Владислав Картавцев - Эпоха раздела. Начало. Книга первая
Я знал цену абсолютно точно – две полные пригоршни самоцветов. И, кроме того, мне еще нужно было доказать настоятелю храма, что я достоин владеть этими знаниями.
Скажу вам, как на духу, каждого, кто хотел приобрести у меня амулет, я уговаривал этого не делать. Но отказаться не смог никто! В этом вся наша натура – ради превосходства над другими человек готов пожертвовать многим и даже самым ценным, что у него есть!
Может быть, я не был достоин звания мудреца, но при здравом размышлении решил, что несколько загубленных никчемных душ спесивых воинов, которые готовы жертвовать своей жизнью ради победы в каком-то турнире, не стоят возможности добыть знания, с помощью которых я могу спасти многие жизни. Судите сами, потому что я сам давно себя осудил.
Итак, я продал амулеты, спешно покинул город и с тех пор в нем не появлялся. Не знаю, что произошло с моими покупателями, да и, честно, не хочу знать. Зато теперь при мне есть мои знания и двадцать три оставшихся медных амулета, среди которых скрывается один настоящий.
Я часто обвешиваюсь ими с головы до ног, когда хочу продемонстрировать толпе волшебные прыжки, которые я маскирую своим фиглярством и кривляньем. Ведь мне, как странствующему нищему, позволено развлекать зевак, и, кроме того, таким образом я всегда смогу заработать себе на пропитание…
Глава 9. Небесный исполин
…Саллек откинулся на подушки и словно задремал. Его взгляд был устремлен вглубь себя, он как будто по-новому проживал бурную молодость, в которой он был еще юн и полон надежд.
Чанг молча потягивал ачачи. Он воспринял рассказ купца совершенно спокойно – за свою жизнь он наслушался достаточно историй, которые на поверку оказывались просто лишь сказкой – одной из многих. Так что, верить купцу он не собирался.
Купец очнулся.
– Налей-ка мне еще немножко твоего чудесного напитка! – громко позвал он Чанга. – Надеюсь, мой рассказ не сильно утомил тебя, и ты не уснул! Давай же выпьем за то, чтобы, когда к нам в руки попадется хорошая вещь, мы смогли б ею править!
Купец сделал большой глоток:
– А знаешь, я видел этот амулет – один из тех, про которые рассказывал мудрец. Это было совсем недавно, а ведь с момента его рассказа прошло никак не меньше двадцати зим. Так что, похоже, они все еще бродят по свету, помогая своим хозяевам побеждать врагов и постепенно высасывая из них жизнь.
Купец выпил и замолчал. Чанг поднялся и вышел из юрты, оставив своего гостя наедине. Любопытство вдруг овладело им. Ему показалось, что Саллек хотел что-то сказать напоследок, но передумал. Какая-та тайна чуть не сорвалась с губ купца, и ему пришлось даже сделать усилие, чтобы ее не разболтать.
Чангу очень захотелось узнать тайну. Сейчас был самый подходящий момент, чтобы прочитать записи Саллека, которые он всегда держал при себе – может быть, они смогут что-нибудь поведать!
Чанг никому и никогда не говорил, что владеет грамотой – его способности торговаться все вокруг считали врожденным даром простого кочевника.
В бытность свою еще совсем молодым он хорошо запомнил уроки деда, который много раз повторял ему одни и те же слова: «Никогда и не при каких обстоятельствах не открывай другим, что имеешь над ними преимущество, никогда не показывай без нужды своих навыков, спокойно дожидайся их ошибки, оставаясь в тени. Намного легче управлять людьми, если они считают тебя недалеким необразованным кочевником и не придают тебе никакого значения. Тогда ты им не страшен, и они легко могут сболтнуть лишнего!»
Вот и сейчас купец явно видел в нем всего лишь командира кочевников, который может метко стрелять из лука и поразить копьем врага со ста шагов, но не может разобрать ничего из записанного на пергаменте. В противном случае, он не был бы так беспечен.
Чанг давно уже заметил небольшой кожаный футляр, который болтался на шнурке на шее купца, спрятанный под одеждой. Можно было предположить, что именно там он хранит самое ценное, что у него есть.
Вполне возможно, в футляре окажутся самоцветы или золото, а может быть, записи по торговым сделкам, которые не представляют никакого интереса. Скорее всего, так и есть, но история купца настолько раззадорила Чанга, что он уже не мог остановиться.
Чанг вернулся обратно в юрту. Он принял решение – теперь оставалось только как следует напоить купца, чтобы его осмотреть. Чанг достал еще ачачи и, осведомившись о самочувствии Саллека, предложил ему выпить за удачную торговлю и за милость небесного защитника всех караванщиков.
От такого тоста купец никак не мог отказаться, и они выпили. Вернее, выпил только купец, а Чанг украдкой вылил ачачи на землю. Далее последовал второй тост, потом третий.
Чанг призвал на помощь все свое красноречие, чтобы заставить купца пить дальше. Он поочередно желал здоровья и процветания всем членам купеческой семьи – начиная от сестер и братьев и заканчивая сыновьями и дочерьми, желал увеличения прибылей и тучности стад, пил за прибавление в потомстве и за уважение окружающих.
Кувшин опустел, и Чанг уже собирался достать новый, как вдруг кружка с ачачи выпала из рук купца, и он безвольно откинулся на подушки. Выпитое им количество алкоголя, которое давно могло усыпить и верблюда, наконец-то сделало свое дело – теперь купец вряд ли сможет проснуться раньше завтрашнего обеда.
Чанг не спеша вышел из юрты и позвал на помощь женщин. Вместе они перетащили гостя на хозяйское спальное место, женщины раздели его и накрыли шерстяными одеялами. Негоже было почетному гостю спать одетым!
У кочевников было принято класть гостей на свое ложе, тем самым оказывая им наибольший почет. Когда купец проснется, у него не должно возникнуть никаких подозрений: он лежит под одеялами в хозяйской постели, его одежда – здесь же рядом.
Теперь оставалось только открыть заветный футляр и изучить его содержимое.
Женщины ушли. Чанг осторожно снял шнурок с футляром с шеи купца. Он подсел поближе к огню и внимательно осмотрел содержимое.
Здесь были записи, нанесенные на искусно выделанный тонкий пергамент. В основном, это были расчеты – сплошные столбики цифр, и лишь изредка кое-где проглядывали имена. Чанг осторожно развернул свиток. Ближе к концу записей стало больше. Они были изложены на знакомом Чангу языке – он выучил его под руководством деда – так же, как и еще несколько других.
Кроме цифр, здесь имелось несколько простеньких заклинаний, отгоняющих злых духов и призывающих удачу в торговле. Чернила, которыми они были записаны, почти стерлись – но в любом случае, ничего интересного!
Чанг отложил пергамент в сторону. Он чувствовал себя обманутым – по-видимому, для купца его расчеты были самым ценным в жизни. Чанг молча смотрел на догорающий в очаге костер. Скоро огонь потухнет, накопленного тепла хватит до утра, и Чанг вслед за купцом отправится спать.
Оставалось только вернуть футляр на место. Чанг аккуратно свернул пергамент, стараясь до мельчайших подробностей воспроизвести его первоначальный вид. Не стоило лишний раз будить подозрения купца!
Вдруг что-то почти неуловимое привлекло внимание Чанга. Ощущение было настолько легким и настолько быстро пропало, что Чангу показалось, что ему померещилось. Но он уже привык доверять своим чувствам и тут же отбросил сомнения и постарался сосредоточиться и понять, что же это.
В его руке был пергаментный свиток. Только сейчас Чанг заметил, что по мере свертывания боковая поверхность свитка складывается в замысловатый узор или же письмена – Чанг не мог разобрать точно. Он перевернул свиток на другую сторону – здесь тоже был рисунок, но отличающийся от первого.
Мало того, рисунки менялись и от усилий самого Чанга. И именно они определяли сохранность тайны купца. Ему стоило лишь взглянуть на них, чтобы понять, не интересовался ли кто-нибудь содержимым свитка.
Чанг почувствовал озноб по всему телу. Было понятно, что вряд ли он сможет свернуть пергамент так, как положено. И, наверняка, на следующее утро купец первым делом бросится проверять свиток!
Ах, как Чанг был неосторожен! И почему он как следует не рассмотрел пергамент, прежде чем его разворачивать?
С одной стороны рисунок был нанесен чуть видимыми при ярком свете и абсолютно незаметными в темноте чернилами, с другой – напротив, яркими и сочными. Пергамент закладывался в футляр ярким рисунком вниз и незаметным вверх, так что Чанг не обнаружил ловушки, когда доставал записи из футляра.
Теперь единственным выходом для Чанга было понять, что это за рисунки – а потом свернуть пергамент надлежащим образом. Времени пока в достатке – купец спокойно храпит в углу и вовсе не собирается просыпаться.
Чанг напряженно думал. Ему нужно ответить на вопрос, на что именно должны походить узоры. Это либо надписи, либо рисунки, либо просто орнамент.
