Дэн Симмонс - Пятое сердце
– Да, – сказал Холмс. И улыбнулся.
– Так ты спросил, почему я выбрала жертвой именно ее, – продолжала Ирэн.
Холмс кивнул.
– Я подумала, что это – самый быстрый способ убрать Лукана из жизни Кловер, – горько проговорила она. – Мой милый кузен Клифтон. Совсем мальчик. – Белые руки сжались в кулаки. – Совсем мальчик, который был раковой опухолью… требующей тысячи долларов на то, чтобы отправиться в Европу к своему кумиру, великому охотнику на тигров Себастьяну Морану, и вместе с ним кого-нибудь убить.
– Как он… Лукан… узнал про любовное письмо Генри Адамса Лиззи Камерон? – спросил Холмс. – Полагаю, ваш шантаж основывался на этом письме.
Из горла Ирэн Адлер вырвался звук, который издает подавившаяся болонка.
– Да, конечно. Адамсы принадлежали к очень тесному близкородственному кругу. Даже Лукан, несмотря на свои юные годы, понимал, что в таком обществе, чуть копни, обнаружится скандальная история. А как только я, сделавшись задушевной подругой Кловер, вошла в здешний высший свет, Лиззи Камерон сама мне похвасталась этим письмом от Адамса. Лукан ожидал чего-то подобного, однако в итоге нам даже не пришлось искать. Лучшая – в кавычках – подруга Кловер сама со смехом вручила мне отравленный кинжал.
– За тридцать шесть часов до смерти Кловер ты вместе с нею навещала больную Лиззи Камерон. Зачем? – спросил Холмс.
– Я хотела, чтобы Лиззи опровергла существование письма, – сказала Адлер. – Я умоляла ее об этом несколькими часами раньше, и она наконец согласилась.
– И она исполнила обещание?
– Нет. Она болела инфлюэнцей и находилась в самом скверном расположении духа. Лиззи мучила бедную глупенькую Кловер: то притворялась, будто ничего не понимает, то фактически признавала, что получила такое письмо. Я чуть не задушила эту гадину в ее постели под шелковым балдахином. Кловер вернулась домой, убежденная, что была плохой женой своему Генри. Плохой настоящей женой, как она выражалась в разговорах на эту тему. Понимаешь, Кловер страшилась физической близости, которая всегда была для нее пугающей и болезненной. И она убедила себя, что сама виновна во всем, в том числе – в ухлестываниях своего мужа за Лиззи Камерон.
– Я не понимаю, какая была выгода тебе или Лукану доводить Кловер до самоубийства, – сказал Холмс. – Эта загадка с самого начала ставила меня в тупик.
– Загадка не слишком сложна, – ответила Адлер. – Лукан нашел другой источник финансирования для своего списка убийств. Постоянный источник, который снабжает его деньгами по сей день. Лукану больше незачем было ждать, пока невротичка поможет нам шантажировать ее мужа.
– Это Лукан отравил Кловер Адамс? – спросил Холмс.
Казалось, от долгого молчания тьма сгустилась еще сильнее.
– Не знаю, – сказала наконец Ирэн Адлер. – Мне известно одно: в то воскресное утро он принес в ее спальню яд… и стакан с первого этажа. Я подозревала, что он попробует от нее избавиться… а Кловер не ждала ничего дурного от милейшего «кузена Клифтона»… Так что в то утро я прибежала к ней, но застала Кловер уже мертвой на полу. Я слышала шаги на черной лестнице – это уходил Лукан. Однако я не думаю, что он насильно влил яд ей в горло. Вряд ли он вообще показался ей на глаза. Просто необъяснимое появление стакана и склянки с цианидом стало для бедняжки последней каплей. Возможно, Кловер усмотрела в этом послание от мужа… или от Бога. – Адлер надолго умолкла. – И все равно я так же повинна в смерти Кловер Адамс, как Лукан, вне зависимости от того, что он сделал или не сделал. Я даже спрятала стакан в сумочку, прежде чем выбежать навстречу Генри Адамсу.
– Когда ты сказала про источник финансирования, кого ты имела в виду? – спросил Холмс. – Анархистов?
Ирэн Адлер рассмеялась – на сей раз почти весело. Холмс вспомнил, что у нее всегда был красивый смех.
– У анархистов нет сколько-нибудь серьезных денег, милый. Они же анархисты. Многих даже не берут на фабрики, где работали их отцы, – настолько они ленивые, или пьющие, или со свихнутыми мозгами.
– Тогда кто… – начал Холмс.
– Я видела Лукана в субботу, – сказала Ирэн Адлер. – Он хвастался, что следил за тобой и за тем писателем, которого ты таскал по всей Чикагской Всемирной выставке. Вы были в пятидесяти ярдах от павильона компании, финансирующей полковника Морана и Лукана Адлера – ее руководство составило список жертв, – и даже не заглянули в здание!
– Крупп, – сказал наконец Холмс.
– Разумеется.
Полковник Райс довольно долго рассказывал, что главной звездой Всемирной выставки – по крайней мере, для мужчин и мальчишек – будет «Малышка Круппа», пушка весом двести пятьдесят тысяч тонн, такая большая, что для нее потребовалось отдельное здание; его втиснули между озером и Павильоном сельского хозяйства. Пушка, выстроенная Эссенской фабрикой Фрица Круппа, стреляла снарядами в тонну на расстояние двадцать миль и пробивала железную броню. Поскольку здание не находилось на линии прямой видимости от Административного корпуса, Холмс им не заинтересовался.
– Зачем им столько не связанных между собой убийств? – спросил Холмс.
Двусложный ответ возник в его голове за долю секунду до того, как Ирэн Адлер произнесла слово вслух:
– Война.
– Где?
– Где угодно, – сказала она. – Лишь бы участвовали крупнейшие европейские страны. Судя по списку, который упоминал Лукан, больше всего они рассчитывают на Балканы.
– Тогда чего ради убивать американского президента? – спросил Холмс.
– Маленькая проверка. К тому же несложная. Американские президенты всегда такие… доступные… Не правда ли?
– Знаешь ли ты, откуда Лукан будет стрелять? Какое место он выбрал?
– Нет.
Холмс схватил Ирэн за руку выше локтя и стиснул так, что сильный мужчина взмолился бы о пощаде. В последнем свете апрельских сумерек еще можно было разобрать выражение ее глаз. Она не лгала.
Холмс выпустил ее руку и сказал:
– Извини.
– Я знаю: он рассчитывает, что ты вычислишь это место, – тихо сказала Ирэн.
Холмс отметил, что она не потерла руку, хотя там почти наверняка остался синяк.
– Откуда ты это знаешь?
– Он еще раньше сказал мне, что убьет тебя почти одновременно с президентом Кливлендом.
– Ты знаешь, когда он собирается убить президента?
– Он не сказал мне, но я знаю Лукана, – ответила Ирэн Адлер. – Он застрелит Кливленда во время короткой речи. Когда все будут смотреть и внимать. То будет ярчайшая рампа для Луканова гения. Он даже говорил об этом в таких выражениях.
– Известно ли тебе, как он намерен скрыться? – спросил Холмс.
– В подробностях – нет, – ответила Ирэн. – Но он говорил, что фирма-спонсор приобрела быстроходное судно «Зефир», и оно будет ждать Лукана недалеко от берега. По его словам, «Зефир» с его парусами, немецкой гоночной командой и новыми паровыми винтами уйдет от любого полицейского катера на Великих озерах.
– Спасибо, – сказал Холмс. – Спасибо тебе за все.
Ирэн Адлер открыла медальон и в последнем угасающем свете показала его Холмсу. Тот на миг подумал, что внутри будет его дагеротип или прядь его волос, но там оказались лишь миниатюрные часы.
– Наше время вышло, мистер Шерлок Холмс, – тихо произнесла она.
– «К добру ли эта встреча при луне»?[34] – спросил он.
Ирэн улыбнулась, и Шерлок вспомнил, как она улыбалась, когда ему не было девятнадцати лет.
– О нет, то не изменчивая луна над древесными кронами, мой влюбленный Ромео, а газовый фонарь над мощеной кладбищенской дорогой.
Он поднялся вслед за Ирэн и замер, она тоже. Потом она зашагала к просвету в кольце деревьев, и Холмс двинулся в полушаге за ней.
– Я провожу тебя до экипажа, – сказал он, подавая руку.
Они прошли по росистой траве. В гаснущих сумерках могильные памятники белели зыбкими, немного зловещими очертаниями.
По бокам ее изящного закрытого экипажа горели огни. Холмсу отчетливо представилось, как Лукан Адлер, выставив руку в дверцу, стреляет ему в грудь из кольта сорок пятого калибра.
Он мотнул головой, давая расторопному кучеру понять, что сам усадит даму, и помог Ирэн Адлер забраться в пустой экипаж.
– Когда мы встретимся снова? – спросил Холмс, по-прежнему держа дверцу, покуда она устраивалась на сиденье.
– На твоих похоронах или на моем повешенье, скорее всего, – ответила Ирэн Адлер.
– НЕТ! – выкрикнул Холмс так громко и властно, что лошадь испуганно махнула хвостом, а кучер обернулся с козел.
Ирэн Адлер подалась вперед и страстно поцеловала Шерлока в губы. Затем, не отнимая ладони от его щек, прошептала:
Чтоб не разбудить нам змея,
Все загладим поскорее.
Коль друзья мы, дайте руки…
Холмс тут же схватил ее руки в свои и крепко сжал.
Все загладит Бог иль случай.[35]
Она захлопнула дверцу и крикнула:
