Оксана Демченко - Воин огня
Тошнота постепенно схлынула. Ичивари старательно вытер нож, продолжая неодобрительно морщиться от острого запаха человечьей крови. Ночь настороженно взирала на воина сотнями звериных и птичьих глаз. И молчала, не одобряя и не осуждая…
Наконец из теней возник тот, с кем Ичивари предпочитал не бороться – даже в шутку. Магиор упал на колено, озираясь и все еще скаля зубы, помня выстрел и понимая, что целью был он сам. Волосы Гимбы, обрезанные под самый корень, звериным мехом топорщились на широком загривке.
– Чар, у вас тут что, война? – настороженно уточнил огромный магиор, встряхиваясь и брезгливо морщась при виде безвольно обмякшего тела бледного.
– Это вы вроде собрались воевать, – возразил Ичивари, в последний раз трогая жилку на стынущей шее и убеждаясь, что враг мертв. Он медленно встал в полный рост, распрямился и стряхнул дурные мысли, как капли воды после купания. – Двенадцать воинов с красным жезлом, так сказал мне отец. Но даже если так, я рад встрече.
– Десять нас. Университетов развели, а считать не умеете, – отмахнулся Гимба, без усилия взваливая тело на плечо и принимаясь ворчать. – Экие вы, лесные люди, северные, во всякий день по спине у вас холодом тянет! Дюжину собери – и вы того и гляди на деревья полезете прятаться. Не война. Ну, пока в нас не стреляют.
– Тебя за троих посчитали, это даже не смешно и не странно… – Ичивари постарался сохранить подобающий вождю ровный тон и восстановить рассудительность. – А красный жезл?
– Наставнику в горло забить, – снова зарычал Гимба, и щетина на загривке встала дыбом. – Он пожелал заполучить сына нашего вождя. Он к нам прислал гонца. И я озверел.
– Ты ведь не вождь, – с удовольствием представляя озверевшего Гимбу и серого от страха гонца рядом с ним, улыбнулся Ичивари. Вышел на поляну, к едва тлеющему костру. – Твое прозвище мирное и твое дело – коней ковать. На кой вы затеяли опыты с подковами, кстати? И так неплохо, без них.
– Плохо, не плохо, – тише и спокойнее проворчал Гимба, озираясь и еще разок взрыкивая для порядка. – На юг поедешь по каменной пустыне, сразу разберешься… Ну что, ночевка пропала, не до сна теперь. След без собак не взять, а завтра при вашей сырости и с собаками соваться без толку. Веди в столицу, хоть позавтракаю толком, досыта. Это у тебя первый враг, Ичи? Тогда ты молодец, держишься.
– Не кричу о великой победе? – кисло усмехнулся сын вождя.
– Не выворачиваешь обед вон в те кусты, – возмущенно фыркнул Гимба. Потер затылок. – Меня ох как крутило… Ну, ты знаешь, когда мы повздорили с пустынными людьми и они решили нам поменять вождя без спросу.
– Было дело, – легко согласился Ичивари. Он знал и историю усобицы, и какова в ней роль деда Магура, мирившего племена полный сезонный круг.
От дальнего края поляны подошли воины, поприветствовали сына вождя вежливым наложением рук на левую и правую души. Негромко сообщили:
– На склоне следов не заметили. Если там кто-то и прятался, он был ловок и ушел еще до выстрела, теперь уже далеко… Раньше утра начать поиски невозможно.
Ичивари свистнул, подзывая коня, и повел гостей в столицу короткой лесной тропой, показав ложное кострище и спрятанное ружье.
– Ваши бледные крепко побледнее наших, – возмутился Гимба. – Наши живут, лошадок растят, о войне и не думают, уже третий год магиорами именуются… А ваши все за моря смотрят и не прирастают душой к зеленому миру.
– Выявился у нас какой-то злодей, точно, – признал Ичивари.
Шагать рядом с Гимбой было приятно. Вспоминалась весенняя поездка в степь. Там все цвело, и Ичивари погрузился с головой в незнакомый прежде праздник бескрайней, жаркой, вольной жизни. Без деревьев и тени, без туманов и облаков, без прохлады и шороха лиственных и игольчатых крон. Только трава во все стороны – как зеленое море с бурунами кустарников и длинными волнами пологих холмов, словно бы нехотя взбирающихся к едва различимым на горизонте горам. Тоже невысоким, без снеговых шапок, зато с рощами, к востоку постепенно густеющими и образующими лес – особенный, южный. Магиоры, еще зимой казавшиеся народом далеким и совсем чуждым, понравились сыну вождя. Правда, в шутку они иногда называли Ичивари бледным, намекая на разницу в оттенке кожи – у них бронза куда темнее и сочнее, значит, они исконные жители мира, а махиги не пойми кто. Может, их предки приплыли из-за океана? Ичивари на подначки исправно попадался, злился и вспыхивал большим гневом – а вождь магиоров хмурился, качал головой… И, как теперь понятно, думал о наставнике и его предложении принять в ученики детей южного народа. Окончательное решение созрело, видимо, после того, как сын вождя махигов затеял безобразную драку, полез за оружием. Тогда он и познакомился с Гимбой, явившимся урезонивать шумного гостя. Вспоминать себя, беспомощно дергающегося и орущего под локтем безмятежно посмеивающегося чудовища-магиора теперь не тягостно. Зато тогда он был в бешенстве.
– Чар, я так обрадовался, услышав твой голос, – рокотал у самого уха Гимба, мешая слушать лес. – Я боялся, этот наставник тебя вовсе выжжет. Я и настоял: надо идти, чтоб на кол посадить злодея. Совсем. Пока он не пожог нас вместо людей моря. Или пока к ним не сбежал.
– Ваш вождь согласился? – удивился Ичивари.
– Ну, в племени хакка я все же не последний человек, – осторожно предположил Гимба. – Хоть мы теперь и часть большого народа, но свою родню помним.
– Так здесь все – твоя родня? – заподозрил Ичивари, изучая внимательнее рост и стать воинов. – И поход затеяли вы, племя хакка, а не магиоры в целом?
– Чар, я за тебя переживал, – совсем виновато выдохнул Гимба. – Подумай сам: с кем мне, справедливо именуемому Осторожным Бизоном, драться, если ты не подрастешь еще чуток в ширину и не останешься толковым человеком леса? Ты моя последняя надежда обрести противника. Остальных я боюсь… трогать.
Глава 6
Время необдуманных решений
«Бледные сожгли наш берег, надолго превратив его в пустыню. Они лишили меня возможности видеть и надежды снова бегать на изуродованных ногах… Но я не вижу причин для мести – и это не из-за слепоты. До последнего своего ранения я успел отправить к духам такое число пришлых, которое вполне утолило жажду мести. Вдобавок мы, племя хакка, никогда не понимали войн и не стремились доказать силу через победу. Духи даровали нам изрядный запас прочности: победа заведомо и неизбежно еще до боя принадлежит нам, взирающим на противника сверху вниз. Конечно, если говорить о честном поединке.
Утратив зрение и крепость ног, я сполна осознал пользу и притягательность нового. Конечно, жаль, что фермеры в большинстве своем не получали на том берегу должного образования. Приходится по песчинке добывать знания из долгих бесед. Но эта новая охота за тайнами забавляет меня и создает источник света, восполняющий тяготы жизни во мраке… Много, очень много сезонных кругов ушло на то, чтобы выудить из памяти бледных смысл понятий «логика», «тактика», «механика» и подобных им. Воистину надо впасть в безумие, чтобы, владея всем этим, считать сокровищем желтый песок на дне наших рек! Но люди моря, кажется, и впрямь безумны. Я предложил вождю вождей Магуру испробовать способ установления мира: купить его у бледных. Вместо второй войны мы желали совершить честный обмен сжигаемых на том берегу книг на золото, ненужное нам и ежедневно уносимое водами в океан…
Увы, они начали стрелять прежде, чем выслушали. Может быть, разум бледных умирает и логика уже непосильна для них, создавших саму эту дивную науку? Вторая война разразилась вопреки всем нашим попыткам предотвратить ее… И я не могу даже принять участие, я не годен для боя, осознавать это больно. Остается воспитывать детей и помогать Магуру строить и заполнять книгами университет, пусть и не годится это прекрасное слово для столь малого пока что количества знаний. Но я и иные – мы продолжаем охоту за тайнами. Недавно я выудил из памяти бледного старика правила игры, именуемой шахматами. Восхитительный трофей!»
(Из личных записей Сидящего Бизона, вождя племени хакка. По воле покойного записи переданы в библиотеку университета долины Типпичери вместе с книгами и набором шахматных фигурок из каменного дерева, выточенных лично вождем)Вечером Джанори изыскал повод, чтобы снова посетить дом вождя: пожелал рассказать о своих мыслях по поводу поджога библиотеки. Но сперва он прошел, опираясь на плечо Банваса, к больному. Утери спал, выглядел он чуть лучше и дышал гораздо ровнее. Гратио посидел у кровати, гладя пальцами воздух над спиной бывшего ранвари, хмурясь и шепча слова о прощении и милости к тем, чья душа заплутала. Обратно по коридору и далее за общий стол Банвас уже нес его на руках, громко и не очень вежливо отчитывая за неумение себя беречь. Юити, жена вождя, обычно к бледным нелюбезная, приняла гостя тепло и усадила на почетное место. Наполнила для него тарелку лучшим батаром, удивив даже Даргуша. И гордо покосилась на мужа: этот бледный неплох уже потому, что готов при женщине обсуждать важные вопросы, а не только есть и хвалить пищу.
