Владислав Русанов - Братья крови
Мои ногти вонзились в ладони – еще немного и прорвут кожу.
– Я буду стоять смирно, – пообещал я вопреки жгучему желанию кинуться в драку. Своей не-жизнью я давно перестал дорожить, но Жанна…
– Хорошо. – Боль исчезла. – Я не позволю князьям провес-сти ритуал закрытия порталов. Они перехитрили меня в Англии, но тогда я был молод и с-слаб. Им удалось сорвать мои планы в вос-семнадц-сатом году. Но теперь я учел вс-се ошибки. Я рас-скинул сеть, через которую ты, Анджей, юркий пескарь, едва не прос-скочил. Но я предус-смотрел и твои жалкие потуги… Заклинание больше не прочтет никто, – Чеслав пошевелил ногой груду обломков, которые еще вечером были ноутбуком Збышека. – Меч теперь тоже у меня. Ритуал не сос-стоится…
– Зачем тебе это? Ты хороший колдун, ты мог бы занять высокое положение при любом князе.
– Я не хочу быть ни при ком! Я хочу влас-сти! Довольно я нас-страдался. Да и могу ли я занять мес-сто при князе, будучи таким уродом? Молчи! Я знаю, что не могу. Никто не захочет со мною знатьс-ся. Князь Прозоровс-ский не пожелал даже говорить с-со мной… Ты, наверное, хочешь знать, как я с-стал таким уродом? Я тебе рас-скажу.
– А если я не желаю слушать?
Я повел плечами. Человек позади скрипнул половицей, кашлянул.
– Мне вс-се равно, Анджей, хочешь ты или нет. Слушай внимательно. Я учился чародейс-ству у самого Жиля де Рец-са. Слыхал о таком? О, наверняка слыхал… Замечательный колдун был. Он научил меня, как усилиться, не затратив много времени. Ты знаешь, Анджей, как мы усиливаемс-ся? Знаешь, хоть и молчишь. Надо убивать. Отнимая жизнь, ус-силиваешс-ся. Это правило простое, как смена зимы и лета, и такое же неотвратимое. Я убивал, Анджей. С-сколько я убивал… Ты бы проклял меня, ес-сли бы узнал. Впрочем, ты и сейчас не горишь ко мне дружес-ской привязаннос-стью. А еще мастер Жиль объяс-снил мне, что против принц-са Патрика у меня шанс-сов нет. Раздавит, как мокриц-су. И я решил избежать дуэли…
– И оставил меня с Патриком один на один.
– Конечно! Ты-то пос-ступил бы иначе. Но я – не рыц-сарь. Сейчас я – вампир-волшебник, а тогда был недавним школяром. Сейчас я раздавил бы Патрика играючис-сь, тогда я боялс-ся его до одури, до бес-спамятс-ства.
– Трусом ты был, трусом и…
– Молчи! – Трехпалая рука дернула Жанну за прядь волос. – Молчи, и тогда я, может быть, с-сохраню ей жизнь. Я решил бежать, но куда может бежать птенец от вс-севидящего ока мас-стера? Я подброс-сил запис-ску доминиканц-сам, где найти маеток пана Мжислава. Не сверкай глазами, Анджей. Поверь, мне тоже пришлос-сь нес-сладко, когда убивали мас-стера.
– Тебе пришлось несладко? А ты подумал…
– Подумал, – отрезал он. – Это была необходимая жертва. Или ты скажешь, что тебе, как рыц-сарю, страх смерти неведом?
Я не хотел отвечать. Смотрел на Жанну. Она не понимала, о чем мы разговариваем, поскольку не знала и знать не могла старопольского, щедро пересыпаемого словечками из латыни-вульгаты, поэтому я постарался ободрить ее взглядом.
Одновременно я косился в зеркало, висевшее на стене выше правого плеча Чеслава. Его, впрочем, и зеркалом назвать трудно – не больше суповой тарелки по размеру. Должно быть, полковник брился перед ним, когда уезжал с дачи на службу.
Само собой, ни я, ни калека в зеркале не отражались. Казалось, будто посреди комнаты, затравленно втянув голову в плечи, сидит Жанна, а напротив нее напряженно замер широкоплечий мужчина в пятнистом комбинезоне и с винтовкой в руках.
– Молчишь, Анджей? Правильно. Тебе нечего с-сказать. Нами управляют чувс-ства: голод, похоть, страх, жажда влас-сти. Им нельзя противитьс-ся. Нужно поддаться, будто стремительному потоку, и тогда непременно добьешьс-ся ус-спеха. Нужно быть с-сильным, нужно уметь вс-сех обвес-сти вокруг пальц-са. Сперва у меня плохо получалос-сь. Я попался в лапы ц-серковников и охотников. Случайнос-сть, но я дорого за нее заплатил. Если меня не убили сразу, то лишь потому, что хотели ис-спользовать мои знания. Тебе, Анджей, не заливали в горло святую воду? Тебе не прикладывали к лицу серебряное рас-спятие? Тогда ты не можешь прочувс-ствовать всех мук, через которые я прошел. Молчи! Не говори ничего! Ты думаешь, я сломалс-ся? Думаешь, я стал предателем? Со с-стороны могло так показатьс-ся.
Я молчал, не желая попусту дразнить его. Где же там князья? Почему не начинают действовать?
