну, даже шахматную федерацию им доверить нельзя. Изведут под корень. Они на что нацелены? Истребить фигуры, извести противника. А преумножать сторонников их не учили. Игроки они, конечно, хорошо грамотные, а вот в человеческом общении – лохи. И с харизмой у шахматистов незадача. Нет, не с той, которая иногда чешется. С другой. Которую через уши слышишь и глазом фиксируешь. Вывод напрашивается один: не надо шахматистов мешать в политику. И политику в шахматы. Что теперь стали за фигуры на доске? Сине-серые. Через почему? Чёрным стало обидно, что первый ход всегда за белыми, а жёлтым – что их вообще на доске нет. Неполиткорректно, понимаете ли. Ну, ждите теперь протестов от лесбиянок; голубые фигуры есть, а где розовые? Он, Сосницкий, конечно, за плюрализм и демократию, но надо же меру иметь. А когда без меры, получается полная хрень. Как теперь с этой Принцессой закутанной. Как проверишь– кто там под покрывалом в данный конкретный момент времени?
Говорят, у саудов поцы, чтобы на дам посмотреть, хиджаб надевают и в общественный женский туалет проникают, там иногда можно увидеть лица неприкрытые и даже волосы. Зато в мужских туалетах у них видеокамеры стоят, чтобы озабоченные взрослые к мальчикам не приставали. Это же разве жизнь? Его, тогда ещё Абрама, в погреб фашисты заставили спрятаться, а эти сами себя в погреб загнали, живут, всё равно что в темноте: танцевать – нельзя, петь – нельзя, манекены – без голов, мужики – без стимула. Вот, лиши его, Сосницкого, возможности свободного общения с женщинами, он уже давно бы рядом с папой саван протирал. А пока на женщин можно хотя бы любоваться, есть смысл жить. Раньше, когда правил про только две расстёгнутые пуговицы и длину юбок в шахматный дресс-код ещё не ввели, Артур, бывало, зависал над шахматными досками бюстистых претенденток или рассматривал с судейского места стройные ножки прекрасных дам. И очень любил медали на их нежные шейки вешать и обнимать потом по-отечески.
А на закутанную сколько ни смотрел– никаких эмоций, кроме жалости. Видно, что бедняжке некомфортно. Отдувается там, под покрывалом, то и дело кружевным носовым платком под намордник лазит – пот вытирать. После матча без братца – ни шагу. А братец, похоже, верти-хвост, все время в фойе журналисток охмуряет, уже сколько раз опаздывал к окончанию, сидит бедная Принцесса на стуле, головой вертит, ни на чьи вопросы не отвечает, словно немая. Предлагали ей сопроводить её до номера с охраной: головой мотает, отказывается.
Все же интересно: правда Принцесса или таки подмена? Посадили какую-нибудь хорошую шахматистку за хорошие деньги поиграть, чтобы потом имя прославить. Мол, дочь такого-то арабского принца вон чего может! Но впрочем, хорошие шахматистки все наперечёт, участвуют в Чемпионате. Ещё бы! Все расходы на себя нефтяной папа главной претендентки взял. Да и призовой фонд неслабый. Среди судей какая случилась конкуренция! Таких гонораров не было даже на настоящем мировом Чемпионате. Сосницкому при всех его заслугах пришлось локтями проталкиваться к креслу главного арбитра. Да, вот теперь сидит второй час в обесточенном лифте. Ну, издержки, что сделаешь. Было бы странно, если бы всё было сделано на мировом уровне. Всё-таки не в Европах. Забытый Богом криминогенный уголок. Строили наверняка через одно место, с матюгами и отставанием от графика. Потом срезали углы, сокращая сроки. Недаром Башня круглая.
Лифт вдруг дёрнулся и рывками пополз вниз. Артур Львович даже испугался от неожиданности. Ну, наконец-то! Наконец-то на свежекондиционированный воздух!
Он услышал неприятный металлический скрежет и дверцы распахнулись. Но вместо ожидаемого солнечного света Артур увидел четырёх человек в масках с фонариками. Вместо свежего воздуха в нос шибануло туалетным аммиаком. Люди в масках явно не ожидали увидеть его, как и он не ожидал увидеть их.
– Кус эмак! – произнёс один из них уже знакомую Сосницкому фразу. – Ты кто?
