Анатолий Махавкин - Пасынки Страны
Чеговицы напоминали Головню, но, внимательно осмотрев его, я пришёл к выводу: прежде посёлок был значительно больше, нежели передовой форпост людей в землях нечисти. И солидная наружная стена, и система каналов в полях и даже домики для обмолота среди нив. Теперь всё – заброшено. Там, где должны расти злаки и овощи – сплошной бурьян, стена прохудилась и обветшала, а домики покосились, позволив стихии провалить покатые крыши. Только ворота выглядели более-менее достойно: добротные брёвна, стянутые толстой металлической полосой.
Я заметил знакомые светящиеся метёлки, удивившие нас около Головни и дёрнул Еву за полу плаща.
– Ева, это что ещё за? Мы думали, это какое-то украшение к празднику.
– Да нет, – она пожала плечами и решительно направилась к воротам, – эти штуковины появились у каждого города и посёлка последние пятьдесят лет, где раньше, где позже. Никто не знает, зачем и почему. Стоит себе и светит – ни вреда, ни пользы. Открывайте!
Она стукнула кулаком в брёвна ворот, и глухой звук треском разорвал мертвенную тишину ночи. Качнулся тусклый масляный светильник на скрипящей ржавой цепи около небольшого окошка, забранного деревянной решёткой. Спустя долгие минуты, наполненные скрипом цепи, за стеной захрустело, пискнуло, и в окне появилась бледная физиономия с чёрными провалами испуганных глаз. Ева отступила, позволив сторожу рассмотреть себя и сделала нам знак: оставайтесь на месте.
Физиономия за решёткой казалась неживой, точно вампиршу разглядывал покойник, потом скрипучий голос испуганно взвизгнул:
– Кто?
– Лавр, – Ева нетерпеливо топнула ногой, – не думаю, будто ты способен забыть меня за те два года, которые мы не виделись или спутать вампира с кем-то ещё.
– Мало ли, – отверстие в стене опустело, а ворота скрипнули и задрожали. Из-за брёвен продолжал доноситься глухой недовольный говорок. – Ночь-та вона какая глухая! А ежели тать который? Али лесовики шутковать вздумают? Вампир, гляди ты, давненько вас не видать было…
Ворота очень медленно, с противным протяжным скрипом, отворились, и мы вошли внутрь. Чёрт, внутри воздух оказался спёртым, как у дома Леонтии, словно нас занесло в старый склеп, полный покойников. Да и человек, толкающий ворота за нашими спинами, больше напоминал мертвеца средней степени разложения, чем живое существо. Проплешины в волосах, отвратительные язвы на коже, хорошо различимые сквозь прорехи в одежде, и другие признаки тяжёлой болезни. Ко всему прочему, он прихрамывал на левую ногу.
– Семён-то вона совсем расхворался, – бормотал он себе под нос, – встать, зараза такая, не могёть, а я давай, отдувайся за четверых.
Рекс внезапно притянул голову человека к себе и впился клыками в серую морщинистую шею. Лавр дрожал, пошатываясь, но сопротивляться не пытался. Напротив, на его бледном лице появилась тихая усмешка, а в глазах блеснули слёзы.
– Спасибо, господин вампир, – пробормотал стражник, когда Рекс отпустил его, – легко так стало! Я тут малёхо посижу, приду в себя. Благодарствую, ещё раз, вертайтесь ежели надо, я завсегда готовый.
– В нём нет никакой хвори, – встревоженно заметил маленький вампир, вернувшись к нам, – такое ощущение, будто вся его энергия куда-то ушла, и он просто не может сопротивляться даже легчайшей инфекции. Сейчас ему стало немного лучше, но это – ненадолго.
– Но нам же нельзя оставаться в селениях надолго? – Марго прищурилась. – Или ну их к чертям собачьим, этих ведьм?
– Пойдём к голове, – Ева нахмурилась. – Даже если мы останемся, где гарантия, что мы сумеем помочь всем? В чём причина этой пакости?
– Ведьмы? – на полном серьёзе предположила Марго, но тут же фыркнула и отмахнулась, встретив мой насмешливый взгляд. – Ладно, ладно, в ураганах, землетрясениях и восходе солнца тоже виноваты исключительно они, отцепись!
Внутри Чеговицы выглядели не лучше, чем снаружи: неопрятные фасады домов, отвратительные груды мусора, едва ли не посреди центральной улицы, поникшие деревья – и огромные серые крысы, нисколько не смущённые нашим присутствием Впрочем, меня не столько задевало наличие этих назойливых падальщиков, сколько изобилие небрежно заколоченных окон. Рекс и Ева казались ошеломлёнными; ещё бы, им-то доводилось видеть посёлок в лучшие времена.
Глухой вскрик и тихое всхлипывание привлекли моё внимание и, не дожидаясь, пока остальные присоединятся, я рванулся на звук. Пришлось перемахнуть через покосившийся заборчик в конце длинного проулка и разорвать грязную ткань, натянутую меж двух приземистых сараев.
