Александр Кучаев - За мертвой чертой
К сожалению, наши отношения продолжались лишь считанные недели, а потом наступила длительная полуторагодичная размолвка. Я уж и думать почти перестал о Зине, но, видимо, действительно союзы заключаются на небесах. Наступил момент, когда нас обвенчали при весьма незавидных обстоятельствах, и мы пообещали любить друг друга до конца дней своих. Но сколько до этого произошло разных событий и сколько раз моя жизнь висела буквально на волоске!
Когда меня посадили и прошли долгие годы, прежде чем я вернулся, Зина выполнила данное обещание и осталась верна мне, хотя исключена была даже переписка и никаких надежд на новую встречу уже не оставалось.
Глава семнадцатая. Анна Смолецкая
Совсем по-другому сценарию развивалась любовная история дона Кристобаля.
Однажды он прогуливался по одной из окраинных улиц, заставленной частными домами, и за оградкой зелёного палисадника, украшенного молоденькими ёлочками и декоративным кустарником, в разрывах ветвей увидел девушку, возлежавшую в низко привязанном гамаке и почитывавшую томик Есенина.
До сих пор не могу понять, для чего он заговорил с этой особой. Ведь он обладал даром предвидения и, скорее всего, знал, чем в конце концов обернётся возникший разговор. Нельзя исключать, что он просто переоценил свои способности и возможности и у него появился соблазн в определённый момент изменить ход событий с тем, чтобы они пошли ему на пользу. Или… Я слышал, что многие провидцы не знают собственную судьбу.
А по двору метелица
Ковром шелковым стелется,
Но больно холодна.
Испанец продекламировал именно те строки, которые в этот момент прочитывала девица, находившаяся в гамаке.
Она повернула голову и удивлённо посмотрела на него. Моему другу представилось бледное измождённое лицо и провалившиеся фиалковые глаза, излучавшие необыкновенное загадочное сияние.
– Как вы догадались?.. – начала она спрашивать, но дон Кристобаль не дал ей договорить.
– Я многое знаю и много чего могу, – ответил он. – Хотите, чуток расскажу о вас? – И, не дожидаясь согласия, приступил к изложению её биографии.
– Звать вас – Анна Смолецкая. Вам двадцать четыре года. Последние двадцать из них вы не встаёте с постели, несмотря на многократное лечение. Ваша жизнь проходит в постоянных грёзах, где вы ходите, танцуете и даже летаете под облаками. Мне продолжить?
– Нет, не надо. О том, что я парализована, а также моё имя вам мог кто-то сообщить. Но своими фантазиями я ни с кем не делилась. Однако и здесь ничего особенного – понять, о чём мечтает каждый обезноженный, проще простого.
– Вы правы. А хотите в самом деле начать ходить? – спросил дон Кристобаль.
Девушка нахмурилась.
– Разве вам нечем больше заняться? – сказала она, покусывая губки. – Вы завели разговор с целью причинить мне дополнительную душевную боль, хотите поглумиться надо мной?
– Я говорю на полном серьёзе. Вы слишком ленивы, а то давно бы сами пошли. – испанец окинул больную с головы до пальцев ног и обратно своим вдруг наэлектризовавшимся взглядом и сказал:
– Хватит валяться! А ну-ка, вставайте!
– Как вам не стыдно!
На глаза девушки навернулись слёзы, уголки прелестных губок опустились, придав лицу ещё более скорбное выражение.
– Э-э, да вы не верите ни себе, ни мне.
Легко перепрыгнув через оградку, дон Кристобаль подошёл к гамаку, забрал раскрытый томик Есенина из рук девушки и довольно бесцеремонно заставил её приподняться и сесть.
– Что вы делаете!? – воскликнула Анна, пытаясь сопротивляться. – Перестаньте! Да… да как вы смеете! Я буду кричать.
– Кричите, – ответил испанец. Взяв больную за талию, он словно пёрышко приподнял её и поставил на ноги.
– Теперь идите. Почему вы медлите? Вы уже стоите, осталось только сделать шаг, за ним другой.
– Дайте руку, – безжизненным убитым голосом проговорила Анна. – Держите меня крепче, или я упаду.
Дон Кристобаль вновь взял девушку за талию, и она, почувствовав опору, шагнула по траве.
– А ну-ка, сделайте глубокий вдох. Прекрасно, замечательно, вы вдохнули всей грудью, как и следует. Почувствовали, сколько сильной здоровой энергии сразу же влилось в организм? Теперь ещё один шаг, ещё и ещё.
Отведя руку, он оставил девушку одну, поднёс к носу книгу, которую всё это время не выпускал из другой руки и проговорил:
– Тэк-с, тэк-с, что же мы на самом деле читали? Ага!
