Вадим Филоненко - Кремль 2222. Северо-восток
Мутанты все же незаметно покинули руины и зашли сзади. Их косматые кряжистые тени вынырнули из темноты. Я даже обрадовался этой внезапной атаке. Уж лучше сражаться, чем бездеятельно сидеть возле Алёнки, ощущая полнейшую беспомощность.
– А-а-а!!! – Я завопил во всю силу легких, выплескивая в этом крике все беспокойство за Алёнку. Автомат запел в моих руках.
Очередь скосила ближайших нео, но за ними уже надвигались новые. «Феникс» сам собой выпрыгнул из ножен…
Внезапно резкий, но знакомый звук ударил по ушам. Я узнал его сразу – так гудел клаксон вездехода. Ну точно! К вою автомобильного гудка прибавился рев двигателя, скрип тормозов, а потом ночную темноту разрезал широкий язык огня.
Вездеход Кощея оказался как две капли воды похож на тот, на котором мы выехали из Ниитьмы. И у него на крыше тоже имелся огнемет. Стена пламени отрезала нас от нео.
– Богдан, скорее! – поторопил меня Кощей, не отрываясь от огнемета.
Загрузить в вездеход брата с сестрой оказалось делом пары мгновений.
– Давай за руль, – я сменил маркитанта у огнемета.
Впрочем, стрелять больше было не в кого. Несколько мутантов с воплями метались возле руин живыми горящими факелами, остальные мудро предпочли отступить.
Кощей врубил на вездеходе прожектор, освещая путь, и нажал на газ.
* * *Перед самым выездом на Красную площадь Кощей внезапно притормозил вездеход.
– Ты чего? – не понял я.
– Дальше поедешь без меня, Богдан, – заговорил Кощей. – Вездеходом управлять умеешь?
– Справлюсь. – Нас, дружинников, обучали этому ненужному, в общем-то, искусству – водить машину. Вот теперь пригодилось. М-да, Лёнька, как всегда, оказался прав: ненужных знаний не бывает. Все когда-нибудь да пригодится.
– Так я и думал, – кивнул Кощей. – Тогда давай за руль. Я в Кремль не пойду. Лучше подожду тебя в другом месте. Тут неподалеку есть холм. Из него торчат две колонны, уж не знаю, кто поставил и зачем. Не суть.
Я кивнул:
– Знаю это место.
– Отлично! В холме есть нора. Вход потайной, но я подам тебе знак. Мелодию помнишь? «Юпи-ду, юпи-ду».
Я опять кивнул. Помню. Именно она звучала у Музея во время нашей первой встречи с Кощеем.
– Вот она станет маяком. Короче, придешь туда, как только сможешь. Только не тяни. Понял?
Я нетерпеливо дернул плечом. Теперь, когда до Кремля рукой подать, во мне с новой силой вспыхнула надежда. А вдруг еще не поздно спасти Алёнку? Вдруг чудо-лекарство из танка все же подействует?..
– Дан, ты придешь? – переспросил Кощей.
– Посмотрим, – коротко ответил я.
– Придешь, – хохотнул он и многозначительно кивнул на «Феникса». – Тебя теперь любопытство будет крепко за горло держать.
Я не ответил. Тайны, бункеры, ключи – это все потом. Сначала надо спасти Алёну…
* * *Дальше для меня было все как в тумане. Будто внутри постепенно натягивалась тугая струна беспокойства и страха, готовая вот-вот лопнуть. От переживаний за Алёнку я едва не спятил. Как в бреду, гудел в клаксон перед массивными воротами Кремля. Их открыли почти сразу – дозорные на стенах увидели наше приближение загодя и успели доложить воеводе.
Знакомые лица, искренняя радость от моего возвращения и удивленные вопросы по поводу моих спутников слились в одну безостановочную карусель. Я машинально отвечал что-то, а в голове стучала лишь одна мысль: «Танк… Мне надо к танку…»
Кажется, я кричал это вслух. Умолял, просил. А сам все смотрел на Алёнку, на то, как ее кожа покрывается блестящей красной корочкой. Она окутывала ее словно кровавый лед.
Девушка так и не пришла в себя, и я уже не мог понять, жива она или мертва.
А потом мне дали-таки разрешение – сам князь вышел и повелел пропустить к танку.
«В командирское кресло ее сажай», – подсказал Лёнька.
Едва я усадил Алёну, как из подлокотников вынырнули гибкие механические щупальца. Одно из них плотно прижало предплечье девушки к ручке кресла, а второе, со шприцем на конце, сделало ей укол.[18]
Сделав свое дело, щупальца исчезли, и тут же загорелся один из экранов. По нему побежала светящаяся надпись: «Наноблокада установлена. Началась интоксикация организма. Нужна госпитализация».
Я не понял ни слова, хотя раз за разом читал и перечитывал надпись с упорством идиота.
«Да успокойся ты! Приди в себя! – Лёнька больно выкрутил мне ухо. – Жива твоя ненаглядная. Жива! Теперь ее надо в лазарет. Пройдет время – поправится».
Я посмотрел на Алёну. Она по-прежнему находилась без сознания, но красная «ледяная» корочка на ее теле начала потихоньку бледнеть.
* * *Вечером следующего дня мы с Лёнькой стояли на крепостной стене и глядели на заходящее солнце.
За прошедший день я переделал целое множество дел. Доложил в подробностях обо всем князю и боярам и, самое главное, наведался в лазарет.
Кирилл выжил, не тронулся рассудком и не превратился в овощ. Так я и знал, что у Хога ни на что серьезное силенок не хватит. Правда, брата мучили сильные головные боли, но лекари обещали, что это временно, и уже к следующей луне он пойдет на поправку.
Яшке и Алёне тоже требовалось время и покой до полного выздоровления.
Девушка была очень слаба, но улыбалась мне и держала за руку, когда я сидел возле ее постели. Кажется, о своих словах, сказанных около руин нео, она абсолютно не помнила. Я тоже не приставал к ней с выяснением отношений. Пускай сперва поправится, а там будет видно.
К исходу дня Лёнька позвал меня на крепостную стену, дескать, полюбуемся закатом. Но мы оба понимали, зачем поднимаемся по деревянным ступеням на галерею боевого хода…
Закат сегодня выдался изумительным на диво. Небо в кои-то веки скинуло саван серых туч. Огромное, раздобревшее солнце медленно проваливалось за горизонт. Воздух был свеж и хрустален, как чистейшая вода из подземного родника.
«Эх, хорошо…» – в желтых осьминожьих глазах-плошках плясали красноватые отблески заходящего солнца, а мне вдруг показалось, что это кровь…
«Лёнь, а штык-то твой потерялся. Вернее, остался в лагере нео», – еще ни разу в жизни я так не радовался тому, что потерял любимое оружие.
«Ну вот. Кому доверили, а? Эх, Данька-Данька, тебе можно только ложку доверить. И то потеряешь. Станешь потом лаптем щи хлебать», – с деланым раздражением попенял мне Лёнька.
Я вздохнул. Ужасно трудно общаться с существом, которое читает все твои мысли и чувства. Ну ничего-то от него не скрыть. Поэтому наш диалог получился донельзя фальшивым. Мы пытались обмануть сами себя.
«Ладно, Богдан, – бывший кио стал серьезным. – Давай начистоту. Мы оба все понимаем, поэтому обойдемся без истерик и ненужных слов. Я ухожу. Больше за тобой присматривать не нужно. Ты здесь в безопасности, среди своих. А вот мне тут не место».