– Да, я помог им выжечь нес-сколько гнезд, бесполезных для моего великого плана. Помог уничтожить нес-скольких мас-стеров и князей, спос-собных помешать мне. Знаешь ли ты, Анджей, что обязан мне жизнью?
– Я? Тебе?
– Конечно. Что бы было с тобой, не приведи я в город Йорк охотников и доминиканц-сев? Принц-с Патрик разделал бы тебя, как кролика. Но не благодари. Я сделал это не ради тебя. Англичанин пос-смел угрожать мне, он был наказан.
Неожиданно Чеслав встрепенулся. Повел глазами по сторонам, принюхался, по-моему, раздувая ноздри.
– Ах, вот вы как! Кого ты привел?
– О чем ты? – Я подвинулся вправо на четверть шажка, прижатое к спине дуло теперь целилось не под левую лопатку, а вдоль ребер.
– Кто там, с-снаружи? Что вы сделали с моими с-слугами?!
– Не знаю… Я пришел, как ты просил…
– Врешь! – перебил Чеслав, дергаясь, как припадочный. – Ага, вот один! Прозоровский! Получи, Князь! – Он резко выдохнул. – Тут же за окном прозвучала короткая очередь.
Я не настолько хорошо разбираюсь в огнестрельном оружии, чтобы понять, кто палил – Спицын или наемники калеки-предателя. Но, по всему выходило, князьям сейчас несладко.
Пальцы Чеслава трепетали в воздухе, будто бы сплетая невидимое кружево. Он то отмахивался от невидимых мух, то стряхивал незримую воду. И успевал одним глазом следить за мной.
– Мы же были друзьями, Анджей! – скороговоркой произнес он, улучив краткий миг передышки. – Присоединяйс-ся ко мне. Вмес-сте мы победим вс-сех. Не молчи! Чего ты хочешь? Ну же, скажи!
Слушая его бессвязную речь, я все больше и больше убеждался в безумии бывшего пражского школяра. Человек-безумец – когда-то просто неприятен, а когда и являет собой досадную помеху. Но вампир-безумец страшен всегда. Трудно сказать, каких испытаний не выдержал разум Чеслава: ужас ли перед дуэлью с принцем Патриком сломал его или учение у чудовища, каким был Жиль де Рец, чье имя проклято даже среди кровных братьев, или позднее – издевательства и пытки инквизиторов и охотников?
– Говори же! – настаивал Чеслав.
Стрельба во дворе утихла. Хотелось верить, что победили «наши». Если так, то вскоре князья присоединятся ко мне.
– Значит, не желаешь мне отвечать? Презираешь? Брезгуешь? Ты дорого за это заплатишь! Твоя золотоволос-сая куколка с-сдохнет так же, как Агнес-са…
– Что? – Я сам испугался своего голоса.
А Чеслав уже наклонился над шеей Жанны, едва не прикасаясь губами к коже.
– Что с-слышал! – Он осклабился с выражением гнусного торжества. – Я убил ее. Но вначале я предложил ей с-союз. Она рас-смеялась мне в лиц-со. И я выжег ее разум. Но эту куколку я убью на твоих глазах.
Его клыки вонзились в белую кожу чуть повыше ключицы.
Я качнулся вправо.
Грохот выстрела.
Жгучая боль обожгла ребра. Опять серебро…
С жалобным звоном рассыпалось зеркало.
Взмахом левой руки я отправил стрелка в полет через сени и дальше на крыльцо.
Выбитая дверь повисла на одной петле. В дом ворвался морозный воздух, превращаясь в белесый пар.
Чеслав не оторвался от своего занятия, только покосился из-под полуприкрытых век, но меня сковало оцепенение. Виски, как и в схватке с птенцом на Таллинском шоссе, сжал стальной обруч, на этот раз с острыми шипами.
Я рычал, упав на четвереньки, сбрасывая, как шелуху, остатки цивилизации, но пытался сопротивляться.
Руки и ноги отказывались повиноваться. Адским огнем горела царапина на левом боку.
Мне удалось приблизиться не больше чем на полшага.
Как же медленно…
Жанна обречена.
Сейчас обезумевшее чудовище убьет ее, а там настанет и мой черед.
Может, и к лучшему?
Дважды потерять ту, кого любишь, – испытание слишком сильное даже для кровного брата.
И тут Чеслава приподняло в воздух и отбросило спиной о стену.
Краем глаза я увидел Амвросия в домотканой распоясанной рубахе, сцепившего пальцы в сложной колдовской фигуре. Двигался он почему-то тоже очень медленно.
– А-а-а!!!—заорал калека, нанося двумя кулаками удар в пустоту.
Киевского князя вынесло во двор, только пятки мелькнули.
Но, предельно сосредоточившись на ментальном выпаде, Чеслав ослабил свою власть надо мной.
Я прыгнул с пола «рыбкой», вытягивая руки, будто ныряльщик.
Обломок шпажного клинка, укрытый в левом рукаве, вошел вампиру-чародею точно в сердце. Порезанная до кости ладонь не в счет.
От воя гибнущего безумца вылетели стекла в домике полковника Спицына.
На моих глазах кожа его сморщилась, обтягивая череп, опали, как осенняя листва, волосы. Миг – и на меня пялились пустые глазницы.
![Джон Уиндэм - День триффидов [День триффидов. Куколки. кукушки Мидвича. Кракен пробуждается]](/uploads/posts/books/59307/59307.jpg)
