Милена Оливсон - Резистент
– Я думаю, что знаю способ. Если бы было время, я смог бы разобраться с системой безопасности и отключить ее. Но обещать не стану.
– В любом случае мы не сможем с ними связаться. Агата теперь в лаборатории. У нее было переговорное устройство, но я не знаю, где оно теперь. Думаю, они забрали его, когда обыскивали ее комнату.
– Вряд ли она хранила его в комнате или в кабинете, ведь везде камеры.
А он прав. Может, устройство спрятано где-то в Центре. И если Бернев найдет его, это подтвердит причастность Агаты к планам коммуны. А если его найду я – может, у них и не будет никаких доказательств.
– Нужно его найти.
– Есть идеи, где оно может быть?
– Нет, – признаюсь я. – Ты знаешь места, где нет камер?
К моему удивлению Ник кивает:
– Конечно, я ведь работаю с системой безопасности. Я знаю все слепые пятна на территории.
– Для чего вам переговорное устройство? – встревает парень. Значит, все-таки слушал. Отпираться и врать я не собираюсь.
– Мы планируем сбежать отсюда.
– Ты можешь сбежать, ты же разведчица. Но не другие, – отрезает парень. – Я попытался вытащить отсюда свою Лору, ничего не вышло.
– Ты знаешь, где она сейчас?
– Если бы знал, уже вернул бы ее, – зло отвечает он.
– Я думаю, она в лаборатории. Вместе с другими подопытными…
– Об этом я догадываюсь, – хмыкает парень.
– …И все они скоро смогут сбежать. Нам помогут извне, и мы всех вызволим. Прошу, никому не говори, даже тем, кому доверяешь.
– С чего ты взяла? Кто сказал, что отсюда можно сбежать?
– Можешь не верить.
– Допустим, так. Как вы собираетесь это сделать? Ты сказал, что можешь отключить систему наблюдения, – он переводит взгляд на Ника, – но толку? Выключишь камеры – останется сотня охранников, из которых не меньше десяти стоит у ворот. Им глаза не закроешь.
– Он прав, через ворота не выйти просто так, – я гляжу на Ника и надеюсь, что он сейчас скажет что-нибудь умное. Что-нибудь, что придаст мне уверенности, потому что пока эти планы похожи на самообман. И Ник не подводит.
– А кто сказал, что мы пойдем через ворота? – говорит он, усмехаясь.
– Что ты имеешь в виду?
– Те, кто придут сюда, собираются устроить взрыв. Уверен, они хотят взорвать само ограждение.
– Только представь, – нервно кусает губы хозяин комнаты, – взрыв. Шум, паника, сбегается вся охрана. Пусть даже подрывники смогут войти внутрь, пусть даже успеют вызволить всех из лаборатории. Нас схватят раньше, чем мы успеем покинуть Центр.
– Шум и суматоха нам только на руку. Мы выйдем в совсем другой части ограждения. Охрана побежит к месту взрыва, а мы в это время переберемся через стену.
– Даже если нас не пристрелят, – качает головой пессимистичный парень, – мы поджаримся на проводах над стеной.
– Ты думаешь, – Ник поправляет на носу очки, чуть улыбаясь, – я не смогу отключить электричество?
– Ты можешь обесточить стену? – восхищаюсь я.
– Я могу обесточить весь Центр, если мне никто не помешает. Темнота будет только кстати. Так что соберите вещи. Ты, – Ник глядит на парня, – возьми и вещи для своей подруги – одеяло, может, теплую одежду. И будьте готовы. Взрыв станет сигналом.
Глава десятая
Днем мои мысли заняты планами, бесконечными планами. Я обдумываю варианты развития событий, размышляю, что может пойти не так и как это предотвратить. Я на взводе. Нервы гудят, как колючая проволока под напряжением, что тянется над стеной. Мне кажется, я сама скоро буду биться током. Но вечером, когда я уже лежу в постели, голову наполняют мысли об Адаме, и я никак не могу от них избавиться. Его стало слишком много в моей жизни. И зачем он полез ко мне в такой момент? Хуже и найти нельзя: я была в отчаянии, плакала, нервничала, мне было совсем не до поцелуев.
В предпоследнем классе у меня был парень. Ну, как парень, – один придурок по кличке Червь, который обзывал меня дылдой много лет, а потом вдруг пригласил на свидание. Мы сходили в кафе (я там бывала всего раз пять) и потом гуляли вместе в течение месяца-двух. Червь мне не нравился совсем. И Артур его терпеть не мог. Когда мы с Червём разошлись, я решила, что больше не буду встречаться с кем попало. Если уж влюбляться, то в кого-нибудь интересного, симпатичного, с классным чувством юмора и так далее. В общем, чтобы был хорош по всем пунктам. Адам не хорош по всем пунктам. Он чересчур замкнутый. А еще все делает слишком правильно и без эмоций. Как машина. Внешне – тоже не мой тип. Да, он красивый, это глупо отрицать. Высокий, с отличным телом, лицо киногероя. Но если бы мне нравились такие парни, я давно влюбилась бы в какого-нибудь актера. Мне по душе ребята попроще, пообыкновеннее. Как я сама, в общем. Понятные. Чтобы можно было вместе дурачиться и шутить, а не думать, что я не так сказала или сделала. И чтобы не заставляли чувствовать себя неловко, – а Адам постоянно это делает, уж не знаю, сознательно ли.
В конце концов, у меня еще будет время все осмыслить. Может, мы не переживем ближайшие дни. Может, побег провалится, и кого-нибудь из нас убьют, – тогда проблема решится сама собой. Я выгоняю Адама из своей головы и заставляю себя уснуть. Нужно набираться сил.
Рюкзак собран. Там только один запасной комплект одежды. Неужели это вся моя одежда на оставшуюся жизнь? Вряд ли в коммуне есть бутики. Еще я запаслась бельем, носками, взяла много мыла и шампуня из душа, спальный мешок, фонарь, веревки. Нож в кармане, шапка на голове, кулон на шее – надеюсь, скоро я смогу отдать его Иванне. Единственная проблема – оружие. Адам точно сможет раздобыть винтовку, но догадается ли прихватить и для меня? Да и патроны за Стеной не найти. Возможно, теперь нож – моя единственная защита, а я и управляться с ним не умею.
Я готова бежать в любой момент. Сплю в одежде. Рюкзак ношу с собой и в столовую, и в душ. Так проходит день, второй, третий. Чтобы не привлекать лишнего внимания, исправно хожу на тренировки и занятия. Не отлыниваю, но и не стараюсь. Живу, словно на автомате, совсем не замечаю, что ем или о чем разговариваю. Зато в голове столько мыслей, что она вот-вот лопнет. Даже если мы выберемся из Центра – сможем ли уйти из Пентеса? Не получится ли так, что мы вылезем на ограждение, и неожиданно включится электричество? Не будут ли подрывников ждать снайперы на крышах? Вариантов провала – тысячи. Шанс, что все пойдет по плану, и мы выберемся, – только один.
Но если этот шанс есть, я его не упущу.
За одним из ужинов Ник знаком просит меня поговорить наедине. Я медленно моргаю, мол, постараюсь. Окидываю взглядом стол. Ната чернее ночи; с тех пор, как Агата исчезла, она сама не своя. Ник напряжен, совсем как я: тоже кусает губы и ногти. Даже Гарри поник, на лице нет привычной улыбки, он вяло ковыряется в тарелке. Я должна их всех вытащить. Теперь, когда я не одна, жить стало немного легче. Со мной Ник, Адам, даже безымянный парень-сосед. Правильно ли я поступила, рассказав Нику о плане? Да еще и впутав малознакомого разведчика? Теперь только время покажет.
Для приличия сижу за столом еще немного, потом желаю всем приятного аппетита и ухожу. Ник нагоняет меня у дверей общежития.
– Пойдем-ка.
Он проводит в замке ключ-картой, дверь открывается.
– Где ты взял карту? – шепчу я, выбегая следом за Ником.
– Это Архипа. Попросил на время.
– И он просто так ее тебе дал, без вопросов?
– Ну, пришлось сказать ему кое-что, чтобы не переживал. Но это уже неважно.
– И что ты сказал?
– Тебе не понравится.
Что за детский сад? Уж не проболтался ли Ник? Мой голос звучит непривычно сурово:
– Говори.
– Ладно-ладно. Пришлось сказать, что мы с тобой парочка. Ясно? И что нам нужно уединиться.
Волна страха отступает от сердца. Я нервно смеюсь.
– Я собираюсь найти переговорное устройство, – обрывает меня Ник. – Есть идеи, откуда начинать?
– Ни одной.
Я высматриваю места, куда можно сунуть приборчик: под лавками, в выемках на стенах корпусов. На Центр уже спустились сумерки, ничего не разглядеть.
– Есть не так много мест, где нет ни камер, ни прослушки, – говорит Ник. – Во-первых – почти все туалеты и душевые.
Почти все? Я раньше не задумывалась об этом. То есть там, где я моюсь, вполне может быть камера? А еще я пряталась в туалете «Венеры» и почему-то была уверена, что там безопасно.
– Почти все – это какие?
– Камер в туалетах не ставят, – я выдыхаю, – но в «Соларе» есть прослушка абсолютно во всех помещениях, даже в кладовой для швабр. Если Агата и говорила, то там, где нет ни одного микрофона. Это вполне мог быть туалет в ее жилом корпусе. Давай начнем оттуда.
Мы делаем вид, что прогуливаемся по территории. Ничего незаконного. Бредем вдоль ограждения, пока не подходим к корпусу. Вот только я не знаю, в какой комнате и даже на каком этаже жила Агата. Входим внутрь, осматриваемся. По холлу снуют туда-сюда люди – не подростки, как в «Нептуне», а взрослые медики и инженеры. Внимания они на нас не обращают.
