Анна Мистунина - Искупление
– Его величество и брат-принц отсутствуют. Его святость выслушает колдунью.
Это было некстати – хуже, чем некстати. Меньше всего на свете Кати желала встречи с главой краснорясых. Ее секундная растерянность чуть не стала роковой: клинки взлетели быстрыми змеями, вскрикнула Тагрия, и Кати быстро пошла за Атуаном к широкой лестнице главного входа. Просторные залы, древние ступени, яркие фрески – даже будь у Кати время их рассмотреть, цепи на руках отравили бы ее интерес. В широком холле третьего этажа Атуан сказал:
– Ждите, – и скрылся за украшенными затейливой резьбой двухстворчатыми дверями.
Клинки снова придвинулись.
– Это неправильно, – прошептала Тагрия. – Почему жрец? Что теперь будет, Кати?
– Не знаю, – откликнулась Кати, по-настоящему растерянная. – Не знаю…
Снова раскрылись двери – Атуан почтительно растворил их перед лицом высохшего старика в алой сутане. Жрецы вытянулись, как по команде. Оружия, впрочем, не опустили.
Желтоватая, как старый пергамент, кожа туго обтягивала скулы Верховного жреца и провисала складками у тонких губ. Редкие белые волосы едва прикрывали обрисовавшийся череп. Но глаза на его лице были живыми, прозрачными от старости и потому еще более пронзительными. Разум и чувства его были защищены не хуже, чем у Сильного мага. Кати пробрала дрожь. Под взглядом этого старика, окруженная сталью клинков, со скованными руками, она обнаружила, что не знает, с чего начать.
Быстрое движение у входа разорвало тягостную тишину. Жрецы расступились, в помещении разом стало тесно. Незнакомец в облаке растрепанных золотых кудрей, со множеством золотых нитей в плаще, под которым Кати с изумлением различила блеск драконьей кожи, ворвался, заполнив собой все пространство холла. За ним тенью следовал другой – и незнакомцем он не был.
– Кати! – ахнул этот другой.
– Да, – ответила Кати.
И почти все ему простила за безмолвный крик: «Кати, Кати, ты жива, мы не убили тебя, Кати!»
«Всего лишь по случайности», – ответила она мысленно.
Он не прятал боли, как не прятал радости. Его чувства были такими же яркими, как всегда. Но вопрос прозвучал сдержанно, и голос был голосом вражеского предводителя:
– Что ты здесь делаешь?
– Возвращаю твою пропажу, – ответила Кати на языке дикарей. – И знакомлюсь с гостеприимством, которое оказывают здесь твоим друзьям.
– Снимите цепи, – сказал император.
Кати обернулась на голос – не могла не обернуться. Цепи исчезли, через мгновение исчезли и клинки. За спиной робко шевельнулась Тагрия, заметил ее наконец Карий. Подробности их встречи ускользнули от Кати. Алые сутаны, разноцветные одеяния набившихся откуда-то людей, их множественные чувства… смутные тени на грани сознания.
Здравствуй, император дикарей. Вот ты, оказывается, какой.
– Добро пожаловать в мой дом, Сильная Кати, – он говорил негромко: вряд ли кто-то посмел бы его не услышать. – Война сделала нас врагами, но мне известно, кому Империя обязана жизнью своего принца. Мои подданные и я сам в неоплатном долгу перед вами. Сейчас и всегда вы будете желанной гостьей в этом доме, и никто не причинит вам вреда. Тому порукой мое императорское слово.
– Благодарю, император, – голос не подвел Сильную Кати, неважно, каких усилий стоил ей ровный тон. – Я пришла с миром. Я хочу предупредить об опасности. И предложить помощь, если вы ее примете.
В тишине беспорядочные чувства дикарей были, как слитный гомон. Он бил по сознанию, но Кати не решалась притупить восприимчивость. Не решалась и отвести глаз. Император дикарей, чью дружбу Карий предпочел Силе, бессмертию – и ей самой, стоял перед ней воплощением исполнившихся видений.
Он был высок для дикаря, хоть и ниже большинства магов – ниже Кария на полголовы. И конечно, ни один маг не имел таких широких плеч, различимых даже сквозь одежду мышц, сильных рук с большими ладонями. Его волосы и борода золотились, почти соперничая с окраской золотого грифона. Холодная голубизна взора напоминала озеро Долины и была по-своему не менее опасна.
– О чем ты говоришь? – спросил, подойдя, Карий, и Кати с облегчением перевела на него взгляд.
– Не здесь, Кар, – тихо сказал император.
– Хорошо. Дай мне час.
– Да.
Они были похожи, как бывают похожи день и ночь, смерть и жизнь. Сильнейший Амон жестоко просчитался, надеясь разлучить этих двоих.
– Мы встретимся через час в моем кабинете. Ваша святость, Атуан, – взгляд императора нашел жреца, того самого, что привез Кати, – Кар. И Сильная Кати. Позвольте мне принести извинения за недобрый прием, Сильная, и выразить надежду, что наше гостеприимство больше не разочарует вас. И… Кар?
