Павел Корнев - Осквернитель
Павел Корнев - Осквернитель краткое содержание
Павел Корнев
Осквернитель
* * *
Часть первая
Темное пламя
Месяц Святого Фредерика Копьеносца
Год 989-й от Великого Собора
1
Меня зовут Себастьян Март, и последний раз я убил человека двенадцать лет, три месяца и семь дней назад.
Полагаете, гордиться здесь особо нечем?
Кому как, уважаемые, кому как…
Добропорядочному обывателю – нечем, но я еще в ранней юности связался с дурной компанией и неминуемо сгнил бы на каторге, не одумайся вовремя и кандалам арестанта не предпочти кирасу пехотинца. После – не лучше; после были годы работы на королевскую тайную службу и возвращение на городское дно, только уже не безызвестным жуликом, а главой собственной шайки.
Удивительная карьера для мальчишки, рожденного в семье потомственных сапожников; для того, чья жизнь заранее расписана от начала и до самого конца.
Ведь если не стрясется никаких глобальных потрясений, не приберет к рукам случившаяся вдруг война, не унесет мор, не зарежут в темной подворотне лиходеи, твой удел до самой смерти тачать сапоги и шить туфли. И отдать Святым душу в собственной постели в окружении многочисленных родных и близких.
Если не сопьешься, разумеется. Выражение «пьет как сапожник» вовсе не на пустом месте родилось.
Быть может, именно эта предопределенность и оттолкнула меня от семьи?
Первый раз я попытался перехитрить собственную судьбу, когда вместо монастырской школы начал день-деньской пропадать в компании малолетних оболтусов на узеньких улочках припортовой округи. И сгинуть бы юному Себастьяну с ножом меж ребер в какой-нибудь темной подворотне, кабы не розги святых отцов да тумаки родного папаши. Впрочем, окончательно и бесповоротно наставить меня на путь истинный не сумели ни учителя, ни семья: уже в тринадцать лет я начал работать на господина Оша – скупщика краденого и ростовщика, за свою деловую хватку прозванного Мешком Костей.
Четыре года я собирал слухи, вел счета, выбивал долги и пристраивал к делу нужных людей и в итоге стал правой рукой старого хрыча, но, когда меня самого прихватили на горячем, он пальцем не пошевелил, чтобы добиться освобождения погоревшего подручного. Наоборот – попытался утопить еще глубже. При таком раскладе на каторге было не продержаться и декады; единственным способом избежать заточки в бок стала вербовка в королевский пехотный полк.
Глупость несусветная, и судьба-злодейка тихонько посмеивалась в кулачок, подсчитывая шансы восемнадцатилетнего юнца уцелеть в бойне, деликатно именовавшейся в официальных кругах Закатной кампанией. И посмеивалась неспроста: после битвы на Лемском поле наша сотня превратилась в полторы дюжины калек. Удивительное дело – мне тогда повезло отделаться парой царапин.
И повезло вдвойне, когда столь поразительную удачливость отметил вербовщик королевской тайной службы. Надо ли говорить, что на его предложение поработать в интересах Короны я согласился без колебаний и раздумий? Возвращаться обратно на передовую не было ни малейшего желания.
И понеслось! Разъезды и переезды. Слежка и вербовка. И убийства конечно же – куда без них?
За пару лет я исколесил Святые Земли вдоль и поперек, везде и всюду оставляя за собой трупы и нераскрытые преступления. Самому тоже доставалось не раз и не два, но как-то выкручивался, уходил, запутывал следы, зализывал раны…
А потом в далеком Лансе к власти пришли последователи культа Единения, и случилась большая война. Еретики всерьез вознамерились распространить свое влияние на все Святые Земли и в этом стремлении едва не преуспели.
И немудрено – ведь помогали им сами бесы.
Таинственный Жнец вселял нечистых в тела людей, чьи души от рождения обладали связью с потусторонним, и ни экзорцисты ордена Изгоняющих, ни экзекуторы «Пламенной Длани» оказались не способны противостоять темной волшбе Высших.
Я столкнулся с подобной тварью за год до войны, столкнулся – и, полагая, будто имею дело с обычным бесноватым, решил проблему привычным для себя образом, с помощью заточки.
И тогда вырвавшийся из бренного тела бес проник в мою душу!
Обитатель Бездны рассчитывал полностью подавить волю человека, но вместо этого сам попал в плен. Мне удалось запереть нечистого в своей душе; там он и пребывает до сих пор. И пребывает не один, а в компании собратьев по несчастью – подобный трюк затем приходилось проворачивать не раз и не два.
