Борис Тараканов - Колесо в заброшенном парке
— Более осторожно, чем будущее? — язвительно спросил толстяк.
Магистр немедленно ухватился за эту мысль. Ему отчаянно не хотелось терпеть поражение сразу по нескольким фронтам.
— Если говорить о будущем, возлюбленный брат мой, то здесь, как мы с вами знаем, возможен целый пучок вариантов развития. Прошлое же одновариантно и практически неизменяемо. Иначе говоря, для наших прадедов мы множественны — им неизвестно, какой вариант реализовался. Но для наших потомков мы единственно возможны, так что…
— Почтенный Магистр! — брат Мауро постучал авторучкой о свой стакан. — Вы вновь отклоняетесь от темы.
— Да, — подтвердил толстяк. — Но, тем не менее, хотелось бы узнать, почему Сальваторы так держались именно за Виральдини? Ведь восемнадцатый век, как известно, был богат на гениальных композиторов.
— Абсолютно верно, почтенный брат мой! — ответил Магистр. — Это был Золотой Век для музыки. Но все-таки Виральдини был единственным в своем роде. Мало кому известно, что он собирал в своем богоугодном заведении мальчишек не просто одаренных музыкально. Среди них были и те, кого мы называем «койво»! К 1725 году он воспитал уже не одну сотню мальчишек, способных служить как музыке, так и Хранителям-Сальваторам. При этом мало кто из самих выпускников приюта об этом догадывался.
— Так значит, он объединил вокруг себя множество койво! — воскликнул толстяк.
— Он их не просто объединил, — ответил Магистр с таким видом, будто множество койво объединил именно он. — Виральдини создал из них некое подобие эгрегора! Превосходно действующую Модель.
— Поясните, — толстяк, казалось, выражал все большую заинтересованность.
Магистр все больше увлекался.
— Он создал из них огромный музыкальный коллектив, а во главу угла поставил… хор!
Толстяк мигнул.
— Ну и что?
Остальные члены Высокого Совета нетерпеливо задвигались.
— Я так и знал, что вы спросите. С удовольствием поясню. По всей видимости, вы не знаете, что хор представляет собой наиболее мистичное воплощение любой совместной деятельности.
— Не знаю. Я в детстве пел в хоре иезуитского колледжа… Что-то очень нудное — сейчас, наверное, и не вспомню, что именно. И, знаете ли, ощущение коллективного разума меня что-то не посещало.
— Не знаю, что вы там пели, — отрезал Магистр, — я далек от проблем музыкального искусства… Важно то, что Виральдини довел мастерство вверенных ему Сальваторами детей до небывалого уровня и объединил их творческую энергию Гармонией Совершенства, которой обладал сам.
— Так ведь это означает…
— Именно! — Магистр воздел указательный палец. — В какой-то момент вся эта команда действительно стала генератором и обладателем огромной ментальной силы. За это Виральдини жалуют очередное посвящение и назначают Хранителем тайны Прямого Перехода. Ответственность небывалая! Тут-то мы, вернее, наши предшественники впервые заинтересовались им. О каком-либо сотрудничестве с нами речи быть не могло — Виральдини был безупречен. Поэтому мы стали искать его уязвимые места.
— Думаю, долго искать не пришлось.
— Еще бы! Виральдини все время был на виду. А рядом с ним — священником! — была женщина!
— Вы имеете в виду…
— Вы знаете, кого я имею в виду. Католические круги такого не прощают. Что и требовалось. В нужный момент мы нанесли удар именно с этой стороны — сформировали нужное «общественное мнение». Но этого было мало, и мы пошли еще дальше — добились закрытия приюта «Ospedale del Pace», этой кузницы новых адептов ордена Сальваторов.
— Каким же образом, позвольте осведомиться? — спросил толстяк.
«Что-то здесь не так… — подумал Магистр. — Откуда взялся этот толстомясый со своими глупыми вопросами? И ведь не осадить просто так…»
— Мы действовали через Рим, — спокойно продолжил он. — А орден Хранителей-Сальваторов до сих пор чтит Папу Римского и не в состоянии ослушаться указов Ватикана.
— Так, значит, вы их… через Папу? — усмехнулся брат Прицци, высокий человек с гладко отполированной лысиной.
Магистр изобразил снисходительную гримасу.
— Зачем? Вы не хуже меня знаете, что у Папы во все времена были, есть и будут приближенные кардиналы, через которых можно вершить некоторые судьбы и в католических, и в светских кругах.
— Так ведь и у Сальваторов есть.
— Безусловно. Но мы успели раньше! К тому моменту, как в Ватикане опомнились и признали ошибку, воспитанники Виральдини рассредоточились по всей Европе, словно горох — не собрать. Но Тайна Перехода от этого никуда не делась — она осталась в его голове и его душе. Вот зачем нам нужен Виральдини, независимо от времени, когда он жил! И на это, поверьте, не жаль никаких средств…
— Возлюбленный Магистр, — сладенько улыбнулся толстяк. — Вот на этой неновой идее давайте окончим нашу пафосную дискуссию. Теперь мне все предельно ясно. Полагаю, всем присутствующим тоже.
— Я вас не понял, — холодно сообщил Магистр.
— Я думаю, вы способны сутками угощать нас демагогической болтовней, — вступил брат Мауро. — По всем признакам, она должна отвлечь нас от более насущных вопросов.
— Например? — голос Магистра едва заметно дрогнул.
— В частности, вопросов прекращения финансирования сомнительных проектов и переориентации Центра «Чизанелли», — произнес брат Прицци. — В нынешнем варианте он исчерпал себя. Поэтому мы все, — он обвел рукой сидящих за столом, — просим вас кратко, но емко изложить текущее положение дел. По возможности не вдаваясь в лишние теоретические подробности. Сразу предупрежу — у каждого из нас к вам много вопросов. Прошу вас, брат Мауро.
Крючконосый старик прокашлялся.
— Почтенный Магистр. Ваш проект с переносом во Времени изначально вызвал недоумение в верхах… — он бросил взгляд на потолок. — Поначалу, за ним наблюдали, хоть и со сдержанным, но интересом. Особенно с того момента, как перенос Гения, пусть не совсем удачно, все-таки состоялся. И все было бы хорошо, если бы не его нестабильность, которую вы как руководитель эксперимента обязаны были предусмотреть! Вы принялись поспешно исправлять ошибки. Здесь следует отдать вам должное — для стабилизации Гения вы привлекли Койво, и это было гениальным решением. Вы их познакомили и даже подружили — прекрасно! Но поясните, какой смысл заключал в себе риск внедрения в их среду Отражателя?
— С удовольствием поясню вам, брат Мауро. Этот Доброслав, как я уже сказал, стал нам нужен для влияния на Койво. Алессандро, судя по всему, уперся насмерть, и повлиять на него смогут только доверенные люди.
