Владислав Русанов - Импровиз. Сердце менестреля
– Да при чем тут это?! – опешил от его напора Регнар.
– Да при том! Вы тогда не попадали бы в темницы, вас не протыкали бы острыми железками. Вас не отправляли бы в опалу, а мне не пришлось бы ломать голову, как вытащить вас. Вы бы не набрасывались на меня с кулаками, не кричали бы, что плевать хотели на тридцатилетнюю дружбу просто потому, что я трезво смотрю на жизнь и не считаю, что всякая смазливая мордашка достойна того, чтобы из-за нее терять жизнь и честь!
– Смазливая мордашка? Да что ты понимаешь? Дело вовсе не в мордашках. У нее душа золотая, а ты готов…
– Что я готов? О чем ты?
– Зачем ты подговорил Анне, чтобы она согласилась выйти замуж за Ланса?
– Я?
– Ну, а кто еще? Айден из Дома Черного Единорога?
– То есть ты считаешь, что я способен на подлость в отношении друга?
– Считаю!
– Знаешь, Регнар, – Коэл несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул, – если бы сейчас передо мной стоял любой из дворян Аркайла, то спесь с его усов слетела бы от удара моей перчатки. Ты это понимаешь?
– А что тебя останавливает?
– А ты не понимаешь?
– Нет!
– Во-первых, дружба!
– Об которую ты раз за разом вытираешь ноги? А во-вторых?
– А во-вторых, я эту просто… эту девушку первый раз в жизни увидел вчера!
– Так я тебе и поверил. Я же разговаривал с глашатаем, праном Врестом! Ты подходил к нему, насильно сунул в руку кошелек с «лошадками» и просил ритуальные слова завершения приговора читать не скороговоркой, а с чувством и расстановкой. Думаешь, я не понимаю зачем? И теперь врешь мне в глаза!
– Да не вру я! – Коэл огляделся по сторонам. Кажется, на них не обращают внимания. Пока не обращают. Но до бесконечности это длиться не будет. Ссора капитана стражи и придворного мага-музыканта станет темой для сплетен и пересудов на долгие недели вперед. – Да, признаюсь… – заговорил он тише. – Я задумал вызволить Ланса именно так, как и получилось. Попросил прана Вреста выделить старинную формулу о помиловании. И договорился с одной вдовицей… Клянусь, она дворянка, хотя от их разорившегося Дома, кроме герба, ничего вообще не осталось, работает прачкой, чтобы с голоду не помереть, трое детей…
– Ты хотел для Ланса такой судьбы? Вдова и трое детей? – опешил Регнар.
– А что ты думал? – ощерился Коэл, становясь похожим на рассвирепевшего пса. – Прикинь сам, чего он достоин? Всю жизнь пил, гулял, волочился за юбками, дрался на дуэлях… Он думал о чем-то? Он думал о достойной старости? О наследниках? О пользе, которую мог бы принести миру?
– Он придумывал лучшую во всех двенадцати державах музыку. Лучшую! Не было и нет менестреля лучше, чем он! Никто не может повторить его музыку!
– Вот видишь! Ты сам ответил. Не станет Ланса – не станет и его музыки. И что же я делаю? Вернее, пытаюсь сделать. Устраиваю так, чтобы все вспомнили обычай, забытый в Аркайле добрых полторы сотни лет. Любая вдова или девица может увести приговоренного с плахи, если отправится с ним прямиком под венец. Что должно произойти в итоге? Ланс альт Грегор, величайший менестрель всех времен и народов, жив-здоров и продолжает творить. У него появляется цель в жизни – прокормить многочисленную семью, поэтому он работает больше, не устраивает склок, не перечит власть имущим. Возможно, набирает учеников. Кому как не тебе знать, что делает музыкант, когда испытывает нужду в средствах? От этого выигрывают все: Ланс, его семья и человечество в конечном итоге! И, кроме того, он оставляет в покое ту девушку, о которой только и думает, несмотря на все заверения!
– При чем тут Анне? – потряс головой окончательно запутавшийся Регнар.
– Да ни при чем… Сам не понимаю, как она там оказалась… Хорошо еще, вдова, с которой я договаривался, не стала препираться – вот было бы развлечение для толпы! Куда там выступлению знаменитого менестреля! Вот так и получилось… Ну? Ты мне веришь?
Маг-музыкант опустил голову. Его плечи безвольно обвисли.
– Верю. И не верю… Я не знаю, что мне делать, Коэл, я запутался…
– Тут уж ничего не поделаешь. Можешь разыскать эту Анне, поговорить с ней.
– Я хотел. Но она убежала от меня. Взглянула в мою сторону только один раз. А потом убежала, словно я чумной.
Регнар отвернулся и уткнулся лбом в стену. Его плечи задергались, и Коэлу показалось, что его друг вот-вот разрыдается.
– Ну, позже пойдем и вместе поговорим. – Капитан протянул руку, намереваясь похлопать мага по плечу, но отдернул ладонь. – Не знаю, что из этого получится, но поговорим мы обязательно. Слышишь?
– Слышу… – буркнул Регнар, не размыкая губ. – Сам поговорю. Без тебя. А ты можешь ко мне больше не подходить. Жили когда-то трое юношей, дружили, делились сокровенным, радовались вместе и грустили вместе. А потом выросли, и дружба закончилась. Потому что раньше мы были один за всех, а стали каждый сам за себя, – повернулся и ушел.
Коэл витиевато выругался. Перехватив взгляд пробегавшей мимо служанки, вымученно улыбнулся и развел руками. Мол, что тут поделаешь…
Он зашагал по коридорам замка, решив проверить охрану внутреннего двора – того самого, где некогда Ланс фехтовал с сыном браккарского посланника. Наверняка скучающие там стражники расслабились и делают что хотят. Дремлют, в кости играют, а то и пару бутылок вина протащили. Настроение у капитана было наисквернейшее. Вот на нерадивых стражниках он и отыграется.
– Пран Коэл! – послышался знакомый голос.
Деррик альт Горран, капитан гвардии, догонял его вприпрыжку, сосредоточенный и нахмуренный.
Альт Террил поклонился, хотя виделись они совсем недавно – сегодня утром.
– Как служба? – улыбнулся Деррик одними губами. Глаза его вовсе не излучали радость.
– Потихоньку, – пожал плечами Коэл. – А у вас?
– А! – махнул рукой гвардеец. – Все из рук валится. Может, бутылочку вина?
Коэлу очень не хотелось пить. Или хотелось? Да, недавно совсем хотелось напиться, а вот теперь, когда шел давать разгон своим же стражникам за предполагаемое нарушение, показалось как-то постыдно.
– Что молчите? – настаивал Деррик. – У меня есть бутылочка трагерского. А может, и две найдется. Понимаю, что не бурдильонское, но тоже недурное.
– Да я вообще-то хотел караулы проверить, – развел руками альт Террил.
– А что с ними сделается? Идемте – посидим, поговорим.
– Ну, если вы настаиваете…
В самом деле, почему бы не напиться? Раз уж так получилось. Второго друга потерял. И какого! Тридцать лет делили радость и горе. Если один голодал, а у других находилась краюха хлеба и кусок сыра, то обедали вместе. Если у двоих в карманах гулял ветер, а третий разжился монетами, то он угощал. И вдруг все прекратилось. Врагами не стали, но стали друг другу чужими. А из-за чего? Из-за Ланса и его нелепого увлечения девчонкой вдвое моложе…
– Пойдемте, пран Деррик! Выпьем!
Они уединились в караулке гвардии.
– Ну, за чудесное спасение вашего друга! – поднял кружку альт Горран.
Коэл удивился – с чего бы такая любовь, но выпил.
– Я справлялся у прана альт Раста, – сказал он. – Сегодня он получил распоряжение перевести Ланса в северную Сторожевую башню. Ту, что на холме.
– Да, – кивнул Деррик. – Я тоже справлялся. Говорят, пожизненно… Выпьем еще?
– Почему бы нет…
Вновь забулькала кроваво-красная жидкость. Капитан гвардии наливал лихо, расплескивая на стол. Так же лихо выпил. Утер капли с усов и бородки.
– Я понимаю, пран Коэл, что вам мои слова могут быть неприятны. – Его язык слегка заплетался, и стражник понял, что Деррик, по всей видимости, приканчивает уже не первую бутылку. Только этого не хватало. – Но из нас двоих… Я имею в виду Ланса альт Грегора и меня… Из нас двоих по земле может ходить только один.
– Вам не кажется, что вы слегка преувеличиваете? Я знаю множество случаев, когда через годы неприязнь сменялась равнодушием. Приятельскими отношениями вряд ли, а вот безразличием – очень и очень часто. Вам нечего делить. Ланс альт Грегор будет заключен в темницу. Навсегда. Не думаю, что ему позволят частые встречи с друзьями и родственниками. Да и не осталось у него ни тех, ни других. Вам же предстоит жить с молодой женой. Растить сына. Возможно, не одного…
– Пран Коэл! – Гвардеец стукнул кружкой по столу. – Как я могу жить с молодой женой и растить детей, когда она думает только о нем?!
– Что вы такое говорите?
– Да вот то и говорю! – Деррик вытащил новую бутылку, ударом навершия кинжала отбил горлышко и поднес к губам.
– Осторожно, порежетесь.
– Подумаешь! Велика беда! – Вино тонкой струйкой потекло гвардейцу прямо в рот.
Коэл терпеливо ждал. Пран Деррик глотал. Поперхнулся, облил грудь камзола.
– Понимаете, пран альт Террил, – проговорил он, отставив бутылку и хватая Коэла за рукав. – Она всю ночь перед его казнью плакала и молилась!
– Не вижу ничего предосудительного в доброте и милосердии…
– Да какое там милосердие! Как вы не понимаете? Она его любит.
