Олег Шовкуненко - Приговор судьи
Одинцовец с честью выдержал суровый взгляд чекиста и проскрежетал сквозь плотно сжатые зубы:
– Анатолий Иванович сказал, что пришел, чтобы отключить петлю, а если не получится, то он обязан указать полковнику Ветрову как это сделать.
– Цирк-зоопарк, откуда он знал, что мы придем? – прошептал я очень тихо.
– Да, я был в той группе, что добралась до петли, – за треском статического электричества и гулом все еще функционирующих систем подземного комплекса Николай не расслышал моих слов, полумрак скрыл шевеление моих губ, а потому ничто не помешало ему продолжить: – Да, я видел как погиб наш друг и учитель.
Конечно же, они знали друг друга, притом знали очень хорошо и давно. Вот откуда эта боль и гнев. Толя погиб у него на глазах и скорее всего смерть его оказалась по-настоящему лютой. Я подумал об этом, и нервный озноб сразу прошиб все тело, а поперек горла стал каменный комок.
– Как Нестеров попал в луч? – Леший владел собой куда лучше меня.
– Он прыгнул туда сам.
– Какого хрена…! – этот стон все-таки сумел вырваться из моей глотки.
– Ханхи напирали. Петлю погасить не получалось, хотя мы и крушили все подряд. Когда нас уже почти отбросили, Иваныч расшвырял этих тварей и прямо туда… – Николай запнулся, скривился как от боли и напоследок добавил: – Геройский был мужик.
После того как этот короткий рассказ был закончен, все вокруг смолкли. Люди как бы отдавали дань памяти своему спасителю, настоящему бойцу, героическому человеку Анатолию Ивановичу Нестерову. И только я как последняя падла, думал о том, что на самом деле все могло происходить совершенно не так. Толя мог оказаться просто куклой. Им могла управлять чья-то невидимая властная рука. Вот только вопрос чья она? Кто отдает приказы и старательно маскируется под полковника Ветрова?
Мои раздумья, как и минута молчания, продлились ровно до тех пор, пока их не прервал тихий голос Крайчека:
– Коля, теперь бегите в женский блок. Там могут быть проблемы. Помогите им… – Томас с трудом проглотил слюну, тем самым промочив пересохшее горло, после чего смог продолжил: – И не стоит никого винить. Мы ведь тоже погнали людей на смерть. Не спросили их. Так надо. Это война. По-другому не победить… никак не победить.
Николай ничего не ответил, просто угрюмо кивнул. После этого он прогудел: «За мной, мужики!» и бесцеремонно, можно даже сказать грубо расталкивая людей, стал пробираться к ближайшему из овальных отверстий. Одинцовец их действительно расталкивал, так как большинство героических повстанцев, которые всего четверть часа назад буквально рвали зубами ненавистного врага, даже не подумали сдвинуться с места. За Николаем последовало всего лишь десятка полтора бойцов, хотя вокруг собралось уже как минимум человек двести.
– Вперед, чего стоите! – выкрикнул Гром и тоже кинулся за уходящим авангардом. Его послушали лишь семеро уцелевших в побоище «серых», которые были готовы следовать за своим командиром хоть к черту на рога, но больше никто.
Все это показалось мне очень странным, даже диким, однако митинговать, поднимать боевой дух масс времени совершенно не оставалось. Где-то там, в женском блоке находилась Лиза, и она ждала нашей… моей помощи.
– Кальцев, Томас на твоей ответственности, – еще раз напомнил я и шагнул в коридор из сутулящихся под прессом нерешительности и страха, жмущихся друг к другу человеческих фигур.
Коридоры «тупика забвения» оказались тихи и пустынны. В них по-прежнему работало освещение, и чувствовался ток кондиционированного воздуха. И все же это была уже вовсе не та База, в которую мы вломились всего пару часов назад. Кое-что изменилось. На стенах проступили какие-то странные тревожно пульсирующие надписи и указатели, а на полу то и дело обнаруживались разнообразные предметы, предназначение которых даже было сложно себе представить. Их либо потеряли, либо выбросили, либо уже успели использовать. Определение «успели использовать» по большей части касалось небольших устройств, напоминающих прозрачные, изготовленные из небьющегося стекла аэрозоли с довольно зловещего вида иглами на концах. Такие штуковины попадались чаще всего. В некоторых из них все еще оставалось немного темной, маслянистой жидкости, очень смахивающей на печальноизвестную тянучку.
Наверное, именно по этой причине мы и старались на них не наступать, даже не касаться. Выполнить это было легко, поскольку передвигалась наша группа узкой колонной всего по двое или по трое. И это при том, что большая часть коридоров позволяла обеспечить проход десяти, а то и более человек в ряд.
По мере того, как мы забирались все дальше вглубь Базы, эта диспропорция все больше и больше давила на мозги, я все чаще и чаще задавался вопросом: «Цирк-зоопарк, почему нас так мало? Какого хрена большая часть повстанцев отказалась от борьбы, когда победа уже так близка, когда проклятых головастых стоит лишь дожать?» И как оказалось, в этих своих мыслях полковник Ветров был вовсе не одинок.
– Эй, командир! – Леший окликнул ведущего нас одинцовца. – Ты точно знаешь где женский блок? Что он из себя представляет? Почему туда отказались идти все остальные?
Чекист взглянул на проблему совсем с другой стороны, и от этого взгляда у меня по телу поползли крупные мурашки. А вдруг и в самом деле то место, куда мы так спешим – это настоящий ад? И дело даже не в опасности, которая там может поджидать, дело в том, что мы рискуем там увидеть. Дьявольщина, и вот именно в этом самом распроклятом месте сейчас и находится Лиза!
– Все остальные? – Николай пропустил первую часть вопроса. – Да они выродки, гниды и трусы. Они даже в подметки Иванычу не годятся.
Одобрительный ропот и кивки шагающих рядом людей продемонстрировали, что в своем мнении наш проводник вовсе не одинок.
– Они сражались насмерть… – начал было я.
– Мы запрограммировали их на это, вот и сражались, – зло перебил меня Николай. – А так в душе они быдло, гниль, труха.
Чтобы переварить услышанное мне потребовалось некоторое время, подполковнику ФСБ тоже, правда гораздо меньшее, чем танкисту.
– Та дрянь, которую вливают всем вновь прибывшим на Базу… Вы управляли людьми с помощью нее? Это поэтому они практически с голыми руками кидались на до зубов вооруженных головастых?
– Почему «они»? – одинцовец слегка обернулся и одарил Андрюху презрительным взглядом. – Нас всех гнал в бой тот сигнал, и меня, и этих парней, и Крайчека тоже. Слыхал, он ведь кажется ясно сказал: «По-другому было не победить»!
– А как сейчас?
– А сейчас все… Сигнал вырубился, как только отключили петлю. Мы такую настройку установили. Так что теперь все нормальные.
