Тим Скоренко - Ода абсолютной жестокости
Впрочем, стражник тут неспроста.
Неспроста тут и другие стражники. Человек десять. Они приближаются к нам с севера: я вижу их силуэты.
– Носорогов не спрячешь, – говорит Виркас.
У нас есть минут пять.
Я изучаю броню стражника. В ней есть слабые места, кроме глаз. Можно засадить клинок под кирасу – снизу. Можно – сзади.
– Все фургоны отвести от носорога метров на сорок.
Они работают быстро, этого у них не отнимешь.
Стражники приближаются. Сначала они увидят меня. Я сижу на своём носороге, и в моей руке – огнестрел.
За моей спиной лежат мёртвый стражник и его носорог.
Позади – фургоны.
Если бы я не поехал с ними, всё было бы проще. Можно было бы откупиться – тем же самым нелегальным грузом. Если бы в сопровождении были «свои» стражники, они бы могли договориться.
Я умею только одно. Я умею это лучше всех.
Я смертен.
Я непобедим.
Их десять. Десять всадников на носорогах.
Я не человек. Я – смерть. Я – вихрь. Я – огонь.
Меня зовут Риггер. Меня зовут Риггер. Меня зовут Риггер. Заклинание.
Десять. Десять.
Если я это сделаю, мне уже ничего не страшно. Вокруг меня уже нет равнины. Нет леса в отдалении. Нет чёрных земель. Нет трупа вражеского носорога.
Я достаю нож и всаживаю его в загривок животного подо мной. Зверь дёргается и летит вперёд. Расстояние стремительно сокращается.
Мне не о чем с ними разговаривать.
Я поднимаю огнестрел. Нож сменяется мечом.
Время останавливается. Они такие медленные. Такие неуклюжие.
* * *На меня смотрят с ужасом. С благоговением. Потому что я – Риггер. Теперь – именно поэтому.
Они никогда не видели такого. Я окровавлен с головы до ног, но это не моя кровь. На мне – ни царапины. Кровь стекает с обоих мечей. Где-то на земле валяется огнестрел. Волосы слиплись от крови. Кровь на одежде. Кровь-кровь-кровь.
И плоть.
Носорожью шкуру нельзя пробить мечом. Носорога можно убить ударом в глаз. Или в ухо, но это сложнее. У него, кажется, очень маленький мозг.
На земле лежит человеческая рука. Она отрублена прямо с куском доспеха. Рваный металл.
Голова. Ещё одна, проломленная прямо через шлем.
Мёртвые носороги. Туши. Один ещё жив. Он с трудом приподнимает тяжёлую голову. Его кишки, выдранные из брюха, тянутся метров на восемь тяжёлой кровавой массой. Это не я его. Это другой носорог, который хотел поддеть меня.
Ещё один стражник, разрубленный почти пополам. Ещё один носорог. Вместо глаз – кровавые дыры.
Мой зверь тоже мёртв. Мне жаль его: я успел привыкнуть.
Раньше Виркас смотрел на меня, как на равного. Теперь в его взгляде, во взгляде бойца, то же самое, что и у остальных – признание сильного. Уважение вкупе с подобострастием.
У остальных в глазах уже нет этого. У них в глазах – страх.
Пять минут. Именно столько времени длился бой. Именно столько времени нужно, чтобы Риггер снова стал Риггером.
Я поднимаю вверх руки с мечами. Я реву:
– Меня зовут Риггер! Слышите? Меня зовут Риггер!
Я опускаю мечи.
И тогда Микта падает на колени. За ним – все остальные. Только Виркас и Марфа остаются стоять.
Я, пошатываясь, иду к ним. К обозу.
– Их надо закопать, – говорю я Микте.
Легенда о Риггере пришла в Фаолан.
Глава 4. Город
Когда столица появляется на горизонте, Виркас поднимает руку, останавливая обоз. Подходит Лиук.
– Справа, я думаю, – говорит он.
– Говорят, там поменялся капитан.
– Путь надёжнее. Мы и так две телеги потеряли.
– Это да.
Они думают.
Я иду рядом с лошадью Виркаса. Большую часть пути от границы Чёрных земель я проделал в повозке Марфы. Виркас предлагал мне свою лошадь, но я сказал, что хочу отдохнуть.
Виркас поворачивается ко мне.
– Прямо в город ехать нельзя. Мы объезжаем его и попадаем в сухопутный порт, в чёрные торговые кварталы. Там и сбываем товар постоянным покупателям.
Киваю.
Виркас машет рукой направо. Мы движемся дальше.
– Риггер, – говорит Виркас и замолкает.
– Что?
– Человек не может сделать того, что сделал ты.
– Я – человек.
Виркас хочет что-то спросить, но не решается. Или не может сформулировать. С момента побоища на границе Чёрных земель никто не заговаривал со мной о случившемся. Они старательно отводили глаза и говорили только об отвлечённых вещах.
– Ты, наверное, не можешь рассказать, кто ты такой.
– Я – Риггер, и этого достаточно.
