Олег Шовкуненко - Приговор судьи
Оказавшись рядом, я растолкал обступивших Томаса людей, опустился на колени и судорожно притянул к себе старого знакомого.
– Живой? Это здорово, что живой! – горло перехватило, и мой голос совершенно неожиданно превратился в сдавленное сипение.
– Как-то плохо мы с тобой в прошлый раз расстались, – прошептал в ответ раненный. – Ты уж прости меня, Макс.
– С этим все. Проехали.
Произнося эти слова, я совершенно не кривил душой. Во мне больше не было ни злости, ни обиды… быть может, только досада. Ведь послушай меня Томас, и все могло оказаться совершенно по-иному, многие, очень многие могли остаться в живых. Хотя… Гребанный Леший меня почти убедил в существовании судьбы, с которой никак не поспоришь.
Стоило лишь подумать о Загребельном, как он тут же вмешался в разговор. Причем, судя по всему, на этот раз чекист вовсе не собирался бездумно и безропотно отдаться в руки судьбы.
– Что сейчас произойдет с Базой? В какой мир мы попали? Говори, черт тебя побери! – Андрюха скалой навис над нами.
– Уже все. Кончено! – губы Крайчека тронула едва заметная улыбка.
– Как все? – восклицание принадлежало моему сыну, который стоял рядом и тоже пытался разобраться во всем происходящем.
– Надо было погасить темпоральную петлю. Вы сделали это, и «тупик забвения» вернулся на Землю.
– Нихрена не понимаю, – подполковник ФСБ затряс головой. – Ну, а на Земле-то что? Почему бегут головастые?
– Головастые?
Крайчеку потребовалось несколько секунд, чтобы понять, кого именно имеет в виду Загребельный. Когда же он, наконец, сообразил, то улыбнулся еще шире:
– Это хорошо, что бегут, – Томас обвел стоящих рядом людей полным гордости взглядом и, чуть повысив голос, естественно настолько, насколько позволял его скудный запас сил, добавил: – Значит, мы добились своего! Теперь мы свободны и сможем уйти!
– Выходит, взрыва не будет? – Лешего оказалось не так легко отвлечь от интересующей его темы. – Или вы просто ничего не знаете о нем?
– Какой взрыв? – лидер повстанцев впился в меня глазами. – Тот человек, которого ты послал, сказал, что следует отключить петлю. И все! Тогда мы окажемся в нашем мире. Это был единственный шанс.
– Какой человек? – я отплатил Томасу таким же цепким, буравящим взглядом. – Кого я послал?
– Невысокий, черноволосый, возраст – около тридцати лет, выходец из Азии, представился как Мурат.
Подготовка агента Центрального разведывательного управления дала о себе знать, и Крайчек четко и лаконично выдал описание курьера, которого полковник Ветров якобы направил в «тупик забвения». Надо сказать очень знакомое описание.
– Ертаев! – я поднял глаза на Лешего, и тот согласно кивнул. – Где он?
– Его забрали ханхи, – в мутном желтоватом свете, исходящем от находящихся рядом труб, я заметил, что Томас морщит лоб и явно пытается что-то сообразить. – Здесь тяжело ориентироваться во времени, но полагаю было это дня два тому назад.
– И больше его никто не видел? – мой вопрос был обращен уже не только к Крайчеку, но и ко всем собравшимся вокруг людям, которые, кстати, все прибывали и прибывали.
– Он выполнил свою задачу так же, как и Нестеров. Ты, полковник, можешь гордиться людьми, которых послал на смерть.
Голос подал какой-то худощавый мужик в забрызганных кровью лохмотьях. Что мне сразу бросилось в глаза, так это дезактивированная фреза головастых, которую он довольно уверенно держал в руке. Присмотревшись получше, я понял, что знаю этого человека, по крайней мере, видел его в Одинцово. Это был кто-то из той самой команды, что выдворяла нас из поселка. В голосе говорившего звучал укор, если даже не вызов. Почувствовав это, я поднялся на ноги.
– Коля, заткнись! – опережая меня, рыкнул на смельчака Кальцев.
– Нет, Саша, пусть говорит, – я поднял руку, останавливая заместителя покойного милиционера.
– Это правда, Анатолий Иванович погиб потому, что ты ему приказал, – на лице говорившего вдруг промелькнула гримаса боли.
– Я…?! – мне стоило невероятных усилий, чтобы удержаться и не зарядить оппоненту промеж глаз.
– А ну, стоп! – в наш спор очень вовремя вмешались так называемые «компетентные органы» в лице подполковника Загребельного. – Кажется, мы тут что-то пропустили. И я до жути хочу понять что именно. – Чекист поднял свою здоровенную лапищу и ткнул пальцем в того, кого Кальцев назвал Николаем. – Говори, что знаешь про Нестерова. Ты был с ним? Видел, как он погиб?
– Мы все обязаны… Обязаны Анатолию и тем людям, что были с ним, – вместо своего подчиненного прохрипел Крайчек. – Не понимаю как, но им удалось… Они освободились. И не просто освободились, они добрались до пульта управления клетками.
– То, как освободились, это мы примерно представляем, – Леший многозначительно хмыкнул. – Что дальше?
– Дальше на очереди оказалась криогенная тюрьма. Вместе с Нестеровым пришел какой-то старик, то ли ученый, то ли механик, он довольно быстро разобрался что там и к чему и запустил разморозку.
Я слушал Томаса и понимал, что одобрительно киваю и про себя как молитву повторяю одну и ту же фразу: «Вместе мы собрали неплохую команду». Цирк-зоопарк, это же не моя фраза, не мои слова! Их ведь произнес Главный, когда мы вновь встретились в Подольске. Осознав это, я почувствовал, как на лбу сквозь корку из крови и солярки пробиваются капельки холодного пота. Неужели он знал или хотя бы догадывался обо всем этом дерьме… о том, что нас здесь поджидает?!
Возможно, я и впрямь стал бы искать ответ на свой вопрос, но все мысли вмиг переколошматил обеспокоенный голос сына:
– А женщины? Вы освободили женщин?
– За ними отправились четверо. Те, что были вместе с Анатолием. Повел их капитан, вон из его команды, – произнося эти слова, Крайчек вяло кивнул в сторону Загребельного, но поднять глаза уже не смог.
– Всего четверо! Вы отправили туда всего четверых! – не поверил своим ушам Гром.
– Только они могли… Только они были чистыми… – у Томаса явно не хватало сил, чтобы продолжать этот разговор.
– А Нестеров? Почему не пошел Нестеров? – подполковник ФСБ не желал замечать состояния раненного, ему требовалась информация, причем вся, одним куском.
– Хватит! – я остановил друга и тут же переключился на Кальцева, который, стоя на коленях, поддерживал голову своего раненого начальника. – Саша, оставляю Томаса на тебя. Заберите его отсюда, как следует перевяжите и позаботьтесь.
– Почему не пошел Нестеров? – Леший вновь задал свой вопрос, правда, на этот раз он обращался уже к тому мужику, который так подло обвинил меня в смерти милиционера.
Одинцовец с честью выдержал суровый взгляд чекиста и проскрежетал сквозь плотно сжатые зубы:
