Владислав Русанов - Братья крови
На моих глазах кожа его сморщилась, обтягивая череп, опали, как осенняя листва, волосы. Миг – и на меня пялились пустые глазницы.
Я удерживал клинок между его ребер до тех пор, пока останки несостоявшегося повелителя мира не рассыпались горсткой серовато-бурого праха. И только потом повернулся к Жанне.
Она лежала с закрытыми глазами – я и не заметил, кто и когда опрокинул стул, – но еще дышала. Слабо, едва заметно.
Кровные братья не плачут. Разорвав голыми руками веревки, я прижал девушку к груди и завыл без слез и без звука. Окно в Великую Тьму распахнулось передо мной.
– Молодец, Андрий, – раздался над головой голос Амвросия. – Ты его таки… – Киевский Князь осекся. – Дай погляжу!
Он попытался разжать мои руки, но я не понимал, чего он хочет от меня.
Как-то невзначай в маленькой комнате сделалось тесно.
Полковник ФСБ, держа «калашникова» стволом вниз, озирался на учиненный разгром и качал головой. Бестужев и пошатывающийся Прозоровский взяли меня за плечи. Только с их помощью Амвросию удалось вырвать Жанну из моих объятий.
– Живая… – Слова князя вернули меня к действительности. – До дна выпить не успел, лиходей. Только…
– Что еще? – Я с огромным трудом поднялся на ноги.
– Ты же знаешь по себе – недопитый человек зверем станет… Если только его не обратить по правилам.
– Решайтесь, Андрей, – мягко проговорил Бестужев.
Прозоровский молчал и, казалось, едва держится, чтобы не упасть.
– Но я не умею.
– А мы для чего? – делано удивился Амвросий. Повернулся к Спицыну:—Ты, малец, во дворе покарауль пока. Этот обряд не для людского ока.
Полковник кивнул и вышел. В его взгляде, брошенном напоследок, я прочел, что Олег Иванович уже с потрохами наш. Не сделаю его слугой крови, может к кому-то другому из кровных братьев попроситься.
Петербургский и киевский князья перенесли Жанну на диван. Амвросий легко провел ладонью над ее лбом. Ресницы девушки дрогнули, синие, затуманенные слабостью глаза отыскали меня. Улыбка тронула побелевшие губы.
– Помнишь, Андрий, что согласие спросить надо?
Я кивнул, наклонился к Жанне. Не зная, что положено говорить в подобных случаях, я решил рубить правду-матку:
– Хочешь ли ты обрести бессмертие, потеряв при этом душу?
– Не…не… – слабо отвечала она. Неужели откажется? – Неправда. В вас души больше, чем во многих людях. – Ее голос шелестел, будто легкий утренний ветерок над заводью.
– Так ты согласна?
– Глупый… Конечно же…
– Тогда приготовься. Больно не будет, но может быть страшно.
– Постой…
– Что?
– Возьми там, в кармане.
Ей самой не хватало сил, но она все-таки сумела указать на правый карман джинсовых брюк, откуда торчала какая-то веревочка. Потянув за этот мышиный хвостик, я извлек продолговатую штучку, отдаленно напоминающую свисток, при помощи которых псари обучали своих подопечных.
– Что это?
– Флешка…
– Что-что?
– Да не мучь девочку! – возмутился Бестужев, отталкивая меня плечом. – Ты на нее что-то записала?
– Да… – выдохнула она.
– Заклинание Семи Древних Богов?
– Да…
– Слава Великой Тьме! – воскликнул Амвросий. – Теперь, ежели этот молодой кровосос неблагодарный откажется дать тебе вечную жизнь, только знак подай мне. Лучшие учителя у тебя будут!
Она только улыбнулась.
– Не трать времени зазря, Андрий! – повернулся ко мне киевский Князь. – Начинай! Я прослежу, чтобы все получилось.
В третий раз я попробовал кровь Жанны на вкус. Чеславу удалось опустошить ее почти досуха, мне хватило едва ли на глоток, и тот неполный. А когда державший пальцы на пульсе девушки Амвросий кивнул, я прокусил запястье и пролил первую каплю ей на губы.
Я верил, что нам предстоит долгая жизнь, которую люди в неразумении своем зовут «не-жизнью». Может быть, не самая легкая… Сколько еще предстояло сделать? Сколько врагов, о которых мы даже не догадываемся, могут таиться в тени и принимать личины друзей? Но вместе мы осилим всех. Первый бой мы уже выиграли. Не за горами второй, а сколько их там еще?..
Эпилог
Очищение
Весна едва тронула землю прикосновением теплых ветров, лаской оттепелей. Подтаявшие за день сугробы ночью смерзались в каменные надолбы, способные остановить атаку не только рыцарской конницы, но, пожалуй, и танков. Ледяная корка на поверхности шоссе делала автомобили «рыскливыми», словно каравеллу с высокой кормой, заставляла вихлять по дороге от каждой, пусть самой незначительной помехи.
