Нана Блик - Лилиан
– Он приходил к тебе опять? – Сэм медленно и с таким страхом выговаривал каждое слово, что, казалось, в конце он свалится в обморок.
– Нет! На этот раз это я спускалась к нему, когда Галла вырвал из груди твоё сердце. – Я прижалась рукой к груди, чтоб ещё раз убедить себя в нынешнем его нахождении. – Мы наконец-то с ним объяснились, и теперь я всё понимаю. Знаешь, а всё-таки он не такой страшный, как его малюют. И он помог мне с тобой. – Сэм с недоумением воспринял сказанную мною фразу, моментально лишившую его богатого речевого запаса, отчего он молчаливо вглядывался в мои шоколадного цвета глаза. – Именно мой Отец и помог нам быть вместе. – Я замолчала и ждала хоть какой-нибудь реакции от него. – Даже два раза. Первый, когда одарил тебя стойкостью выдерживать мои смертельно холодные поцелуи, а второй, когда подсказал мне способ моего к тебе возвращения.
– Я ничего не понимаю, Лилиан. – Сэм лёг рядом со мной и, положив голову мне на колени, обнял крепко за талию. – Внезапно очнувшись как раз в тот момент, когда ты, охваченная агонией, каталась на нашем полу, я поначалу ничего и не понял, а потом я почувствовал растущие крылья за своею спиной. – Сэм застонал и ещё сильнее сжал меня в своих крепких объятиях. – Лили, ведь теперь я вовсе не безликое чудовище?
– Нет! Больше нет! – Я гладила его по голове, нежно перебирая пальцами белокурые локоны. – Теперь ты не будешь никого убивать. Ты же так об этом мечтал. Я подарила тебе возможность летать. Ну, и вдобавок, всё твоё сердце с недавнего времени напрямую и косвенно принадлежит мне целиком и навеки. – Я улыбнулась при произношении этой фразы, уж слишком сильно я была этому рада. – К тому же теперь мы, как ты и хотел, все четверо связаны телепатической нитью, – добавила я, потому что Сэм всегда ревностно отзывался о нашей внутренней с парнями связи.
– Зачем ты сделала это? – Сэм поднял голову и заглянул в мои наполненные блеском глаза. – Зачем ты взвалила ещё и меня на себя? Зачем забрала моё сердце? – Сэм положил руку мне на грудь и почувствовал учащённое биение собственного не на шутку встревоженного сердца.
– Потому что люблю тебя. – Я нежно накрыла своей ладонью его трясущуюся от волнения ладонь. – Я никогда не позволю этому сердцу остановиться. Пока бьётся моё сердце, и твоё будет биться ему в унисон. Всегда!
– Тебе больно? – Сэм боялся услышать ответ и закрыл глаза.
– Мне приятно. Теперь, имея в груди твоё сердце, я точно знаю, какие чувства ты испытываешь ко мне, к парням и к окружающему тебя миру в целом.
– Я люблю тебя, Лилиан, слишком сильно. Люблю с той самой минуты, когда увидел тебя грязную, потрёпанную и рыдающую. Ты не представляешь, что я чувствовал, увидев тебя бездыханную в том самом сарае. – Я слегка скривила губы, но никак не выразила свой протест, понимая, что Сэм, видимо, ещё не полностью осознал все чувства, что я испытала, пережив то же самое при его гибели от демона Галла, а может даже и хуже. – Ты уже спасала меня однажды, когда предпочла своей юной сестрёнке Меган, и спасаешь меня снова, решившись теперь на подобный поступок. – Сэм плакал, его слёзы текли по щекам. Я искренне не понимала, отчего же он всё-таки плачет: то ли от счастья, которое воцарилось вокруг, то ли от боли за мою тяжёлую, но посильную ношу. – Я и так был тебе благодарен за то, что ты так долго освещала мою бренную жизнь, а теперь я даже выразить не могу, что я к тебе чувствую.
– Сэм, просто люби меня! Здесь и сейчас! – Я настойчиво поцеловала любимого в губы, и Сэм, наконец, поддался моему порыву. Теперь он был свободен и больше не боялся, что может превратиться в безликое чудовище. Теперь он был искренен и не скрывал своих чувств, полностью предаваясь им и забываясь в блаженстве. И мы любили друг друга. Любили всегда, просто сейчас наша любовь действительно не знала границ, прошедшая через тернии и взлетевшая к мерцающим звёздам. Она обрела силу и крылья и стала поистине вечной, как и мы сами. И ради такой любви стоило пройти все эти преграды и ради такой любви стоит всё-таки жить.
Эпилог
Никогда не замедляй естественный ход жизни, даже короткая остановка оттягивает момент наступление счастья.
Лилиан СаммерсЯ, заехав в большие кованые ворота на своём красном «Ламборджини» после организованного мною же благотворительного приёма в помощь неизлечимо больным детям, восхищалась как в первый раз тем, как был прекрасен наш дом. Весеннее уже прячущееся за горизонт солнце окрашивало в жёлто-красную палитру оживающий после зимней спячки сад и увесистые до боли любимые мои мраморные скульптуры. Грациозно и величественно восседающие на крыше дома крылатые Гаргульи бессменно охраняли покой нашего родового гнезда. Выйдя из своей машины, я вдохнула чистый весенний воздух, насыщенный домашним уютом, теплом, заботой и любовью. И когда я уже хотела зайти в дом, я услышала звон колоколов на часовни, и звонкий заливистый смех.
Подойдя не слишком близко к часовне, я наблюдала, как Сэм, не замечая меня, ворчал, распутывая спутавшиеся язычки колоколов, а Майкл и Эрик бегали с распростёртыми руками, словно желая кого-то поймать, вокруг небольшого фонтанчика, который мы совсем недавно установили в дань памяти о цветущей долине.
Трёхъярусное мраморное изваяние величественно и грациозно вобрало в себя все отголоски моей памяти о так много значащем для меня месте – месте, с которого в принципе всё и началось. Нижний ярус представлял собой вотчину моего Отца со свойственными тому месту кровавыми потоками человеческих жизней и убийственно острыми скалами, с деревом-мучеником в образе Меган, огромными чёрно-красными валунами и пологой горой. Средний ярус был не чем иным, как той самой цветущей долиной с присущим ей изобилием животных и птиц на фоне разнообразной растительности. Ну, а верхний ярус со скоплениями облаков и лучами пробивающегося сквозь них яркого солнца, возможно, и был тем самым местом, откуда когда-то изгнали мою непутёвую Мать. Хотя как на это взглянуть. Я думаю, что это всё же было не зря. Не покинь бы она это место, я, возможно, вообще бы не родилась. Хотя вряд ли вообще возможно избежать неизбежного. И так к слову: всё, что ни делается – делается к лучшему. Теперь я в этом уверена полностью! Неожиданно, вырывая меня из тумана собственных дум, неизвестно откуда в мои объятия бросилось увиденное мною когда-то во сне рыжеволосое чудо с глазами цвета нефрит.
– Мама, ты приехала! – Она смеялась задорно, крепко вцепившись в меня своим маленькими детскими ручками.
– Я же обещала тебе, Наоми, что вернусь до заката. – Я поцеловала её в щёчку и закружила, крепко удерживая в своих нежных объятиях.
– Она с нами всего год и три месяца, а мы втроём не можем с ней справиться. – Сэм слетел с колокольни и поцеловал меня в губы. – А что будет дальше?
– А дальше, Сэм, всё будет только лучше! – Я передала малышку в руки заботливому и беспокойному отцу и, дождавшись Майкла и Эрика, уверенно зашагала в сторону дома, на двери которого с недавних пор сразу после рождения малышки Наоми появилась надпись, выцарапанная когтями кем-то неизвестным, но означающая непреложную истину:
Уставший путник средь пустыни,
Нашедший райский уголок,
Не зная правил той святыни,
Не осквернить её не смог.
Он, пользуясь её благами,
Хотел владеть святыней сам,
И дух, сидящий за замками,
Не выдержал и вмиг восстал.
И был тот путник слаб душою:
Тщеславен, жаден и труслив.
И надо думать хоть порою,
Что мир бывает справедлив.
Что белое сияет лишь снаружи,
А чёрное страшнее изнутри,
Но можно часто обнаружить
Измену правил той игры.
Никто и никогда не сможет
Терпеть чужое как своё,
И даже совесть не поможет
Предать забвению чутьё.
О, люди, жадные до рая
Не смейте просто забывать
Рука хозяина, карая,
Заставит жизнью отдавать.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ
