Олег Верещагин - Очищение
— Des reinen Himmels und des guten Wetters[18], — неожиданно сказал коротко стриженный, останавливаясь в пяти шагах от Романова с Провоторовым и кладя руки на карабин — поперек груди.
Романов почувствовал себя глупо. Он очень плохо знал немецкий, а что знал — позабылось; сказанное парнем с этими «химмельс» и «веттерс» сильно походило на ругательство, всякие там «химмельдоннерветтер». Хотя раньше он видел немцев: и взрослых, и детей. Он был в Германии по программе обмена опытом. И даже немецкие солдаты и офицеры не произвели на него никакого впечатления — было только удивление: недавние предки этих вялых и не очень умных людей чуть не взяли Москву?! Детей Романов не видел совсем уж вблизи, но на расстоянии они напоминали какое-то глуповатое стадо — казалось, что никто не занимается их воспитанием и не следит за их внешним видом.
Поэтому как-то не очень верилось, что эти мальчишки — немцы… Они и были настоящими немцами? Коротко стриженный смотрел на Романова безразличными, полными холодного оценивающего внимания серыми глазами, похожими на кусочки льда. «Хвостатый» чуть улыбался, поблескивая белыми зубами, но зеленоватые глаза были такими же холодными, как у его товарища. И вдруг сказал по-русски:
— Меня называют Артур. Говорю на русском. Его, — он мотнул головой в сторону товарища, — называют Ральф. Ральф Бек. Наш… вождь. Мы год в пути. Мы из Германии. Это наш берег, мы станем тут жить. Это наша власть тут.
— Тут уже есть власть, — возразил Романов спокойно, хотя и поразился — что за новости?! Какие еще немцы из Германии?! — Это Россия.
— Er sagt, dass es Russland und dass hier ihre Gesetze, Ralf ist. Meiner Meinung nach, es ist der lokale Herrscher. Kann, über den wir hörten[19], — быстро, не поворачиваясь, сказал рыжий молчащему стриженому.
Тот рассмеялся — сухо, лающе. Он не пугал, не старался произвести впечатление. Он просто на самом деле был опасен, как опасен и прост вынутый из ножен нож. Прогавкал:
— Es gibt kein mehr Russland. Und es gibt kein Deutschland. Uns ist viel es. Bei uns die Waffen und das Gesetz. Wir werden hier leben.
— Ральф сказал: нет ни России, ни Германии, — перевел рыжеволосый. — Мы теперь живем тут. По нашему закону. Нас много. Мы сильные.
— Я не прогоняю вас, — покачал головой Романов. — Напротив — я буду рад, если вы останетесь и поможете нам бороться с бандами и с наступающей зимой. Но вам придется жить как равным среди равных. А не как правящим грабителям.
Между немцами начался быстрый разговор.
— Bietet an, zu bleiben, — сказал Артур, не поворачивая головы в сторону командира. — Sagt, dass über uns froh ist und dass ihm die Menschen nötig sind. Und etwas über den Winter wahrscheinlich die Nukleare. Aber wir sollen leben, wie sie… — Он помедлил. — Ralf meiner Meinung danach des Sinnes nicht entzogen ist. Wir können mit einer ganzen Küste nicht kämpfen, und dieser Mann gefällt mir[20].
— Ich will auch mit allen auf dem Licht nicht kämpfen. — Ральф тоже не сводил глаз с русских. Романов увидел, что над бортом корабля тут и там появляются люди — все больше и больше, — и отдал сигнал, подзывая к себе половину дружины. Не из опаски внезапного нападения, а чтобы продемонстрировать, что ничего и никого не боится, в том числе — ловушки. — Aber wir haben ihr Dorf schon zerstört. Plötzlich ist sie betrogen, werden uns entwaffnen und werden rächen? Bei uns die Kleinen und die Mädels. Du willst, dass sie ор die Sklavereien bei diesem Vieh aus dem Süden entgangen sind und wurden die Sklaven bei den Russen?
— Aber dann muss man sich raufen. — Рыжий покачал головой.
— Wir werden abwarten, — отрезал Ральф. — Mit dem Schiff werden sie uns sogar mit den Kanonen nicht nehmen.
