Николай Берг - Крепость живых
– Сколько там живых?
– Шестнадцать человек.
– Откуда столько? Овчинниковых там четверо же…
– Получается так, что комендантша вполне достойна своего мужа. Тоже гарнизон организовала. К ним все соседи с двух верхних этажей собрались. Внизу-то мертвяки выход заблокировали… Порядок действия такой. Вы, Геннадий Петрович, в своей сияющей броне впереди. С двустволкой. Но стрелять только при непосредственной угрозе жизни, то есть если будет необычный зомбак.
– Морф?
– Именно. Тогда сразу бухаетесь на коленки, открываете нам директрису стрельбы и стреляете сами. Во всех остальных случаях основной стрелок – Дима. А то у нас уши порвутся в ограниченном-то пространстве от двенадцатого калибра повышенной мощности. Значит, Дима чистит малопулькой. Я на случчего – с «калашом». Пока для меня цели не будет, кидаю зачинки. Заодно проверим их действенность. Доктор, прикрываете тыл и можете помогать Диме – сектор слева сзади на марше лестницы вверх тоже ваш. Вопросы?
– Не узнали, сколько внизу зомби?
– Не меньше трех.
– Ясно.
– Тогда начали.
«Марголины» отщелкали. Люди наверху предупреждены. Группа двинулась.
У «рыцаря в сияющих доспехах» связка электронных ключей. На четвертом ключе дверь открывается. Аккуратно приотворяем ее, застопорив на случай, если кто дернется изнутри.
Желающих что-то не оказывается, и мы двигаем внутрь.
Но «рыцарь» вдруг резко останавливается в проеме. Шумно принюхивается и внезапно орет в полный голос:
– Все назад! Не стрелять! Никакого огня!
Довольно шустро откатываемся на несколько метров прочь от двери.
– Что такое?
– Газом воняет. Сильно. У них утечка. Любая искра – кувыркаться устанем. А подъезд как сдует. Я такое видел: у моей жены в Пушкине так дом взорвался. Два подъезда ссыпалось кучкой, только тряпки на ветках.
М-да… Это серьезно.
Возвращаемся к остальным. Николаич рявкает на сбежавшихся мужиков:
– Держать периметр!
Мужики недовольно, но быстро возвращаются на свои места.
И уже к нам:
– Получается так, вместо спасения осажденных мы можем устроить объемный взрыв. Нам это ни к чему. Какие предложения?
– Из ружей выбить стекла в окнах на лестнице. Дробины и картечь искр не выбьют.
– И сколько ждать придется?
– Неизвестно. Мы ж не знаем, какая там утечка. Может, и сейчас неопасно. А может, рванет от души и после вентиляции…
– Сидельцам позвонить надо. Чтоб не рыпались и все электричество вырубили.
– Еще какие варианты?
– Можно их сверху вывести на крышу. Там люк должен быть.
– А на крышу как нам выйти?
– Через крайний подъезд. В таких домах подвал не сплошняком, а секциями изолированными. Значит, загазованность должна быть не везде. А взломаем люк, вентиляция улучшится. Выдует. Тем более если стекла высадим.
– Получается так, что нашумим, тут еще на нас набегут.
– Так оно и к лучшему. Зомби из подъезда на шум подтянутся вниз. Нам легче будет – сверху никого не окажется.
– А если окажется? Кулаками отбиваться?
– По месту видно будет. Взломаем люк на крышу – сориентируемся.
– Принято. Пошли.
Очень не вовремя вырубается телефон в квартире Овчинниковых. Дальше связь идет надежно, но анекдотично – полная молодуха с могучим голосом вылезает на балкон и начинает перекрикиваться с нами. Вот кому-то жена досталась – корабельный ревун переорет легко, не напрягаясь особо.
Внизу тем временем начинается пальба по стеклам из дробовиков, звон, грохот.
Из открытого настежь подъезда вылезают несколько зомби. Отмечаю, что только трое в домашней одежде, а остальные то ли шли на улицу, то ли пришли с улицы – в верхней одежде. Что странно, хоть все они мертвые, но парочка явно более свежая, чем остальные. Они что, разлагаются все-таки? Очень на то похоже…
Еще несколько бедолаг сползаются из разных закутков двора.
И оказывается, несколько живых в квартирах.
Открывается окно в квартире третьего этажа в одном из крайних подъездов. Тетка бальзаковского возраста. На балкон соседнего дома – четвертый этаж – вылезает мужик в трениках и начинает голосить. И даже на первом этаже в соседнем от нашего подъезде девчонка-подросток, высунув голову в форточку, просит помочь им с мамой.
Ор стоит – дай бог!
Николаич осматривается и первым делом кричит мужичку на балконе:
– Стрелять умеешь?
– Умею! Не из чего!
– Вылезать пытался?
– А то! Там внизу их куча собралась.
– По веревке спуститься сможешь?
– Я смогу, а жена – нет. Инвалид она. Слышь, помогите, а?
– Чем?
– Ружье одолжите!
– И как я тебе его закину?
– Я веревочку спущу, а ты привяжешь. Слышь, я отработаю! Чесна!
– Ладно, спускай свою веревочку.
В торбочку Дима совершенно спокойно кладет свой ТТ и запасную обойму.
– Эй, в голову стреляй!
– Да я знаю!
– Ну тяни. И долго не возись – уедем, ждать не будем.
– Ага! – Мужик с сумкой исчезает в квартире.
Теперь девчонка на первом этаже. С нею все в порядке, а вот мама чего-то загоревала, сидит молча уже третий день. Поспит немного – и опять сидит.
– В квартире есть еще кто?
– Не, только мы с мамой.
– А ты, что ли, эмо? Прическа у тебя стремная.
– Не, это так…
– Ну открывай окно…
Придется лезть смотреть, что там с мамой… А я последний раз про психиатрию слыхал в институте еще, потом как-то везло без сумасшедших жить.
Подсаживают меня с энтузиазмом. Скорее, даже закидывают в окно. Странно, первый этаж, а решеток нет. Квартирка однокомнатная, чистая, но бедная. Впрочем, была чистой. Неделю точно не убирали – комья пыли на полу.
Мамашка сидит на кровати – замурзанный халатик, растрепанная прическа. На мое явление не реагирует никак. Попытки добиться от нее внимания ни к чему не приводят…
– Собирайся. Бери что у вас тут ценного, и поедем.
– А мама?
– Что – мама? Здесь я ничего сделать не могу. Заберем как есть. Будете готовы – зови.
Вылезаю из окошка обратно.
– И что там?
– Девчонка нормальная, мамаша в ступоре. Больше сказать нечего.
– Ладно, двинули на крышу.
Двигаем. Состав тот же, все те же.
Эту дверь открывает восьмой по счету ключ в связке. Придерживаем ее и поневоле отшатываемся – вымахнувшая плетью голая рука чуть-чуть не дотягивается до стоящего рядом рыцаря. В ответ рыцарь лупит дуплетом в щель. Дима, стопоривший дверь ногой, недовольно морщится – чудом не попало в него.
Николаич смотрит в щель, качает головой, потом стреляет туда дважды. Только после этого слышится шум падающего тела.
– Геннадий Петрович! Не надо стрелять. Здесь обыкновенный шустрик. А вы бы еще немного влево взяли – и влепили бы по своему. А мы-то без брони.
![Айзек Азимов - Последний вопрос [Последняя проблема]](/uploads/posts/books/55996/55996.jpg)
