Анна Мистунина - Проклятый
«Ты знаешь, что умрешь. Я чувствую, что знаешь, – грифон плакал, беззвучно и оттого страшно. – Я не хочу нести тебя туда».
«Тогда я пойду сам. Дойду, если не замерзну и не свалюсь в ущелье. Я не принуждаю тебя, Ветер».
«Если ты умрешь, я тоже умру».
«Я не хочу этого».
«Тогда вернись».
«Не могу. Есть вещи хуже смерти. Неужели ты этого не знаешь?»
Грифон молчал. Он лежал неподвижно, в полутьме похожий на изваяние, только хвост, будто живущий собственной жизнью, хлестал по бокам. Когда Кар перестал ждать ответа, Ветер наконец отозвался:
«Знаю».
«Тогда не отговаривай меня, мой друг. И прости, если можешь».
Серое, словно выцветшее утро занималось над мятым одеялом гор. Утро последнего дня пути. Кар приник головой к теплому плечу зверя, напрасно пытаясь нежностью заглушить его боль. Внизу, вверху, повсюду, множеством голосов рыдал ветер – как будто вступался за грифона, что носил его имя. Пальцы Кара зарылись в мягкие золотые волны.
«Прости меня, Ветер. Прости».
Ветра, свирепствовавшие в горах, облетали стороной Долину магов. Над ней клубился туман. Не тот, что встает поутру над влажной землей, обманывая голоса, сбивая с толку коня и путника. Молочная дымка, здесь и там расцвеченная красными, бордовыми, фиолетовыми всплесками – признак множества творимых заклятий. И множества отнимаемых жизней. Кровь поистине текла рекой.
Как ее отражение, как молчаливый крик, нависло, клонясь к западу, кроваво-красное солнце. Красным отливали черные перья грифоницы, взмывшей со скал и полетевшей навстречу.
«Кто там, Ветер?» – спросил Кар, одновременно потянувшись магией. Узнавание пришло вместе с ответом грифона, вместе с мысленным голосом, еле слышным из-за расстояния:
«Карий, это Кати. Остановись. Нам нужно поговорить».
«Не о чем говорить», – откликнулся Кар, но Ветер, послушный его чувствам, плавно заскользил навстречу самке.
Очень молодая, почти птенец, она с натугой взмахивала крыльями: две всадницы, хоть и стройные телом – немалая ноша для столь юного зверя. Кар невольно залюбовался всеми тремя.
«Кого из вас поздравить с удачным Покорением?» – спросил он.
«Зиту, – ответила Кати. – Я уступила ей свое право».
Девушка застенчиво улыбнулась Кару. Ветер изогнул шею, горделиво приветствуя самку. Та развернулась в воздухе. Теперь оба грифона летели рядом, подстраиваясь к движениям друг друга.
«Сильнейший в ярости, – сказала Кати. – Зачем ты вернулся?»
Грифоны держались крыло к крылу, но Кар ответил так же мысленно:
«Ты догадалась, Сильная, если встречаешь меня здесь».
«Это сумасшествие. Он убьет тебя».
«Не надо, Кати. Ты меня не остановишь. К тому же, разве ты не этого хотела?»
«Не этого. Не твоей смерти. Будь все по-моему, ты выучился бы, освоил высшую магию и сразился с ним, будучи готов. Ты стал бы Сильнейшим, а теперь – станешь трупом».
«Прости меня, Сильная, – сказал Кар. – Я не буду больше ничьим орудием. Ни его, ни твоим».
«Я никогда не считала тебя орудием, – в ее мыслях проскользнула горечь. – Послушай меня. Еще не поздно повернуть назад. Это самоубийство – бросать вызов Амону».
«Знаю. Но не поверну».
«Неужели твой император этого стоит?»
«О, да, Кати. Стоит. И не только он. Все, чья кровь питает вашу Силу, кого вы обрекли на заклание – они этого стоят».
«Вы? Как высокомерно, Карий. Разве ты сам не брал их кровь?»
«С этим покончено».
«Думаешь, они тебе простят?»
«Это неважно, Кати».
Грифоны летели неспешно, то ли слушая людской спор, то ли обмениваясь своими, недоступными для прочих, мыслями. Но Долина приближалась – медленно, неотвратимо. Сильная не скрывала печали, и то не была печаль о несбывшихся планах.
«Почему ты решил, что остановишь вторжение? Если представить, что ты победишь…»
«То займу кресло Сильнейшего. И вам придется меня слушать».
«Тебя вызовут на поединок все Сильные по очереди. Будь ты хоть вчетверо сильней, ты обречен. Но до этого не дойдет. Я слабей Амона, но с тобой справилась бы легко. Ты ему не соперник».
«Так помоги мне, Сильная Кати. Реши, кого ты ненавидишь больше – дикарей или Амона, убившего твою мать!»
Кати ответила не сразу.
«Ты давно знаешь?» – наконец спросила она.
«Он сам рассказал мне перед отлетом».
И странное чувство – как будто нечто несказанное повисло в воздухе.
«Я не стану тебе помогать, – сказала Кати. – Да и не смогла бы. В поединке участвуют двое».
«А если я справлюсь, Кати? Чью сторону ты примешь?»
«Это глупо. Ты не справишься».
«Но все-таки? Ты поддержишь меня, если я выиграю поединок?»
«Нет. Прости. Ты нравишься мне, Карий, но ты безумен».
«Почему?»
«Ты надеешься спасти дикарей, запретить нам брать их кровь. Мне триста девять лет. Без крови я состарюсь через два года, через пять – умру. Тех, чей срок жизни еще не вышел, в Долине меньше пяти сотен. Ты хочешь погубить нас всех».
Ее мысли пахли горечью, словно полынью. Воздух потяжелел.
«Я не желаю зла ни тебе, ни другим, – Кар сглотнул горечь, и она отравой растеклась по телу. – Но в чем виноваты те, кто платит кровью за ваше долголетие? Разве они не хотят жить так же, как и вы?»
«Я с радостью посмотрю, как ты скажешь то же самое через пятьдесят лет», – Кати махнула рукой, и черная грифоница нырнула в разноцветно-молочный туман, окутавший Долину.
«Если ты права, я не доживу и до завтра, – сказал Кар вслед. – Так что беспокоиться не о чем».
Когти Ветра взрыли землю перед входом в пещеры. Зита уже исчезла, незаметная, как тень воскресившей ее Сильной. Грифоница присоединилась к дремавшим на скалах сородичам. Кати ждала.
Кар больше не слышал ее мыслей. Лицо Сильной не выражало ничего, лишь неровные движения руки, теребившей край блестящей куртки, выдавали беспокойство.
– Где мне найти Сильнейшего? – спросил Кар. – В Зале Совета?
– Только Сильные являются в Зал Совета по собственному желанию, – отрезала Кати. – Прочие ждут, когда им окажут честь и пригласят.
– Так пригласи меня, Сильная.
В ее взгляде родилась ирония.
– Уж не надеешься ли ты спасти дикарей, обрушив на нас гору? Магические поединки ведутся под открытым небом, Карий.
– И как мне…
– Я попросила Совет собраться на площадке Испытаний. Идем.
Кати ушла, не оглядываясь. Кар обернулся к грифону. Обнял за шею, прижавшись лицом, вытирая о перья непрошеные слезы.
«Прощай, Ветер».
«Нет! – мысленный ответ грифона прозвучал криком. – Мы – вместе!»
«Ветер…»
«Я буду близко».
Руки Кара беспомощно соскользнули, когда грифон прыгнул. Взмах крыльев обдал теплым воздухом, запахом перьев и шерсти. Держась чуть выше верхушек деревьев, Ветер полетел к площадке Испытаний. Кар тряхнул головой и последовал за ним.
Его уже ждали, негромко переговариваясь, пятеро Сильных. Напряженная фигура Кати замерла между ними. По краям площадки медленно собирались зрители, всего несколько десятков, те, кто случайно шел мимо. Но сомнений не было – каждый маг в Долине, чем бы он ни занимался, не пропустит ни одного слова из тех, что прозвучат сегодня. Ни одного движения Силы.
Загоны для обряда Покорения давно убрали, как и высокие ряды сидений, откуда все желающие могли наблюдать Испытания молодых магов. Сегодня здесь не ожидалось церемонии, ради которой стоило бы собираться зрителям. И все же, подходя, Кар чувствовал, как десятки, сотни внимательных глаз незримо впиваются ему затылок. Казалась, вся Долина забросила дела и смотрит на него, нелепого в имперской одежде, с ненужным мечом на боку, дикаря, дерзнувшего тягаться Силой с Сильнейшим.
Их внимание, окрашенное легким беспокойством, неожиданно вдохновило Кара. Маги не стали бы волноваться без причины, как и переоценивать Силу младшего, вдобавок полукровки. «Я вижу возможности, – вспомнилось словно издалека. – Ты можешь стать Сильнейшим…» Неужели правда?
Кар решительно ступил на ровные каменные плиты.
Одновременно с другой стороны, сопровождаемый Лэйном, подошел отец.
Под его холодным взглядом Кар пересек площадку. Остановившись, кивнул сразу всем – вежливо и, как хотелось надеяться, с достоинством.
– Правда ли, – с хрипотцой начал он, – что любой младший маг, если почувствует в себе достаточно Силы, может вызвать на поединок старшего с тем, чтобы в случае победы получить его место и привилегии?
Сильнейший поднял брови, его глаза приглашающе обвели членов Совета. Сильный Дион, кашлянув, ответил Кару:
– Это правда. Как правда и то, что в случае поражения младший не может ожидать пощады. Он должен умереть за свою дерзость.
– Это правило применимо только к магам, – поспешил добавить Сильный Норн. – Полукровка не может претендовать ни на что.
– Сильнейший Амон признал меня магом и своим сыном, вы все тому свидетели, – возразил Кар. – Разве не так?
