Олег Шовкуненко - Приговор судьи
– Нормальные кучи дерьма! – очень зло прорычал один из сотоварищей Николая, который слышал весь этот разговор.
– Но мы-то не дерьмо! – подписался еще один повстанец. – Мы сейчас пойдем и выпустим кишки этим жопоголовым уродам!
Мужик словно в воду глядел. Наша группа выскочила из-за очередного поворота и тут же напоролась на двух головастых. Они стояли около одной из стен и что-то набирали на вмонтированном в нее терминале.
Один лишь вид головастых привел людей Николая в дикую ярость. В моей голове даже промелькнуло, что вновь включился тот самый повелевающий убивать приказ. Хотя, конечно же, это было не так. Мужики просто навидались и натерпелись такого, чего не забывают и не прощают. Поэтому не удивительно, что теперь в них бушевала лютая ненависть и жажда мести.
Головастые сразу смекнули, что защищаться нет смысла, они ведь оказались всего вдвоем против почти трех десятков разъяренных врагов. Однако и драпать хозяева Базы тоже почему-то не стали. Из складок своих широких серебристо-серых комбинезонов они выхватили те самые странные цилиндры с темно-коричневой жидкостью. Стоило пришельцам сорвать с них предохранительные крышки, как смесь внутри закипела, а из горловин высунулись острые иглы. Эти самые иглы головастые, не раздумывая, прямо через ткань, мигом вогнали себе в животы. Процедура наверняка оказалась не из приятных, поскольку оба аж зашипели от боли.
Что последует за этими инъекциями, никто из нас даже не мог представить. Должно быть ничего хорошего, а посему реакция с нашей стороны была молниеносной. Николай заорал: «Мочи их!», и хотя до врагов все еще оставалось более двадцати шагов, в них полетело все, что может и даже что не может использоваться как метательное оружие.
Та серая фигура, что оказалась ближе к нам, получила удар диском в плечо. Смертоносное оружие головастых хотя и было раскрыто, но не активировано. Острые зубья лишь пропороли металлизированную ткань и неглубоко рассекло серую плоть. Брызнула алая кровь, однако пришелец все же устоял. Он определенно успел бы закончить свое отвратное вливание, кабы не оточенный кусок арматуры, который с хрустом влетел ему в грудь. Самодельная пика пробила тело насквозь и отбросила его назад.
Умирающий головастый уже собирался рухнуть на пол, как вдруг ублюдка подхватила трехпалая рука его компаньона. Нет, тот вовсе не собирался прийти на помощь раненому собрату, наоборот, он закрывался им, подставлял под новые удары, тем самым пытаясь выгадать для себя драгоценные мгновения жизни. И проклятому уроду это таки удалось.
Головастый закончил накачивать себя этой жидкой темной дрянью как раз за несколько секунд до того, как мы подошли. Сразу после этого он отшвырнул свой уже полностью недвижимый щит и прыгнул прямо в стену. При такой прыти пришелец был просто обязан размозжить себе башку о твердый, похожий на гипс материал, из которого та была сделана. Но нет, произошло нечто странное и совершенно неожиданное. Участок стены, размером как раз в рост головастого, вдруг превратился в жидкость и без малейшего всплеска принял в себя щуплое большеголовое тело.
Когда мы подбежали, белая поверхность вновь была гладкой и твердой. Правда вблизи стали отчетливо видны три крупных овала, отмеченных на ней тонкими светящимися линиями. В центре того, в который только что сиганул пришелец, вспыхнули сменяющие друг друга диковинные голографические символы. За то время пока Николай остервенело пинал абсолютно твердую монолитную стену, их сменилось три или четыре. Последний элемент этой клинописи светился до тех пор, пока за стеной что-то не взревело словно внезапно налетевший ураган.
– Ушел, сука! – Одинцовец напоследок еще раз заехал по стене кулаком.
– Звук такой… Словно в унитаз смыло, – невесело сострил кто-то из «серых».
– Примерно так оно и есть, – подполковник ФСБ глядел куда-то вверх и прислушивался к затихающему там гулу.
– Думаешь, эвакуация? – я понял куда клонит Загребельный.
– Она самая, – чекист кивнул. – А эта дрянь, которую они себе колют, нужна чтобы перенести полет или лучше сказать перемещение. Они же, я так понимаю, вовсе не на ракетах отсюда сваливают.
– Ну, хоть этот не ушел, – тот самый мужик, которого давеча очень интересовали потроха головастых, выдернул из распростертого на полу трупа длинную арматурину. – Молодец, гоблин, уважаю! – Произнося эти слова, он протянул металлический прут существу с крупной головой и светло-серой кожей, рука которого и метнула это варварское оружие.
– Здесь нет гоблинов! – вместо Илюшеньки самодельную пику приняла рука Грома. – Заруби это себе на носу. Они люди, такие же как и все остальные.
– А ну, люди, живо вперед! – я решительно пресек вспышку гнева своего сына. – Если эти падлы бегут, то они могут захватить с собой кого-то из женщин. Сами же говорили – женщины это очень ценный материал.
– Бегом! – подтвердил мой приказ Николай, и чтобы на корню изничтожить даже саму мысль о перепалке, хорошенько пнул обидчика Илюшеньки.
Мы действительно перешли на бег и в таком ритме преодолели несколько технических залов и коридоров. Один из них оказался с прозрачной крышей, а может это были экраны, демонстрирующие окрестности «тупика забвения». Хотя, откровенно говоря, этих самых окрестностей особо видно не было, одно лишь небо, в которое то тут, то там взмывали светящиеся огненные шары. За ними тянулись многокилометровые дымные шлейфы, отчего вся картина смахивала на поле исполинских золотых одуванчиков, врастающих прямо в низкие серые облака.
Уходят! Бегут, твари! – злорадно подумал я тут же запнулся, вмиг позабыв о самом существовании головастых. Взгляд накрепко прикипел к грязно-серой пелене протянувшейся от горизонта до горизонта. Цирк-зоопарк, и куда только подевался тот оранжево-желтый горячий купол небес, который накрывал Базу, красную пустыню и весь остальной этот трижды проклятый мир?! То, что теперь открывалось моему взору, было совершенно отличным от всего виденного ранее и в то же время хорошо знакомым, можно сказать родным. Это было наше небо, наши облака!
Впервые за годы, проведенные без солнца, я обрадовался этой непроглядной облачной завесе над головой, улыбнулся ей как старому доброму другу. Ведь наша новая встреча означала, что мы действительно вернулись домой.
Однако вместе с тем я вдруг отчетливо понял, что еще очень рано говорить за всех. Мы может и вернулись, а вот Лиза и все ее товарки, те что томятся в изолированном женском блоке… Вот их судьба была еще далеко не решена!
Вмиг исчез, улетучился весь восторг от возвращения, поблекло и смялось воодушевление от победы над грозным врагом. На первое место вышел и завладел всеми мыслями и чувствами страх за мою юную подругу. Его продолжением, или лучше сказать следствием, стало ощущение бешено несущегося времени и в тоже время полной неподвижности, стопора происходящих вокруг событий. Я быстро огляделся по сторонам, понял, что так оно и есть, а потому тут же во весь голос проревел:
