Мила Коротич - Терракотовые сестры
Когда же взрывы прекратились, Мириам вышла на берег, так и не разжав рук. Она положила к себе на колени его голову и, перебирая волосы, укачивала, как маленького, напевая:
Снова деревце одно
И тоской томится —
Ведь с ветвей его давно
Разлетелись птицы.
Она сидела так, полубезумная, истекающая кровью, до того момента, как чьи-то руки не подняли ее. И она с трудом, но узнала Мэтра, нынешнего главу Ордена Равновесия. За его спиной стоял мужчина в зеленом костюме. Каждый его глаз имел по четыре зрачка. Только тогда Мириам упала без сознания.
Тело Кайно не нашли.
Зато по всему миру прокатилась волна глупейших сделок и странного поведения. Сотни специалистов высшего уровня в самых разных сферах деятельности – от ювелиров и директоров женских колледжей до владельцев табачных плантаций в Африке и политиков – вдруг словно потеряли все свои деловые навыки и умение убеждать. Они сами, разумеется, никому не сказали, что лишились водительства их страшной госпожи Кали. Она замолчала и не давала советов и приказов своим адептам. И ловкие интриганы на время стали беспомощны, как младенцы. Конечно, никто не связывал факты их необычного поведения с терактом на Мертвом море. Внешнему миру Терры, или Земли, как называют ее местные жители, было невдомек, что уже несколько тысяч лет он является ареной испытаний сил Хаоса, ищущих средства разорвать привычное равновесие, найти ключ к вратам бездны, в которую могут рухнуть все времена и силы Упорядоченного. И в тот день, когда маленькая, высохшая, сильно постаревшая женщина с серьезным осколочным ранением была доставлена в одно из отделений иерусалимской больницы, испытания вышли на новый уровень.
Часть третья
Альтерра Мэй
Глава 1
Чужие сдавленные крики, холод, твердые камни под боком. Почувствовав себя снова на берегу, Мэй сначала напряглась, приготовилась отразить любой удар, а уже только после этого открыла глаза.
Озеро, берег, горы. Мокрый как мышь турист из Ордена Равновесия трет глаза и рычит от боли. Ее и не замечает вовсе. Никого больше не видно. Но свет, совсем другой свет разлит вокруг. Нежное радужное сияние исходило из озера, словно прорывалось через толстый слой воды. Невозможно не залюбоваться.
– Я умерла, и это бардо? – спросила она вслух сама не зная кого. Вокруг же только пытающийся проморгаться европеец. Ответа она не ждала. Но мужчина перестал рычать и сказал, отплевываясь от собственных слез:
– А Ракот его знает, что это! Но мы точно не умерли. Слишком больно телу, чтоб его не было. Глаза бы промыть!!! Эх, хаоситка проклятая, испортила нам все-таки переход!!!
«Точно – бардо; раз мы тут застряли, оказались не там, где надо, то ответ один. Бардо, промежуточное состояние…» – только уверилась в своих выводах Мэй, но спорить не стала. Тут же она начала вспоминать все, что знала о перемещениях в мирах после смерти, карме, нирване, Тибетской книге мертвых и прочем, что смогла узнать за годы жизни в коммунистическом, а потом и демократическом Китае. Голова гудела и, наверное, потому всплывали лишь отрывочные сведения и образы: то избиваемый односельчанами странствующий монах-буддист смотрит почему-то именно на маленькую Мэй. То вечерняя лекция в школе о научном коммунизме – ведет русский преподаватель, Мэй не пускают, как четвертого ребенка в семье, и она подслушивает под окном вместе с другими малышами. То мамины сказки о красавицах, купающихся в озере, смывающем запах жизни с человека. Много еще чего, но практического – только необходимость делать добрые дела, чтобы улучшить карму, например, не убивать комаров, даже если тебя кусают. Прикинув, что ей не нравится перспектива висеть здесь, в переходном месте, целую вечность, ибо кто их знает, эти повороты сансары и цепи перерождений, Мэй решила, что заниматься улучшением кармического счета нужно немедленно, и двинулась к новоиспеченному попутчику.
– Давайте посмотрю, что там, – предложила она и приложила свои узкие и изящные по форме, хотя уже давно не белые ладони на лицо мужчине. – Смотрите вверх. – Тот повиновался. – Это просто вода попала. Сейчас пройдет. – Мэй подула ему на глаза и хотела уже по привычке добавить какое-нибудь «магическое» слово для эффекта, но не понадобилось. К ее собственному удивлению, воспаленные красные белки глаз, сильно раздраженные соленой водой и холодом, тут же побелели и приобрели здоровый вид. – Вот так.
Мэй скромно потупилась, чтобы не выдать своих чувств. Да, она с детства могла усмирять боль, но не больше. Это бардо так подействовало? Надо его изучить, может, тут не так уж плохо. Да и доброе дело она все же сделала – пусть учтут.
Удивился и исцеленный. Рик, да, он назвался Рик, вспомнилось проводнице. Он посмотрел на Мэй с недоверием и с восторгом одновременно. А ее трясло от холода. Мокрый шелк совсем не грел в этом переходном месте, продирало до костей, как обычно. Не спасало даже двойное термобелье. Заметил это и Рик, хоть и меньше продрогший в своем пуховике.
– Нам надо согреться, даже если мы и умерли уже и смерть от пневмонии нам не грозит, – пошутил он. Пошарив в карманах, он достал зажигалку. Но вместо веселого огонька та выдала только хиленький пучок синюшных, как кожа Мэй, искорок. Женщина отвела глаза: кому приятно показывать свои неудачи. Зуб на зуб не попадал, но опыт показывал, лучше потерпеть, а не злить мужчину. Себе дороже может выйти, да и карма опять же…
– Вы очень хорошо говорите по-китайски, – произнесла она, желая отвлечь от недобрых мыслей человека, если они были. Тот перестал чиркать зажигалкой.
– Я плохо говорю по-китайски. А сейчас вообще на английском разговариваю. Хотел вам сделать комплимент за оксфордское произношение, но дело тут, похоже, не в языковых способностях.
И вместо чирканья зажигалки женщина услышала громкий хлопок и многозначный возглас: «Ага!». Обернувшись, она увидела: прямо на ладони Рика сиял сгусток огня размером с кокос. Мужчина удовлетворенно улыбался.
Дрожащей Мэй было все равно, как добыть огонь. Единственное, что она поняла, так это, что если они умерли, то находятся еще на нижних уровнях, в мире страстей, раз тут присутствует разница температур и хочется согреться.
Через пару минут Рик соорудил что-то вроде огненного круга из пылающих камней. Они с Мэй стали в центре и отогревались.
– Конечно, возможно, жрица предпочла бы обычный костер, но гореть тут нечему. – Рик, разложив огненные сгустки, первым шагнул в огненный круг. Мэй прыгнула за ним, чуть помедлив, стараясь не опалить полы шелкового халата. Чисто женский жест не оставил мужчину равнодушным. – А вообще одежду, конечно, можно снять и просушить отдельно…
Он даже подал пример, скинув пуховик и флисовый джемпер. Под ним белая тонкая фуфайка плотно прилегала к далеко не самому хилому торсу, какие видела Мэй.
– …Но совсем не обязательно всю, если мы не знаем, где находимся и что нас ждет через несколько минут, – вперила в него глаза Мэй. Романтические поползновения в бардо, про такое она вообще ничего не знала, и решила не рисковать. – Нам же надо выбраться отсюда, верно?
– Да, – поутих шутник, но не спешил одеваться, – мы должны были оказаться совсем в другом месте. Наверное, из-за взрыва переход закрылся и мы оказались… где-то здесь.
Огонь согревал быстрее, чем в прошлом мире. Тепло растекалось по телу, пробираясь сквозь почти сразу высохшую ткань. И вместе с теплом охватывало и чувство безмятежности, так неуместное в данном положении. Еще десять минут назад женщина была готова драться даже со своим недавним спасителем и пациентом, две минуты назад каждый из них думал об объятиях другого, но, шагнув в круг огня, оба словно очистились от прежних помыслов, наблюдая за пляшущими языками голубоватого магического пламени. И ее спутник совсем не выглядел опасным. Похоже, он тоже расслаблялся в свете горящих камней.
– Как ты сумел зажечь камни? – спросила Мэй. Сияние озера практически угасло, и Друтсо оказалось почти таким же, каким его знала Мэй.
– Твоя бабка как-то рассказывала, что в ее мире это самое простое из заклинаний, которому маги обучают своих учеников, – как что-то совсем простое поведал Рик. – И что делать показывала. Только на Земле оно не срабатывало у меня, а здесь – получилось.
– А ты – маг?
– Наверное, – был безмятежно-ленивый ответ, – в Орден просто так не попадают. Ты, жрица, разве не чувствуешь?
«Жрица» ничего особенного, кроме обычного живого, сильного, но засыпающего мужчины, в своем собеседнике рядом не ощущала. Но как только огни по кругу стали угасать, ушло и спокойствие. Мэй резко почувствовала, как из водной глади на них кто-то смотрит. Точнее, даже пялится: настолько сильно внимание голодных глаз.
– Мы не одни здесь, – тихо сказала она. Рик, похоже, тоже что-то заметил. – В воде на нас смотрит…
– И со стороны скал… – так же тихо произнес он. Мэй взглянула на Рика: он выглядел разбуженным от глубокого сна, силящимся прийти в норму.