Я обыскал каждого стражника. У некоторых было золото: я не погнушался взять его себе. На доспехах некоторых я кровью вывел своё имя. Если стражники всё-таки выберутся из своих импровизированных могил, они будут знать, кто их убил.
– Марфа говорила тебе о Клифе?
– Да.
– Клифа была моей женщиной. Я приходил в их дом, и Клифа была со мной ласкова. Когда всё это случилось, я был в отъезде. Я вернулся через полгода. Уже никого не осталось. Уже не было ни Клифы, ни Марфы, ни Бельвы. Я узнал, что произошло. Я ворвался в дом Касса с оружием в руках. Я убил многих, но до Касса не добрался. И Клифу не нашёл. Меня отправили в каземат. Через полтора года я сбежал. Касс сделал ошибку. Он спустился, чтобы лично пытать меня. Он иногда развлекался такими вещами с разными заключёнными. Я сломал ему шею и голыми руками перебил его охрану. И сбежал. Касс искал меня. Но я ушёл далеко, за Чёрные земли. Марфу я встретил полсотни лет спустя. Она была одна – ни Клифы, ни Бельвы. С тех пор я жду возможности отомстить.
– Вы с Марфой ждёте.
– Да.
– Ты думаешь, что я – ваша возможность?
– Да.
Он откровенен.
– Я не механизм для убийства, Виркас. Я убиваю, если это нужно мне.
– Ты обещал Марфе.
– Я ничего не обещал Марфе.
Я понимаю, что вру сам себе.
Виркас тоже это понимает. Он молчит.
– Посмотрим, – говорю я.
Караван двигается на север.
* * *Торговые ряды вынесены за городскую черту. Здесь же находятся трущобы.
– Внутри всё – просто конфетка, – говорит Лиук. – Улицы чистые, ровненько мощёные. Стёкла вымыты, витражи везде цветные. Там только богатые кварталы. Рынка как такового нет, лавочки и магазинчики.
Там, где мы проезжаем, царит грязь. Поля и луга сменяются неаккуратными хозяйственными и жилыми постройками, покосившимися домиками, неухоженными дворами. Дорога широкая, немощёная, разбитая в хлам. Мы с Лиуком сидим на козлах передней повозки. Лиук держит в руках вожжи.
– Карлиф ждёт нас только завтра, – говорит Лиук.
Карлиф – это покупатель. У него несколько домов в черте города, свои корабли, свой собственный замок километрах в двадцати отсюда. Обычно они встречаются на пустыре в трущобном квартале. Лиук получает деньги. Карлиф забирает товар. Всё просто.
К повозке подбегает мелкий тип с близко посаженными глазками, напоминающий лиса. Лиук наклоняется к нему.
– Мы ждали тебя завтра, – говорит тип.
– Если Карлиф может, я готов совершить сделку сегодня.
Неконтролируемая торговля. Я не очень понимаю, как работает эта схема.
– Я передам Карлифу, – тип с лисьей физиономией исчезает.
– Один из его людей. Редкий подонок, – поясняет Лиук.
Деньги заставляют мир двигаться.
Позади раздаётся шум. Оборачиваюсь, выглядываю из-за тента.
Около одной из телег столпотворение. Спрыгиваю с козел, иду туда.
Четверо наших втянуты в свалку. Двое держат какого-то оборванца, ещё двое бесцельно носятся вокруг повозки и кричат что-то неразборчивое.
Марфа тоже тут. Обоз не останавливается: всё происходит на ходу.
– Что такое? – спрашиваю у Марфы.
– Воришки. Одного взяли. Ещё человек пять где-то тут. Подбегают к повозке, хватают сверху что попало и убегают. Караванщики обычно в погоню не пускаются. Кир и Лимка вон вокруг повозок бегают, пытаются оградить от посягательств.
Она говорит с иронией.
Сила и Щербатый держат вора. Подхожу.
– Растянуть его за вытянутые руки, – говорю. Они слушаются.
Двумя ударами меча отрубаю вору обе руки в районе локтей. Он орёт. Сила и Щербатый отшатываются.
– Зачем ты это сделал?
Около меня стоит Стервятник.
– Ты нажил себе врага, Риггер. Здесь слепая сила не помогает. Здесь нужно юлить.
– Ты его знаешь?
– Это не мой район. Я из района Мартовского снега. С другой стороны города. Здесь знаю не всех. Этого – нет. Но это неважно.
– Зачем ты пошёл с нами в эту сторону?
– Мне нужно чем-то отплатить вам за себя. Если бы ты не поторопился, у меня уже все воры тут бы стояли и с извинениями возвращали украденное. А теперь они не вернутся.
Я смеюсь чуть ли в полный голос.
– Я и хотел, чтобы они не возвращались, понимаешь, Стервятник?
Мне хочется убить его. Но я сдерживаюсь.
Мне кажется, что знакомство со Стервятником – не к добру.
Он отходит назад. Караван движется. Безрукий вор лежит на земле и скулит. Кир и Лимка прекращают бессмысленную беготню и забираются в повозку.
Какой-то доходяга подходит ко мне и просит:
