Елизавета Дворецкая - Битва колдуньи. Сага о мечах
На одиннадцатый день к лодочному сараю явился сам хёвдинг.
– Эй, Хёрдис! – крикнул он. – Скажи мне что-нибудь учтивое, чтобы я знал, что ты еще жива.
– Ничего я тебе не скажу! – злобно огрызнулась из сарая ведьма. – Мучайся!
Фрейвид удовлетворенно кивнул. Асольв подтолкнул Ингвиль локтем. Они пришли вместе с отцом, но Фрейвид оставил их поодаль, на сосновом склоне, чтобы они не слышали его беседы с Хёрдис.
– Если я хоть немного знаю тебя, сидеть взаперти тебе не нравится, – продолжал Фрейвид.
– Очень даже нравится! – тут же отозвалась непочтительная дочь. – Никогда раньше меня так часто не спрашивали, здорова ли я и не скучаю ли. Когда еще дождешься такого внимания?
– Но все же мне думается, что ты предпочла бы бегать со своим псом по холмам и лесам, – сказал Фрейвид. – Кстати, тут заезжал Торгнюр Сова и предлагал купить Серого. Сказал, что ему нужен хороший пес – сторожить ночью, а то рядом в лесу завелся какой-то беглый раб и пытается залезть во двор поживиться чем-нибудь. Как ты думаешь, дорого ли стоит запросить за твоего бездельника?
Хёрдис не ответила, и Фрейвид еще раз кивнул сам себе.
– Я бы на твоем месте тоже помалкивал, – продолжал он. – Если бы знал, что буду жить ровно столько, сколько буду молчать. Но ведь можно повернуть все иначе. Ты отдаешь мне огниво, а я забуду о том, что мои гости-фьялли просили тебя утопить. Как тебе это нравится?
– Я подумаю, – важно ответила Хёрдис.
На самом деле она не поверила ни одному слову, ибо хорошо знала своего отца. Если он собирается нарушить слово, данное фьяллям, то обещание, данное ей, будет стоить не дороже морской пены.
– Подумай, подумай, – добродушно согласился Фрейвид. – Торгнюр обещал завтра-послезавтра на обратном пути заглянуть еще раз, вот тогда я опять зайду к тебе.
И Фрейвид, вполне довольный состоявшейся беседой, зашагал от моря вверх по Сосновой горе. Он был достаточно умен, чтобы связать упрямство Хёрдис с многочисленными следами Серого вокруг сарая. Иной приказал бы немедленно засыпать ямку, отлично видную под стеной, и привалить камнем, но Фрейвид был для этого слишком умен. Он не хотел, чтобы ведьма умерла от голода раньше, чем отдаст огниво. А она охотнее умрет, чем отдаст. Сам Фрейвид поступил бы точно так же, а негодная дочь, как ни обидно, уродилась нравом в него.
Ингвиль и Асольв ждали отца, сидя на замшелых камнях у тропы.
– Она думает! – ответил Фрейвид на их вопросительные взгляды.
– А мы думаем вот что, – сказал Асольв и, желая приободриться, оглянулся на сестру. – Может быть, мне все же съездить в Тюрсхейм? Хёрдис наверняка будет упрямиться очень долго. А огниво нам нужно. Мало ли что случится, пока она…
Ингвиль кивнула. Зная о замысле отца продать Серого, она сильно подозревала, что тогда носить хлеб Хёрдис придется ей самой. И тявкать по-собачьи за стеной сарая – а не то Колдунья еще откажется брать еду.
– А еще можно спросить у Большого Тюленя, – предложила Ингвиль. – Он-то знает, куда Хёрдис спрятала огниво.
– Большой Тюлень? – Фрейвид был озадачен и даже остановился посередине узкой тропы. – Но как с ним разговаривать? Кто-нибудь когда-нибудь видел его в человеческом обличье?
– Нет, но бабушка… Помнишь, однажды она спрашивала у него, стоит ли тебе идти с конунгом в поход на вандров? В тот самый, из которого вернулся один корабль из десяти? Она тогда принесла жертвы Тюленьему камню, потом вынула руну, и это оказалась Хагалаз. Не попробовать ли и нам?
– Может быть, и стоит, – задумчиво поглаживая бороду, отозвался Фрейвид.
Эта мысль неожиданно понравилась ему. С духом побережья Фрейвид жил в ладу и не так опасался его, как колдуна Сиггейра из святилища Тюрсхейм.
– Но кто будет говорить с ним? – спросил он. – Если уж ты это придумала, то ты и сделаешь.
– Ой, нет! – Ингвиль испугалась. – Я думала, ты сам…
– А я думаю, что это дело как раз для тебя! Теперь тебе это по силам.
– Ты справишься! – бодро заверил ее Асольв и дружески пожал плечо сестры. Сыну рабыни казалось, что благородная кровь сама по себе одолеет все преграды. – Вспомни, ведь ты же справилась с «гнилой смертью»!
Ингвиль растерянно улыбнулась в ответ и подавила печальный вздох. Теперь даже самые страшные дни разгула «гнилой смерти» представлялись ей прекрасными, потому что тогда здесь был Хродмар. Ингвиль жалела, что в то время не умела оценить своего счастья, как оценила его теперь, когда от Хродмара ей остались только воспоминания и золотой перстень, который он подарил ей возле Смотрельного камня и который ей приходилось прятать от отца. Мать утешала ее, говорила, что скоро она успокоится и заживет, как прежде, как до встречи с фьяллями, мирно и счастливо. Ингвиль была благодарна ей за сочувствие, но знала, что возврата к прежней жизни не будет. Теперь она могла быть счастлива совсем новым счастьем. Раньше она была сама по себе, а теперь стала половинкой разорванного целого. Покой и счастье вернутся к ней только с Хродмаром сыном Кари из Фьялленланда.
Однако время для нее совсем не двигалось и возвращение Хродмара оставалось где-то далеко-далеко. Мир потускнел и погас, как будто лето разом кончилось и пришла зима, все прежние занятия казались скучными и постылыми. Стараясь побороть тоску, Ингвиль лихорадочно хваталась за любую работу, лишь бы отвлечься. Но занятыми оказывались только руки, а сердце и мысли были далеко – в земле фьяллей, в Аскефьорде, который она никогда не видела. Ингвиль представляла его себе только по рассказам Хродмара, но ей приятно было воображать Аскефьорд, усадьбу конунга, Бьёрндален – и тогда сам Хродмар казался ей ближе. Все, что так или иначе было связано с племенем фьяллей, стало вызывать в ней особенное любопытство; амулет в виде «молота Тора» стал как-то по-особому близким, и даже сам Рыжебородый Ас, покровитель Фьялленланда, теперь выглядел в ее глазах гораздо привлекательнее, чем прежде.
Далеко-далеко внизу, у подножия Тюленьего камня, шумно плескалось море. Ингвиль воображала, что она стоит на самом краю земли и под ногами у нее начинаются темные и страшные Нижние Миры. Должно быть, так оно и есть – Тюлений камень принадлежит уже не людям, а духу побережья, служит границей между человеческим и незримым.
– Все готово! – услышала Ингвиль голос отца.
Фрейвид стоял позади нее с жертвенным ножом в руках, возле него на скале лежала черная коза со связанными ногами, одна из лучших в усадьбе. Провожавшие их рабы отошли подальше, даже Асольв попятился. Его дело маленькое – какой заклинатель духов из сына рабыни!
Ингвиль же было некуда отступать. Собравшись с духом, она сделала робкий шаг ближе к краю каменистого обрыва. Море зашумело сильнее, она ясно слышала, как бешеные волны, не спящие даже в самую тихую погоду, беснуются и бьются под скалой, рвутся влезть на Тюлений камень, но бессильно скатываются назад. Ингвиль чувствовала на коже легкие соленые брызги, видела блики на огромной глади моря, и казалось, что кто-то невидимый следит оттуда за ней, но поймать неуловимый взгляд морского великана не удавалось. То ощущение близости иных миров, которое наполняло Хёрдис силой, Ингвиль пугало. Перед ней лежало море, а в его глубине обитало некое огромное существо. Она его не видела, но ощущала присутствие, и это было еще страшнее.
Фрейвид требовательно взмахнул рукой, приказывая ей начинать. Ингвиль набрала в грудь побольше воздуха, протянула руки к шумящей пучине и громко запела. Невольно она старалась подражать пронзительному голосу Хёрдис, но сама слышала, что получается плохо.
К тебе мы взываем,
житель пучины,
Тюленя зовет
Фрейвид Огниво!
Слышишь ли нас,
дух побережья?
Весь вчерашний вечер Ингвиль ломала голову, сочиняя эти строки. Заклинание вышло не слишком складным, но все же это были стихи, и дух побережья должен будет к ним прислушаться. Чем лучше сложено заклинание, чем более умело пропето, тем больше его сила и крепче власть человека над духами. Именно за это вожди Морского Пути ценят хороших скальдов не меньше, чем хороших воинов. Но у Фрейвида не было своего скальда, а сам он сочинять стихи не умел. Как говорил Властелин Ратей, бедный не совсем обездолен судьбой, а богатый не всем одарен.
Пропев первую, вызывающую, строфу, Ингвиль замолчала и с трепетом прислушалась к голосу моря. Волны под Тюленьим камнем взметнулись выше, упругий прохладный поток воздуха взлетел и ударил в лицо Ингвиль. Она полной грудью вдохнула солоноватую свежесть, и вдруг ей стало легко: хозяин побережья услышал ее. И она запела дальше – теперь следовало рассказать духу о своем деле.
Беда приключилась
в Доме Прибрежном,
огниво чудесное
исчезло из рода.
Помощи просит
Фрейвид у моря.
Где нам искать
сокровище предков?
Фрейвид кивнул Асольву и склонился над козой. Вдвоем отец и сын подтащили животное к самому краю обрыва. Фрейвид одним ударом перерезал жертве горло, поток горячей крови заструился вниз по камню, навстречу жадным волнам. Казалось, они дерутся за добычу, как стая голодных собак.