– Да. Ваше величество, – сказал Карий и подвел ближе пунцовую от смущения Тагрию, – позвольте представить вам госпожу Тагрию, баронессу Дилосскую.
Она вежливо присела – или просто пошатнулась так, что едва устояла на ногах. От ее дерзкой смелости не осталось и следа. Но император, улыбавшийся ей, сейчас не казался опасным.
– Мы счастливы видеть вас невредимой, баронесса. Добро пожаловать ко двору. Вас проводят в ваши покои, где вы сможете отдохнуть и поверить, что злоключения позади. Позже вы разделите с нами трапезу. И, баронесса, – император чуть расширил глаза и понизил голос, – смелее. Вы дома.
Слышно было, как движутся мысли в головах собравшихся дикарей, когда из слов императора, заботливости Кария и многолетней привычки угадывать приметы монаршей милости складывался статус Тагрии – слишком высокий для растерянной девчонки. Карий почувствовал ее панику, быстро кивнул кому-то у входа. Молодая женщина в светлом платье – оно казалось твердым из-за частой вышивки, украшавшей подол, – с немыслимо сложным плетением волос вокруг головы, изящно присела и протянула Тагрии руку.
– Пойдемте, ваша милость.
И Тагрия, которая не боялась ни смерти, ни грифонов, сбежала, даже не оглянувшись на Кати.
Помещение опустело с уходом императора. Напряжение ослабло. Гул дикарских эмоций был теперь не страшнее звона мошки. Под искрами любопытных взглядов Карий сказал:
– Идем.
Среди жрецов возникло движение, четверо двинулись было за Кати.
– Нет, ваша святость, – не оглядываясь, бросил Карий.
Выходя вслед за ним в широкие двери, Кати услышала чей-то тревожный голос:
– Ваша святость?
И ответ Верховного жреца:
– Пусть идет.
Солнце садилось. Расплавленный свет бил прямо в витражные окна галереи, множество разноцветных бликов пятнало стены, рассыпалось по рукам и одежде. Здесь все было таким – слишком ярким, вычурно-многоцветным. Хотелось закрыть глаза, хоть ненадолго избавиться от цвета. Карий молча шел рядом. Теперь его чувства были закрыты наглухо.
Галерея привела их в одну из боковых башен. Карий молчал, пока не миновал тяжелые двери, за которыми открылась анфилада полуоткрытых комнат.
– Мои покои, – сказал он, закрывая дверь.
Слова древнего языка скребнули слух – здесь, во дворце Сильнейших. Кати осмотрелась. Резное дерево, зеркала, мягкие ткани всех оттенков алого.
– В Долине ты жил скромней.
Карий пожал плечами:
– Покои наследника. Буду рад освободить их, как только Эриан обзаведется сыном.
Они стояли на расстоянии вытянутой руки – как на разных концах Вселенной.
– Кати. Зачем ты здесь?
– Я сказала правду. Предупредить и помочь.
– Как я могу верить? Почему?
Полчища дикарей катятся с гор, от криков и звона железа меркнет дневной свет. Заклятия выкашивают их сотнями – по трупам уже карабкаются новые. Юные маги, недавние ученики, первыми встретившие врагов на дальних подступах, мертвы. Кричат раненые грифоны, тучи стрел снимают их со скал, настигают в небе. Первая волна доходит до пещер, откатывается, встреченная огнем. Задние напирают, и отступившие было несутся в пламя, вспыхивают живыми факелами, но продолжают бежать. Вонь горелого мяса наполняет Долину, лица теряются в дыму, друзья, враги перемешиваются в один смертельный водоворот хаоса. Пронзительный писк на мгновение перекрывает шум сражения, и маги как один хватаются за сердце – враги добрались до птенцов. Неоперившиеся грифоны убиты, все до единого. Их когти беспомощно скребли по железу, слишком слабые, неспособные причинить вред.
Пещеры наполняются дикарями. Занавеси из драконьей кожи пропитаны магией, первый, чья рука прикасается к ним без воли хозяев, падает замертво. Падает и второй, и десятый, но в конце концов заклятие выдыхается, или вперед пробивается жрец и небрежно разрезает занавесь. Кати и Тари рука к руке отступают к Залу Познания. Там укрылись шесть десятков малышей – все дети Владеющих Силой. Старшие, кто уже начал изучать магию, сражаются и гибнут наравне с родителями.
Молнии бьют из ладоней, каждая находит чье-то сердце. Мертвые тела перекрывают проход, задние оттаскивают их за ноги. Кати чувствует локоть Сильной Тари у своего локтя, чувствует ее ярость – холодную, спокойную. Слов не нужно, они привыкли работать в паре. Вспышка провидения накрывает обеих: в Зал ведут два коридора, и второй взят. Переглянувшись, Сильные опрометью кидаются на помощь…
