Нана Блик - Лилиан
Добежав до какой-то небольшой полянки, мы остановились, одержимые твёрдой решимостью переодеться. Майкл, перевоплотившись в человека, стал переодеваться тут же, даже не стесняясь меня. Я взяла свои вещи, выбранные Майклом: черные кожаные штаны, тёмная майка с изображением белого ангела на груди и ботильоны на высокой шпильке. Да, видимо, он несильно старался, подбирая для меня удобную одежду, но особо выбирать мне не приходилось, поэтому я решила не ворчать и примерить то, что было в наличии.
– Ты думаешь, обувь на шпильке подходит для меня? – я не смогла удержаться от комментария, осматривая ботильоны.
– Вполне. Она подчёркивает твою сексуальность. – Майкл ответил мне, не отвлекаясь от сложного процесса шнурования кроссовок.
– Сексуальность? Ты вообще о чем? Моё тело грязно-зелёного цвета с оттенком синевы, а ещё эти горящие красными пламенем глаза. – Я возмущённо описывала свою внешность.
– Игнорируй цвет, если он тебе так уж не нравится. Главное не оболочка, а внутреннее её содержимое! Ты же знаешь, какая ты! А ведь он прав. Я ведь даже не знаю, какая я в действительности? Я об этом даже и не думала. Может и у меня не всё так плохо, как я думаю? – Будешь переодеваться здесь или пойдёшь, стесняясь, в кусты? – Майкл моментально разрушил ход моих мыслей.
– Вот ещё! Я ещё перед собакой не комплексовала, – произнесла я и начала переодеваться.
Одежда и даже обувь, к моему удивлению, оказались очень удобными. Ещё я заметила, что совершенно не чувствую холода. Зато меня буквально обуяло нестерпимое чувство голода.
– Доставай свою курицу, я ужасно проголодалась! – скомандовала я Майклу, желая немного подкрепиться.
– Держи! Я пока не очень голоден, но всё равно составлю тебе компанию. – Майкл, видимо, ещё не избавился от своих щенячьих привычек.
Мы оторвали себе по ароматной куриной ножке с золочённой поджаренной шкуркой и почти одновременно откусили по аппетитному на вид кусочку. Но тут нас ждал сюрприз!
– Фу, какая гадость! – Майкл моментально выплюнул курицу изо рта и пытался вытереть своими руками язык, чтобы хоть как-то избавиться от ужасного привкуса.
– Я как будто жевала не мясо, а комок земли! – Я поморщилась и с отвращением посмотрела на курицу.
– Это означает только одно: или мы не способны есть обычную пищу, или в этом доме действительно плохо готовят. – Майкл завернул курицу обратно в фольгированный пакет. – И что-то мне подсказывает, что первое суждение в нашем случае является верным.
– Нужно вспомнить, когда мы испытывали приятное чувство насыщения прежде? – Я села на траву и попыталась сосредоточиться. И тут меня осенило. – О Господи, это ужасно! – закричала я так громко, что следом машинально зажала рот руками. – Тогда, когда я спасла тебя от неминуемой гибели, и был тот момент, когда я чувствовала себя по-настоящему сытой.
– А ведь верно. – Майкл сел рядом со мной. – Ты, насыщаясь, питаешь и меня. Теперь ясно, почему ты испытываешь голод сильнее, чем я.
– Чёрт! Чтобы жить, я должна убивать? – Я как маленький ребёнок закрыла голову руками, думая, что так исчезнут проблемы и я сама вместе с ними.
– Успокойся, Лилиан! Мы теперь с тобой вместе, а вдвоём мы обязательно что-нибудь да придумаем. – Майкл в знак поддержки обнял меня крепко за плечи.
В том, чтобы просто сидеть и горевать, смысла не было, поэтому мы решили просто идти по направлению к центру города, пропитанные тлеющей в глубинах души надеждой, что хоть что-то изменится за это время. Я не знаю, сколько мы шли, пока я не ощутила сбивающую с ног слабость.
– Стой, Майкл, я больше не могу идти. Надо основательно подумать, что делать. – Я согнулась, тяжело дыша, и оперлась руками о колени. – Или проще ничего не делать и просто умереть.
– О нет, милочка! Я хочу жить, не тащи меня за собой! И подумай серьёзно, разве ты для этого меня спасала, чтобы умереть чуть позже и вместе? – Майкл категорично отозвался о моем суждении, усаживая меня на землю.
– Всё замолчи! – я остановила его начавшиеся нравоучения. – Мне надо беречь силы. Лучше думай молча.
Уже давно рассвело. Солнце высоко поднялось над горизонтом, и в городе воцарилась духота. Есть хотелось ужасно. При таком климатическом воздействии раздражало буквально всё: сваленное дерево, помятая трава и крики птиц, которые становились всё громче и громче. Эти звуки были совсем не похожи на сладкое пение или зазывание партнёрши в брачный период, а скорее напоминали чей-то пронзительный плач.
– Майкл, давай посмотрим, что там, – я взмолилась больше не в силах превозмогать этот звук.
– Зачем? Ты думаешь, что птичья тушка сойдёт для обеда? – Майкл неохотно поддержал моё предложение.
– Ты можешь просто помолчать и сделать то, что я прошу от тебя. – Иногда он бывает просто невыносим. Но всё же всегда делает то, о чём я его попрошу.
Источник звука был недалеко. Быстро дойдя до нужного места, я, раздвинув кусты терновника голыми руками, увидела полную картину происходящего. И она была жуткая.
– Это дети! Они зачем-то бьют из рогатки по птицам и их гнёздам. – Я сообщила Майклу, стоящему у меня за спиной.
– Ты ещё скажи, что мы будем их спасать! – Майкл присел рядом со мной и стал наблюдать за нависшей в воздухе трагедией.
– Не всех. – Я пожала плечами, сама ещё не зная, для чего я это делаю.
– Что? Ты в своём уме? Мы умрём от бессилия прежде, чем спасём птиц. – Майклу эта идея явно не нравилась.
– Майкл, нам нужны в помощь дополнительные глаза, и совсем не помешают крылья. Так легче искать жертву. Ты же хочешь жить, как я понимаю, а с высоты птичьего полёта лучше видно «всякую нужную нам еду»! – Я старалась убедить Майкла в необходимости этого, даже не замечая, какими словами я руководствовалась. – О, Боже! Как я могу так изъясняться, говоря о людях!
– Ты, оказывается, ещё и умна! – Майкл наконец-то принял моё предложение.
Детей было много, они кричали и радовались, когда попадали точно по цели, но я никак не могла собраться и выбрать нужный момент. Я сфокусировала своё внимание на самом жестоком ребёнке, который всегда добивал сбитую им и уже лежащую на земле птицу, и пристально следила за ним. Неожиданно мальчик попал по довольно крупному, но молодому грачу, который видимо совсем недавно научился летать. Если судить по его неловкому, совсем неграциозному полёту. Птица упала неподалёку от нас, и, как всегда, мальчишка ринулся к ней, чтобы закончить им же начатое.
– Мой шанс! Я пошла, – резко устремившись в сторону сбитой птицы, но встретившись с ребёнком тет-а-тет, я замерла поражённая его жестоким и яростным взглядом.
Я ужаснулась, подумав о том, кто же мог внушить этому милому мальчику всего-то лет двенадцати от роду, что так нужно и можно поступать? Вначале я попробовала просто остановить ребёнка, но у меня ничего не получалось. Я махала своими руками, пролетающими сквозь тело мальчика, и уже изрядно устала и вымоталась. Скрытые в тайных закромах моего тела силы были уже на исходе.
– Майкл, ничего не получается. Что мне делать? – истерика, рождённая беспомощностью, уже управляла мной.
– Успокойся, пожалуйста, и попробуй сконцентрироваться. Вспомни, что ты чувствовала тогда. Может определённые звуки слышала? – Майкл действительно искренне старался помочь мне, подкидывая мне разнообразные идеи.
– Какие звуки? – Я пыталась быстро сообразить и у меня в принципе получилось. – Точно! Это пульс! – И я с полной уверенностью во всех своих действиях схватила ребёнка за шею.
Мои пальцы, словно ножи, врезались в сонную артерию мальчика, а мои губы с неимоверной жестокостью вонзились в его, и исходящий белый дымок начал всасываться в моё тело. Через несколько секунд ребёнок упал. Дети завизжали и бросились наутёк. Он лежал с закатившимися зрачками и открытым ртом. Картина была слишком ужасна, но меня это уже никак не задевало. Я не только не заплакала, я даже не прослезилась от этого. Оставив ребёнка в стороне, я подошла к птице. При виде окровавленного животного слезы сами собой потекли по щёкам неиссякаемыми потоками.
– Служи мне, и ты ни о чем не пожалеешь. – Я смазала клюв птицы своими алыми слезами и немного отступила от неё, чтобы дать его телу свободу в движениях. Птица громко каркнула и начала извиваться по земле точно так же, как и в первом случае, и уже через пару минут рядом с нами лежал парнишка с кудрявыми медными волосами и зелёными цвета первой весенней травы глазами.
– Меня зовут Эрик. – Парень недоверчиво осматривал нас, все ещё лёжа на земле.
– Меня можешь называть Майклом, а твоя сердобольная госпожа носит гордое имя Лилиан! – Надменности, конечно, Майклу точно не занимать! Да ещё и назвал меня сердобольной.
– Я тебя умоляю, просто Лили. – Я показала Майклу кулак, а затем, чтоб смягчить обстановку высунула ему язык и улыбнулась. Это сработало, и в один миг обиженный и пристыженный Майкл расслабился.