Но, как бы то ни было, в войну с Лансом мы вступили, не зная о противнике ровным счетом ничего. По крупицам собирали информацию, хватались за любую ниточку и в итоге сорвали банк – отыскали оружие, способное не просто уничтожать тела Высших, но дотла выжигать саму их суть. Обитатели одного затерянного в Старом море островка, прозванного впоследствии Дивным, наполняли клинки столь жгучей тьмой, что ее призрачный пламень заставлял бесов вспыхивать и сгорать ничуть не хуже, чем случайная искра воспламеняет пересушенное на солнце сено.
Проклятые наконечники были овеществленным злом, но надо ли говорить, что мы без колебаний пустили их в ход?
Для начала проредили ряды Высших, потом добрались и до Жнеца.
Нас было шестеро. Ваш покорный слуга. Жулик и мошенник Якоб Ланц. Угодивший в жернова войны обычный паренек Карл Вадер. Гениальный лучник Эдвард Рох. Перебежчик и потомственный чернокнижник Густав Сирлин. А еще – капитан гвардии великого герцогства Довлас Ричард Йорк, жизнь в котором долгие годы поддерживали лишь скверна да любовь к своей госпоже.
Именно Ричард Йорк спас нас всех, сгинул в Бездне, но – спас.
И все постепенно вернулось на круги своя. Постепенно, понемногу, но вернулось. И я вновь начал колесить по Святым Землям, только теперь уже в чине начальника разъездной группы. Точнее – труппы, сплошь состоявшей из циркачей бродячего балагана.
Первое время нам сопутствовала удача, и разорившийся антрепренер Себастьян Март, акробатка и танцовщица Берта, старый фокусник Гуго и развлекавший публику трюками с огнем и ножами Валентин Дрозд несколько лет выходили сухими из воды. После к труппе прикрепили Марка Бонифация Тарнье, и только-только окончивший семинарию экзорцист по уши влюбился в Берту, но проблемой это не стало.
Просто не успело ею стать.
Нас переиграли. И ладно бы ночная гвардия Драгарна, нет – в спину ударил уцелевший при разгроме еретиков Высший. Труппа сгинула, спасти удалось лишь Берту, да и ту отравил Тьмой чересчур любвеобильный чернокнижник, когда пытался заполучить в коллекцию ее лицо.
Карьера моя, разумеется, отправилась псу под хвост, более того – в итоге мы с Бертой оказались разменной монетой в хитрой дворцовой интриге, которую затеял глава тайной службы Малькольм Паре. К счастью, ему удалось переиграть высокопоставленных вельмож, наладивших поставки дурмана с острова Дивный, и вместо виселицы мы получили шанс начать новую жизнь.
Берту приставили нянькой к отпрыску сгинувшего Ричарда Йорка; мне предложили пойти по стопам прежнего работодателя – Мешка Костей. Себастьян Март исчез, на смену ему явился Себастьян Шило, главарь шайки, через которую на сегодняшний день проходит большая часть контрабандных поставок пахартского опиума.
При этом я не забываю тайную службу, а тайная служба не забывает меня.
Покровительство оказывается в обмен на информацию и золото, и сотрудничество это в полной мере устраивает обе стороны. Все довольны, только вот в душе моей гнездятся бесы, я не переношу колокольного звона и боюсь зеркал, из которых в мир людской украдкой заглядывает сама Бездна. И пусть пока удается удерживать нечистых на коротком поводке, но с каждым годом это требует все больших и больших усилий.
Именно поэтому я больше не убиваю людей, именно поэтому давно отринул Скверну, именно поэтому каждую декаду прихожу сюда и выворачиваю душу наизнанку.
Просто не хочу потерять самого себя.
Так помогите мне в этом, Святые! Дайте сил и уберегите от ошибок!
Я поднялся с колен и оглядел полутемное помещение молельного дома; ряды скамей, светильники с потушенными уже свечами, на стенах – образа Святых. Тишина, спокойствие, умиротворенность.
Благодать, что рассеивает Скверну и помогает держать бесов в узде.
– Себастьян… – подступил невысокий и сутулый священник, в плохо подогнанном к его нескладной фигуре одеянии.
– Благословите, святой отец, – склонил я перед ним голову.
Тот легонько прикоснулся к моей макушке, прошептал слова короткой молитвы, и вдоль позвоночника ровно металлической щеткой провели, а в груди защемило, и накатило неуловимое ощущение счастья, слегка приправленного малой толикой печали.