Мы мчались из охваченного эпидемией города. Москва, казалось, сошла с ума. Люди бросали работу, обжитые квартиры, привычный образ жизни и спешили убраться куда-нибудь подальше, в деревню, в глушь, в относительно безлюдные места. Только там они надеялись еще не подцепить смертельную болезнь. И лишь мы, кровные братья, знали, что, поглотив жителей всех городов, зараза выплеснется из них, устремившись в село. Человечеству оставались считаные месяцы жизни, если не предпринять быстрых и решительных мер.
И мы, вампиры Москвы, Киева, Санкт-Петербурга, Тулы, Смоленска, были готовы встать грудью на защиту тех, кто ненавидел и боялся нас, уничтожал нас и заискивал перед нами. Князь Сергей взялся обеспечить отношения с остатками колдовских Ковенов, Прозоровский, с трудом восстанавливавший силы после ментального удара Чеслава, воспользовался старыми связями и пригласил на встречу нескольких охотников, практикующих на территории России. Оборотни явились сами, ведомые Николаем Пашутиным, офицером НКВД и сыном белогвардейского ротмистра. Амвросий, обложившись старинными фолиантами и подключившись через вай-фай к Интернету, восстанавливал до малейших деталей последовательность предстоящего ритуала.
Я все эти недели не отходил от Жанны. Обращение прошло довольно успешно, несмотря на мою полную неопытность, граничащую с невежеством. Через три дня процессы, превращающие человеческий организм в тело вампира, окончательно завершились. Но ей предстояло еще очень многое узнать, очень многому научиться. Амвросий настаивал, чтобы Жанна приняла участие в предстоящем ритуале. «Она заслужила эту честь. Возможно, девочке не хватает опыта, – сказал самый старший из нас. – Но у нее есть живой ум и отвага».
И вот, наконец, в середине марта Амвросий заявил, что звезды приняли благоприятное расположение. Кроме того, он выяснил, где находится ближайший к Москве менгир – совсем недалеко, в Тульской области. Старинное место силы таилось в дремучих лесах, куда человек еще не успел забраться, несмотря на всю настырность и непоседливость.
Мы выехали на четырех внедорожниках. Еще недавно я назвал бы наш поезд кавалькадой. Могучие моторы басовито гудели в ночной тишине, толкая пахнущих бензином, машинным маслом и горячим железом монстров по коварной дороге. В салоне «хаммера» князя Бестужева гремели мощные аккорды увертюры к «Лоэнгрину». На мой взгляд, Сергей Александрович испытывал излишнюю слабость к музыке Вагнера.
Амвросий молча уставился в темное стекло. Зная, что для успешного проведения ритуала требуется человеческая кровь, причем пролитая непосредственно на месте, я поинтересовался у него, кого князья решили принести в жертву ради спасения человечества? Но ответа так и не получил. Только многозначительный взгляд и загадочную полуулыбку.
Мимо промелькнуло сонное село с потушенными огнями.
Автомобили свернули с шоссе в лес, ломая колесами прочный наст.
Менгир стоял на оплывшем холме, поросшем по склонам ельником. Но верхушка его оставалась голой, будто плешь на макушке монаха.
Некогда стоявший вертикально камень высотой в два моих роста покосился и грозил завалиться на бок. Возможно, это и произойдет, но лет эдак через пятьсот. В древности умели не только строить на совесть, но и устанавливать святилища. Солнце, дождь, снег и ветер настолько изъели поверхность камня, что даже матерый геолог не сказал бы, какая это порода. Гранит, базальт или самый обычный песчаник. У подножия мегалита будто прилег отдохнуть еще один камень, плоский, если не считать глубоких выбоин, похожих на кровосток.
Пока шли приготовления, мы с Жанной смотрели на звезды. Она еще не осознавала, что дневной свет для нее заказан, как и простые радости бытия, связанные с ним, – раскрывшиеся полевые цветы, жаворонок в вышине, трепещущая крыльями капустница. Только холодные огоньки, сияющие в беспредельной вышине. Зато мы можем наблюдать за ними вечно, следить за изменяющимся рисунком. Я помню небо в ночь перед битвой при Грюнвальде – совсем не такое увижу я летом двадцать первого века.
Наконец, Амвросий окликнул нас.
К плоскому камню уже привязали жертву, предназначенную на заклание.
С удивлением я узнал глубокие залысины и нос уточкой. Валентин Валентинович Пешков… Воистину, власть Совета Вампиров России безгранична, если они смогли похитить миллионера.
![Джон Уиндэм - День триффидов [День триффидов. Куколки. кукушки Мидвича. Кракен пробуждается]](/uploads/posts/books/59307/59307.jpg)
