Ирина Кайлес - Ключ для пешки
— Как ты вырос… — нарушил тишину отец. — Совсем взрослый, почти уже мужчина.
Федя не ответил: комок застрял в горле.
Наташа встала:
— Я сейчас вернусь, — она быстрым шагом вышла из комнаты.
Федя заметил за собой, что он почему-то невольно задерживает дыхание. В мучительной тишине оно казалось слишком громким, даже громче часов, которые оглушительно тикали на стене.
— Прости меня, — глухо сказал отец.
— Я уже простил, — тихо ответил Федя. — Я научился прощать.
Вячеслав удивленно посмотрел на подростка.
— Что? — вызывающе ответил взгляду юноша.
Отец усмехнулся:
— Просто… в твоем возрасте… Не ожидал от тебя такое услышать.
— Причем тут возраст?
— Да как тебе сказать… Юношеский максимализм и все прочее…
— Просто вы не понимаете смысла прощения.
Отец снова кинул на юношу крайне удивленный взгляд.
— «Прощать» и «прощаться» — однокоренные слова, — продолжил Федя, — и по сути — одно и то же. «Простить» — означает избавить себя от груза обиды и боли. И еще… простить — не означает принять.
Вячеслав опустил глаза. Услышать это было больно.
— Ты не представляешь, как я жалел о своем поступке. Мы с Илоной расстались, давно уже. И то, как я жил все эти годы, вряд ли можно назвать настоящей жизнью.
— Это был ваш выбор.
— Если бы я мог все изменить… Я все бы отдал, чтобы исправить эту ошибку, но… прошлое уже не вернуть.
Федя невольно подумал о двух золотистых шариках, надежно спрятанных в шкафу.
— Мне жаль, что я так и не смог стать тебе отцом, — продолжил Вячеслав.
— У вас была достойная замена: у меня был хороший отец, и жив я сейчас только благодаря ему.
Помолчали.
— Почему ты называешь меня на «вы»? — спросил вдруг Вячеслав.
— А как мне вас называть? Вы для меня чужой человек.
Вячеслав чуть прикрыл глаза: последние слова заметно резанули по сердцу. Немного помолчав, он ответил:
— Наверное, ты прав.
Вернулась Наташа. Федя заметил, что она подправила макияж и причесалась. В глазах матери появился давно исчезнувший блеск.
— Мам, я поеду, — Федя встал, направился к двери. — Времени уже много.
— Хорошо, — Наташа подошла к сыну, оставив экс-супруга в одиночестве. — Скажи Сергею Борисовичу, во сколько вас обратно забрать, и долго не задерживайтесь, постарайся хотя бы к одиннадцати домой приехать.
— Приеду.
— И… головой думай, ладно?
— Мама! — юноша покраснел как рак.
— Что «мама»? Вдвоем будете в огромном доме! Знаю я, как быстро у вас сейчас все происходит. Помни только, что потом последствия бывают.
— Ну прекрати, а?! И вообще, мы еще подождем.
— Ага. По вам видно.
— Мам, — тихо сказал Федя, переключая тему разговора, — я не знаю, зачем он приехал, но… В общем, я приму любое твое решение.
Теперь настала Наташина очередь смущаться:
— Федя, что за…
— Не надо объяснять.
— Спасибо, — улыбнулась Наташа.
— Пока.
— Пока.
— До свидания! — крикнул юноша человеку, когда-то называвшемуся его отцом, и выбежал из дома.
Сидя в мягком кресле джипа, Федя считал минуты до встречи. Когда машина останавливалась на светофоре, юноше казалось, что вместе с ней останавливалось время. Да и существует ли оно? Иногда день пролетает, как миг, а иногда секунда кажется вечностью. Ведь каждый человек живет в своем времени, в своем ритме, но свято верит иллюзии, будто время поделено на равные кусочки. Феде вдруг подумалось, что существует просто течение жизни: иногда бурное, иногда тихое, но у каждого свое.
Когда отец ушел, Феде было пять лет. С тех пор так много изменилось… Целая жизнь прошла. За это время он вырос, мама вышла замуж за Олега, они долго жили вместе, но Олег погиб… Воспоминание отдалось острой болью.
Игра… Это была отдельная большая жизнь, долгая и трудная. Сейчас Федя вдруг понял, насколько сильно Игра изменила его. Он словно прошел мучительный и жестокий обряд инициации, перешагнув внутри себя грань, за которой мальчик становится мужчиной, и получил в награду победу над своими страхами, решимость, смелость и… совсем другое понимание мира.
Высоко в небе летала птица. Федя вспомнил ощущение полета, и ему стало даже немного жаль, что все закончилось.
— Быстро же ты все забываешь, — раздался в голове голос Дэи.
— Ты что, и мысли мои слышишь? — прошептал Федя.
— Ну а как же? Я — часть тебя, твоя составляющая.
Наконец подъехали. Федя, в нетерпении, выскочил из машины. Спустя несколько минут из дома вышла Рашевская, ослепительно красивая, сияющая от счастья. Федя порывисто обнял ее, поцеловал. Сели в джип. Сергей Борисович, широко улыбнувшись, нажал на газ.
Дорога была долгой. Ириша положила голову Феде на плечо и тихонько задремала в его объятиях. За стеклом мелькали живописные поля и пролески, залитые яркими лучами солнца. Сквозь полуоткрытое окно пробивался теплый ветерок, принося с собой опьяняющие запахи лета, а вместе с ними ощущение свежести и полноты жизни. Федя улыбался. Он знал: теперь все будет хорошо. Его переполняла любовь. Он настолько остро ощущал, как близка и дорога ему Ирина, как глубоки чувства, связывающие их, что, казалось, сердце не выдержит захлестывающих его эмоций. Мягкие шелковистые волосы девушки касались его щеки, худенькие плечи расслабленно погрузились в его объятия. Она прижалась к нему так, как младенец прижимается к матери: бесконечно и безоговорочно доверяя. После всего, что они вместе пережили, не осталось ничего недосказанного. Они понимали друг друга без слов и знали друг друга так, как каждый из них знал себя. Более того, только сейчас и он, и она действительно стали собой. Теплой волной юношу захлестнуло понимание: ничто и никогда не может быть дороже и выше такой близости, такой любви. В тот же момент для него отворился новый горизонт истины: любовь к Ирине была лишь частью огромной, безграничной любви, раскрывшейся в его сердце… С невыразимым теплом он подумал о маме и так ясно ощутил: она тоже всегда будет любить его и принимать любым: и здоровым, и больным, и успешным, и несчастным. Вспомнил Яна. Их дружба выдержала самую жестокую проверку на прочность. Шабуров — уже не просто друг, он как брат. Федя ни разу еще так ясно не осознавал: самое ценное, главное в жизни, за что стоит бороться, ради кого можно все отдать — это близкие, родные люди. И ведь они тоже готовы все отдать ради него… Юноша сейчас так сильно ощущал, насколько они ему нужны и необходимы, что слезы текли по щекам, и было хорошо. Душа будто очищалась, обливаясь слезами любви, слезами высшей радости. После всех испытаний, поражений, страхов, боли так прекрасно быть здесь, дышать, чувствовать… Знать, что вся жизнь впереди, и все возможно, и открыты все дороги… Феде хотелось обнять весь мир. Любовь и счастье переполняли его, они переливались через край, освещали все вокруг. Он вдруг понял ту связь Ключа с ключами в музыке, которую чувствовал, но так долго и безуспешно пытался осмыслить. Как ключ в музыке определяет высоту мелодии, частоту звуковых колебаний, так и здесь: на какой энергетической частоте звучит твоя душа, на такой высоте и будет играться мелодия окружающего мира, и, как обертоны, она будет отдаваться во всей Вселенной. Теперь он видел высшую гармонию во всем: в Солнце, в облаках, в каждом дереве, в каждой травинке… Он видел во всем высший разум, высшую любовь, высшую мудрость… И понял сердцем, так, как не понимал еще никогда. Вот он. Ключ. Это и есть код доступа к счастью.