— Mit dem Schiff ist es nichts bald zu fressen… — Артур вдруг повернулся к Ральфу всем телом. — Höre, gib wir werden auf den Willen des Himmels gelegt werden. Ich werde ihren Kämpfer da aus jenen Burschen herbeirufen, — он мотнул головой в сторону дружинников. — Wenn wir siegen werden — werden sie uns in die Verwaltung dieses Gebiet zurückgeben. Wir werden ehrlich, aber auf eigene Art lenken.
Ральф покусал губы. Спросил:
— Und wenn du verlieren wirst?
— Ich denke nicht. — Артур усмехнулся, прямо посмотрел на русских.
— Gut, — секунду подумав, согласился Ральф. — Sage, dass wir ihm es anbieten… — И прокричал, повернувшись к кораблю: — Duell! Arthűr gegen den Russen! Wer wird siegen — diktiert die Lebensumstände!
— У-у-у!!! — раздалось с корабля длинномногоголосое. Там началось оживленное движение, через минуту из-за носа стали выбегать люди, видимо, спустившись с другой стороны. Но большинство остались на палубе. Между тем Артур обратился к Романову:
— Предлагаем схватку. Я и ваш боец. Руки, ноги и ножи. Честно. Ваша победа — мы подчиняемся вашим законам. Наша победа — побережье пятьдесят километров туда, — он махнул рукой, — пятьдесят километров туда, — взмах в другую сторону, — десять туда, — рука указала в глубь суши, — наша. Иначе большой бой. Он не нужен. Вы не дадите нам уйти с корабля. Мы не дадим вам взять корабль. Много убитых. Никакой пользы. Поединок? — В этом слове был вопрос.
— Что за… — начал кто-то из дружинников, но Романов поднял руку, останавливая его. Потом обвел взглядом своих порученцев — тут было восемь мальчишек. Посмотрев в глаза Женьке, покачал головой, и тот сник — не от трусости, просто оценил, что немец заведомо старше и сильней. — Ну что, кто пойдет?
— Я выйду, — сказал Игнат, расстегивая рывком разгрузку и начиная расстегивать маскхалат. — Нормально все будет, Николай Федорович.
— Бред какой-то! — прорычал вдруг Провоторов. — Зачем это надо?! А если этот фриц убьет Игната?!
— Тогда мы отдадим это побережье им в управление, — спокойно сказал Романов, не сразу сообразив, что говорит, сам. Провоторов хотел что-то яростно возразить, но в результате только плюнул. Романов кивнул немцам: — Согласны.
Артур кивнул, хотел что-то сказать Ральфу, но тот покачал головой, выступил вперед и обратился к Романову:
— Там слишать, что ти сказал, — Ральф указал рукой ввысь, потом поднял к небу обе руки и лицо и что-то проговорил — медленно и торжественно.
— Я сдержу слово, каким бы ни был исход поединка, — ответил Романов.
— Йа тош, — кивнул Ральф. «Сколько же ему лет, — подумал Романов. — И что у них за история? Узнать бы…»
Артур между тем разделся до пояса и внимательно осмотрел идущего навстречу Игната. К удивлению Романова, рыжеволосый не сказал ни единого злого или вообще громкого слова своему противнику. Он поднял руки и лицо к небу и торжественно сказал:
— Die rechtmäßigen Götter ersehnen und sehen[21]. — Потом кивнул Шалаеву: — Для меня это есть честь.
— Для меня тоже честь драться с тобой, — вдруг сказал Игнат. — Не держи на меня зла.
— Arthür! Arthür! Die Teutats, vorwärts! Der Ruhm dem Sieg![22] — яростно и возбужденно кричали с немецкой стороны.
— РА, вперед! — вдруг рявкнул Провоторов. — Рось!
— Рось! Рось! — закричали с разных сторон дружинники, постепенно создавая мощный хор.
Артур и Игнат были примерно одинакового роста и сложения. И финский нож русского был примерно одной длины со штыком в руке немца. И двигались оба одинаково медленно, неспешно, одинаково глядя каждый — словно бы мимо противника.
