Павел Корнев - Осквернитель
– Когда?
– Давненько уже мальчонку за вами посылали, – наморщила старуха и без того морщинистый лоб. – С час назад, дай Святые памяти…
– Просто усадили в карету и увезли?
– Так и было, – подтвердила знахарка и вновь потянула меня в сторону кухни. – Выпейте травяного отвара, мастер Шило, лица на вас нет. Совсем нет…
– Успокойся! – потребовал я. – Сколько их было?
– Да разве отсюда разглядеть?
– Вещи?
– Вещи?
– Да, вещи! Были у нее с собой какие-нибудь пожитки?
– Не знаю… – промямлила ведьма. – Не знаю, ничего такого не видала.
Я обдумал услышанное и приказал:
– Никуда не уходите, ждите меня.
– Так и сделаем, куда нам со старым идти? Некуда, – закивала бабка, всерьез обеспокоенная перспективой не только лишиться стабильного дохода, но и жилья. – Будем ждать, мастер Шило.
– Вот и ждите.
Сбежав с крыльца, я пересек дорогу, заскочил на невысокую ограду и спрыгнул прямо на аккуратный цветник. Дверь особняка оказалась заперта, в окнах – никого.
Не соврала, выходит, знахарка, не напутала ничего сослепу. Как Леопольд исчез, Берте из дома выходить строго-настрого запретили. Да и брат-экзорцист постоянно при ней находился.
Выходит, если хочу разобраться в случившемся, придется идти на поклон к отцу Вильяму, а это как в сердце острый нож. Терпеть не могу этого ханжу, просто ненавижу.
Понять бы еще, какая муха его укусила. Неужто по Леопольду подвижки появились?
Беззвучно выдохнув ругательство, я взял себя в руки и, выбравшись со двора, отправился к набережной Эверя. Покрутился у моста Святого Вацлава, отыскал дожидавшуюся там меня карету и велел гнать во дворец.
Но к куратору не пошел. Пока ехал, как следует обмозговал сложившуюся ситуацию и решил не горячиться. Если уж начались всяческие непонятности и неприятности, не дело наобум в мышеловку соваться.
Вдруг отец Вильям и меня решит под замок посадить? С него станется.
Да и человек со связями может какую-нибудь пакость учинить. Лучше поберечься.
Поэтому достал шкатулку с дорожным письменным набором, быстренько накидал пару строк и велел Ори отнести записку Джеку Пратту.
За ним должок, он в невеликой просьбе не откажет…
Рыжий явился минут через десять, и явился очень сильно не в духе.
Я распахнул дверцу, намереваясь выбраться наружу, но Джек немедленно запихнул меня обратно, сам забрался следом и рыкнул:
– Беса в душу, Себастьян! Да не высовывайся ты!
– А что случилось? – опешил я от такого приема.
– Что случилось? – переспросил Пратт, словно не веря собственным ушам. – Ты мою записку не получил, что ли?
– Нет, не было ничего.
– Тогда поздравляю, дружище, ты в полной заднице!
– А подробней?
– Ференц Ольтер – твоя работа?
– С чего это?! – тут уж пришла моя очередь в удивлении таращиться на приятеля.
– Точно не твоя?
Я несколько раз глубоко вздохнул и уже совершенно спокойно произнес:
– Слушай, Джек, зачем мне тебе врать? Мы ведь друг о друге столько всего знаем, что не на одно колесование хватит…
– Видели, как ты сегодня общался с Ференцем, – пояснил Пратт, – а еще тебя видели в сквере, где его зарезали, сразу после убийства. Многовато совпадений, не находишь?
– Ольтер должен был свести меня с Якобом Ланье, – пояснил я, решив выложить все начистоту. – Он запросил тысячу крон за посредничество, но кто-то добрался до него раньше. Это был не я. Джек, сам посуди, зачем мне было так подставляться?
– Официальная версия гласит, что ты причастен к смерти Живица, а толстяк сумел прихватить тебя на горячем.
– Официальная версия? – неприятно удивился я. – Уже есть официальная версия?
– А как ты думал? – фыркнул Джек. – Сначала прошла информация, что убийство Майло – твоих рук дело, а час назад поступило распоряжение задержать тебя, если вдруг явишься во дворец. Ордер на арест пока не выписан, но, по слухам, только из-за того, что до сих пор не решен вопрос, кто именно будет проводить задержание. Страже доверия мало, а Якоб Ланье от этого дела самоустранился, хотя, по идее, ему сейчас полагается рвать и метать…
– Откуда знаешь?
Пратт поморщился, но решил не юлить и пожал плечами:
– Да так, пообщался с ним сегодня по старой памяти.
Начинал рыжий пройдоха свою карьеру именно в надзорной коллегии, поэтому я только кивнул.
– Понятно. – И спросил: – Ну и как старик?
– Старик всех нас еще переживет, – коротко хохотнул приятель. – Но разговор-то не о нем. Разговор о тебе. Бежать тебе надо из столицы и чем раньше, тем лучше.
Я даже раздумывать над этим предложением не стал и покачал головой:
– Не вариант.
Пратт зло выругался и встряхнул меня за плечо:
– Ты не понимаешь, да? После ухода Паре все изменилось! Останешься в Акрае – тебя достанут! Пусть ты и скупил всех на корню, но даже продажные стражники не смогут долго тебя покрывать!
– Это ты не понимаешь, Джек, – вздохнул я. – Убегу сейчас – не убегу, достанут меня в любом случае. Мне нужно несколько дней, чтобы разобраться с делами, а потом я исчезну.
– Это безумие!
– Со дня на день придет корабль с опиумом, если не выполню своих обязательств перед партнерами, мне конец.
– Поручи это кому-нибудь!
– Был бы жив Фаре – поручил бы ему, а так – некому. И к тому же, – я задрал рукав и продемонстрировал охвативший запястье серебряный браслет, – сам посуди, ну куда мне бежать?
– Это то, что я думаю? – помрачнел рыжий пройдоха.
– Окольцевали, – подтвердил я. – Отец Вильям всегда будет знать, где я скрываюсь.
Пратт обреченно вздохнул и взглянул на меня как-то очень уж пристально.
– Твой арест будет очень некстати, – многозначительно произнес он.
Я понимающе усмехнулся и убеждать, будто не сдам его с потрохами, когда в ход пойдет раскаленное железо, не стал. Вместо этого похлопал Джека по плечу и со всей возможной уверенностью заявил:
– Не волнуйся, его преосвященство меня не сдаст. Кое-кто важный заинтересован в том, чтобы я покуда оставался на свободе.
– Ты о своем господине с артритом? – встрепенулся Пратт.
– Именно. Нарыл по нему хоть что-нибудь?
– Нет, – разочаровал меня Джек. – Ты не представляешь, какой у нас последнее время творится бардак! Канцелярию канцлера разогнали до последнего человека, набрали непонятный сброд, а кому за их благонадежность отвечать? Пурпурной палате или надзорной коллегии? Хрена, Себастьян! Охранке! А значит – мне.
Я не стал делать вид, будто проникся его заботами, и вместо этого спросил:
– Совсем ничего нет?
– Замечали пару раз подходящего под описание человека, – вздохнул Джек, – и вроде как не сам он по себе был, а с кем-то из свиты принца Августина. То ли новый счетовод, то ли еще какая крыса канцелярская. Расплодилось их свыше всякой меры, зла не хватает!
Я несколько раз кивнул, осмысливая услышанное.
На счетовода мой болезный господин нисколько не походил, эту версию отбрасываем как мертворожденную.
Но тогда кто он? Приближенный самого принца Августина или доверенный человек кого-то из его свиты? И ведь не сам по себе он решил оказать покровительство некоему жулику! Не сам – точно. Но что тогда от меня потребуется взамен?
– Ты чего хотел-то? – спросил Джек и прищелкнул пальцами у меня перед носом. – Себастьян!
Я отмахнулся и молча откинулся на спинку.
– Да пойми, нет у меня времени самому этого типа пасти! – заявил рыжий. – Ты хоть представляешь, сколько работы навалилось? Я не помню уже, когда последний раз хотя бы четыре часа проспать получилось!
– То-то нервный такой, – хмыкнул я.
– Тебя бы на мое место! – разозлился Пратт. – Я же не двужильный! И так зашивался, а еще у его высочества послезавтра юбилей, вся знать в столицу съехалась!
– И герцог Мор тоже?
– Все съехались! Все! – всплеснул Джек руками, и на его пальцах блеснули драгоценные камни многочисленных перстней. – Их апартаменты проверить надо, их самих проверить надо, всю их челядь проверить надо! Да у меня никакой личной жизни уже не осталось!
Я холодно усмехнулся:
– Ждешь, что я тебе посочувствую? Так мне бы твои проблемы, дружище.
– Беса в душу, Себастьян! – выругался Джек. – Беги! Беги, пока не поздно! Понимаешь?
– Понимаю, но не могу.
И не только из-за браслета, долгов и опиума. Берта. Еще оставалась Берта.
– Не можешь, – с тяжелым вздохом признал рыжий пройдоха и уставился на свои унизанные перстнями пальцы. – Ладно, говори тогда, зачем пожаловал.
– Сможешь переговорить с отцом Вильямом?
Джек скривился, будто уксуса хлебнул, но отказывать в просьбе не стал:
– Что ему передать?
