Дэвид Хартвелл - Научная фантастика. Ренессанс
— Ни одной, — произнесла она ровным голосом, избавляя меня от иллюзий. — Только эта. Они погибли, исполняя свой долг, юнга. Как и капитан.
Конечно, она была права, и мне немного полегчало. Паэль, каким бы он ни был, слишком дорого стоит, чтобы его бросить. Я-то выжил по чистой случайности: окажись капитан рядом, ее долгом было бы отшвырнуть меня с дороги и занять мое место. Тут вопрос не ценности человеческой жизни, а экономики: знания и опыт капитана Тейд — и Паэля — стоили гораздо дороже, чем я.
Хотя сейчас Паэль соображал еще хуже меня.
Старший помощник Тилл вернулся, нагруженный снаряжением.
— Одевайтесь-ка. — Он раздал герметичные костюмы.
Мы в учебке называли такие костюмы «слизняками»: легкая кожа-оболочка на подкладке из генномодифицированных водорослей.
— Шевелитесь, — поторопил Тилл. — Столкновение с призраками через четыре минуты. Источников энергии у нас больше нет: нам остается только покрепче держаться.
Я впихнул ноги в костюм.
Джеру сбросила свой монашеский балахон, обнажив покрытое шрамами тело. Но не спешила переодеться, а спросила, нахмурясь:
— Почему не бронированный скафандр?
Вместо ответа Тилл вытащил из сброшенного снаряжения гравитационный пистолет, быстрым движением приставил его к голове Паэля и нажал спуск.
Паэль дернулся.
Тилл сказал:
— Видите? Ничего не работает. Кроме биосистем, как видно.
Он отбросил пистолет.
Паэль закрыл глаза и с трудом перевел дыхание.
Тилл обратился ко мне:
— Проверь связь.
Я надвинул капюшон и маску и отчетливо продекламировал:
— Один, два, три… — И ничего не услышал.
Тилл принялся возиться с нашими ранцами, перенастраивая системы. На его капюшоне проступили сменяющиеся бледно-голубые символы. Потом прорезался голос:
— …пять, шесть, семь… Слышишь меня, юнга?
— Да, сэр.
Символы были биолюминесцентными. В наших скафандрах имелись приемники — фоторецепторы, попросту глаза, — способные «читать» сообщения, светящиеся на оболочке скафандров товарищей. Эта аварийная система предназначалась для использования в условиях, когда нежелательно применение высоких технологий. Но, само собой, она действовала только до тех пор, пока мы могли видеть друг друга.
— Это сильно осложнит жизнь, — заметила Джеру.
Как ни странно, передатчик смягчал акцент, и понимать ее стало легче.
Тилл пожал плечами:
— Принимай жизнь, как она есть.
Он торопливо раздавал наборы снаряжения.
— Вот основной полевой набор. Здесь аптечка: нить для наложения швов, скальпели, системы переливания крови. Эти шприцы носите на шее, академик. В них обезболивающее, трансгенные медвирусы… Нет, поверх скафандра, Паэль, иначе вы не сможете ими пользоваться. Входные клапаны у вас вот здесь, на рукаве, и здесь, на бедре. — Очередь дошла до оружия. — Пистолеты возьмем на случай, если они заработают, но рассчитывайте лучше на это.
Он раздал боевые ножи.
Паэль отшатнулся.
— Возьмите нож, академик. На худой конец, сбреете свою ужасную бороду.
Я рассмеялся, и в награду Тилл мне подмигнул.
Я взял нож — тяжелый стальной брусок, прочный и внушающий уверенность. Мне сразу стало спокойнее.
— Две минуты до столкновения, — напомнила Джеру.
Мой хронометр не работал: должно быть, она отсчитывала секунды.
— Закрывайтесь.
Тилл проверил скафандр Паэля на герметичность. Мы с Джеру помогали друг другу. Маска герметична, перчатки герметичны, проверка давления… Запас воды, подача кислорода, фильтры двуокиси углерода…
Проверив скафандр, я рискнул высунуть голову над креслом Тилла.
Корабль призраков заполнил все пространство. Он имел несколько километров в поперечнике: наш бедный обреченный «Живущий кратко горит ярко» рядом с ним выглядел карликом. Невероятной сложности переплетение серебристых веревок, затмевающее звезды и огни флотов. В перекрестиях веревок висели массивные гондолы управления.
И повсюду капельками ртути скользили серебристые призраки. Я видел в их гладких оболочках отражения аварийных огней шлюпки — как брызги крови, нарушающие их совершенство.
— Десять секунд, — напомнил Тилл. — Держитесь.
Внезапно серебристые канаты, толстые, как стволы деревьев, окружили нас со всех сторон и загородили небо.
И нас снова швырнуло в хаос.
Я услышал скрежет сминаемого металла, визг воздушной струи. Корпус лопнул, как яичная скорлупа. Остатки нашего воздуха разлетелись ледяным туманом, и теперь я слышал только собственное дыхание.
Корпус, разрушаясь, отчасти погасил нашу инерцию.
Но потом основание шлюпки во что-то врезалось, и врезалось крепко.
Спинку кресла вырвало у меня из рук. Я взлетел вверх и ощутил резкую боль в левом предплечье. У меня невольно вырвался крик.
Страховочный тросик натянулся. По руке опять волной прокатилась боль. Сверху я видел остальных, окруживших обломки кресла старпома.
Я задрал голову. Мы, как стрела, воткнулись в наружные слои корабля призраков. Повсюду виднелись дуги светящихся нитей, словно нас подхватила громадная сеть.
Джеру поймала меня и стянула вниз. Она задела больную руку, так что я поморщился. Но комиссар на меня не смотрела, она снова занялась Тиллом. Тот лежал под упавшим креслом.
Паэль доставал из чехла на шее шприц с обезболивающим.
Джеру отбросила его руку.
— Только аптечку пострадавшего, — прошипела она. — Ни в коем случае не свою.
— Почему? — обиженно спросил Паэль.
На этот вопрос мог ответить я.
— Потому что ваша, возможно, через минуту понадобится вам самому.
Джеру воткнула шприц в руку Тилла.
Паэль сквозь маску таращился на меня круглыми испуганными глазами.
— У тебя рука сломана.
Я впервые как следует рассмотрел свою руку и увидел, что она неестественно выгнута назад. Мне как-то не верилось, даже несмотря на боль. Я за все время в учебке и пальца ни разу не сломал.
Между тем Тилл дернулся, словно от легкой судороги, и изо рта у него выплыл большой пузырь слюны с кровью. Потом пузырь лопнул, и тело старпома обмякло.
Джеру, тяжело дыша, распрямилась.
— Ну что ж, ну что ж… Как там он сказал: «Принимай жизнь, как она есть»? — Она оглянулась на меня и Паэля. Я заметил, что она дрожит, и испугался. Комиссар продолжала: — Давайте двигаться. Нам надо найти ПУ. Пункт укрытия, академик. Логово, где можно отсидеться.
— А старпом?.. — начал я.
— Мертв. — Джеру посмотрела на Паэля. — Теперь нас только трое. Поневоле придется общаться, Паэль.