Уродливое существо, похожее на снежного человека, неряшливо слепленного из пластилина, медленно пятилось к чёрному провалу в земле, а тщедушная женщина в ночной рубашке, по белой ткани которой рассыпались соломенные волосы, протягивала к чудовищу дрожащие руки.
– Пожалуйста, – почти шептала женщина и ползла на коленях к глухо ворчащей твари, – оставь хоть меньшенькую! Я умоляю. Пощади…
Только теперь я обратил внимание на тонкие, точно спички, ручки и ножки девчушки, свисающие из толстых коряг монстра. Внезапно пальчики на руке сжались и моих ушей коснулся протяжный стон. Значит, жива! В то же мгновение я в один прыжок оказался рядом с чудовищем, успев оценить тупое изумление в тусклых коричневых глазках, и сбил врага на землю.
Глухо хрустнуло, и тварь, отпустив ребёнка, попыталась вцепиться в моё горло кривыми чёрными когтями. Сейчас, ага! Выхватив добычу, я прижал дрожащее тельце к себе и наступил на волосатую грудь чудовища. Секундного взгляда на многочисленные синяки, покрывающие кожу девочки, хватило для настоящего взрыва неистовой ярости. Я изо всех сил нажал ногой на вязкое тело, ощущая, как трещат и ломаются кости внутри.
– Там ещё один, – Марго тенью скользнула к тёмному провалу норы и вцепилась в омерзительную голову, вынырнувшую из мрака. – Куда?!
Тварь попыталась сопротивляться, упираясь лапами в стенки ямы, но это ей не помогло. Рита напряглась, оскалив клыки, и напрочь оторвала уродливую башку, с возгласом отвращения отбросив её прочь. Крови не было совсем: какая-то серая труха просыпалась на свежую почву, и обезглавленное тело медленно осело вниз, плотно закупорив дыру.
Девочка в моих руках вдруг тихо захныкала и вцепилась в меня своими паучьими лапками, подняв испуганную мордашку, залитую слезами. Её мать охватила мои ноги и вовсю рыдала, прижимаясь лбом к коленям. Я огляделся: в окне дома за оградой мелькнуло перекошенное страхом лицо, а в том, что справа, кто-то спешно погасил лампу. Стало быть, целая куча свидетелей и никто не пришёл на помощь. Ждут, пока наступит очередь их детей, а потом заорут: где же спасители?
– Давай отнесём ребёнка в дом, – Маргарита подняла рыдающую селянку и обняла её, поглаживая по голове. – Всё уже закончилось, и теперь всё будет хорошо.
– Где Ева с Рексом? – спросил я, пытаясь уложить торчащие волоски на голове девчушки. – Всё нормально?
– Да ни хрена не нормально! – Рита глухо выругалась. – Они заметили ещё одного вурдалака и пошли к голове, выяснять, какое дерьмо тут творится. Оба в шоке. Ладно твари грабят могилы у стен, но шастать по городку!
– Моих двух деточек украли! – смогла выдавить женщина когда мы после сердечного приглашения вошли внутрь бревенчатого домика, дверь которого, сорванная с петель, лежала на земле. – Мужа слабость извела, полгода уж как, а деточек людожоры уворовали. Сынишка остался, да вот Марьянушка.
– А голова? – сумрачно спросил я, укладывая всхлипывающую Марьяну на печь.
Рита, покачивая головой, подняла на ноги тощего подростка, щеголяющего роскошным фингалом на полфизиономии.
– Думал заступиться, – женщина развела руками, – да куда нам супротив такой-то силищи! Голова? А что голова… Сперва просто отмахивался, а потом осерчал, сказал: пустит слух, дескать, я сама детишек извела, утопила, потому как кормить нечем. Соседям, тем, кто ещё не преставился, своя рубаха ближе к телу; зови не зови – никто не придёт. Ежели бы не вы, господа вампиры, забрал бы проклятущий вурдалак мою Марьянушку…
– Пс-с! – Я оглянулся. – Эй, кровосос, подь сюды.
Кусок спутанной шерсти мрачно сверкал глазами из-за печи и махал коричневой лапкой. О, домовой, соблаговолил обратиться. Должна быть очень важная причина, для эдаких-то подвигов. Оставив Марго утешать несчастное семейство, я подошёл к малышу, и тот, ухватив меня неожиданно крепкой ладошкой, потащил в самый дальний, пыльный и тёмный угол.
Мы помолчали, разглядывая друг друга. Да уж, это не лощёный Егорка, напоминающий добротный лапоть, которого мы встретили у Подорожника: проплешины в шерсти, какой-то мусор среди волосков и болезненная поволока на бусинках глаз. Видимо, местная хворь затронула и нечисть, живущую с людьми.
– Слышь, кровосос, вы тут не шибко задерживайтесь…
– Угрожаешь? – удивился я. – После всего, что мы сделали?