Поёт зима – аукает,
Мохнатый лес баюкает
Стозвоном сосняка.
– Ну вот, я не ошибся, вы слово в слово читали то, что я повторил.
Девушка, не слушая его, сделала ещё несколько шагов, остановилась в изумлении и пронзительно закричала во весь голос:
– Мама, подойди ко мне! Мама, скорее, взгляни на меня!
Из дома донёсся приближающийся шум, что-то с грохотом упало, и на крылечко выскочила перепуганная женщина средних лет. Анна протянула к ней руки и при этом вновь сделала несколько не совсем уверенных встречных шагов.
– Мама, ты видишь, что со мной происходит!
– Анечка, милая, ой! – воскликнула женщина. Она тоже протянула было руки, но в ту же секунду без чувств повалилась на ступеньки.
Забыв о болезни, Анна подбежала к ней и осторожно приподняла за плечи, придерживая голову.
Мать, очнувшись от обморока, прошептала:
– Доченька, кровинушка моя, ну скажи, что это не сон.
– Мамуленька, дорогая, я сама ещё не знаю, сон это или явь. Давай спросим у того мужчины. Сударь, вы видите, что с нами происходит, – во сне это или наяву!?
– Это почти что сон, – с ухмылкой произнёс дон Кристобаль. – Но почти что наяву.
Он сделал движение, очевидно намереваясь перескочить через ограду и вернуться на прохожую часть улицы.
– Стойте, куда же вы! – вскричала девушка. Оставив мать, она подбежала к целителю и взяла его за руку. – Подождите, неужели вы вот так собираетесь покинуть нас?
– Разве я ещё нужен вам? – последовал ответ. – По-моему, вы чувствуете себя гораздо лучше и с каждым мгновением сил у вас прибывает. Ваш организм не перестаёт наливаться мощной жизненной энергией, неужели вы не замечаете этого?
– Всё именно так, как вы говорите, – проговорила девушка. Она отступила на шаг и сжала руки в кулачки, словно проверяя себя. – Но мне будет страшно без вас. Я боюсь, как бы…
– Хорошо, я задержусь ненадолго. С одним условием: если напоите меня крепким чёрным байховым чаем. Наикрепчайшим. Из медного самовара с древесными углями и трубой. Он хранится в подвале вашего дома. И обязательно с комковым сахаром в синей обёрточной бумаге. С тем самым, который на верхней полке в кухонном шкафу. Когда-то я любил именно такой. Ах да, я не вернул томик Есенина!
Бросив взгляд в раскрытую книгу, дон Кристобаль прочитал:
Воробушки игривые,
Как детки сиротливые,
Прижались у окна.
И добавил:
– Сергей Есенин! Чудесный поэт. Гений! И чудные стихи.
Вручив томик девушке, он подержал её ладошку в своей руке и сказал:
– Как войдёте в дом, подойдите к зеркалу. Убеждён, что не узнаете себя. Вы становитесь такой красавицей!.. По правде сказать, такой красоты я ещё не видывал. Ни там, ни здесь.
Мать наконец поднялась со ступенек, подошла к дочери и, обливаясь слезами, обняла её.
– Анечка, милая, как же удалось тебе, сердынько моё?
Анна повернулась к дону Кристобалю.
– Это он, этот человек заставил меня выйти из гамака.
Мать бросилась в ноги испанца и попыталась обнять его башмаки. Она больше не могла говорить, а только захлёбывалась в негромких судорожных рыданиях, и слёзы безудержно текли из её глаз.
Когда эмоции поутихли, мать поставила самовар на верандном столике, и они втроём долго пили горячий чай. Из блюдечка. В прикуску с твёрдым пилёным сахаром.
За чаепитием Анна всё больше наливалась необычайной сказочной красотой; как-то неуловимо для глаз тщедушность, только что одолевавшая её, сменилась здоровьем, а худоба – ни с чем не сравнимыми женственными округлыми формами. Смотреть на это дивное создание природы теперь доставляло истинное наслаждение.
Многие, очень многие потом испытали на себе воздействие магической красы госпожи Смолецкой.
Мой испанец собирался пробыть у новых знакомых лишь несколько минут, а ушёл через пару с лишним часов.
При прощании дон Кристобаль пообещал навестить девушку на другой день.
С тех пор он зачастил в дом с зелёным палисадником, нередко забывая о том, чем, собственно, мы с ним должны заниматься и перекладывая значительную часть своей работы на меня. Одним словом, испанец влюбился до беспамятства.
Его страсть к девушке в самом скором времени заметно обострила ситуацию с проведением наших реформ и в итоге обернулась весьма неприятными последствиями и для меня с Черноусовым.
Глава восемнадцатая. Прорывные технологии
Однако до поры до времени события в Ольмаполе продолжали развиваться в заданном направлении.
