Василий Головачев - Логово зверя. Исход зверя. Укрощение зверя
Подошел недовольный Тымко.
– Что ты к ней пристаешь, начальник? В чем подозреваешь? Я разговаривал с ней, ничего она не знает, кроме того, что уже рассказала. И переживает очень. Чего ты от нее хочешь?
– Мастер, ты к ней неравнодушен и потому слеп. Неужели не замечаешь, что она изменилась? В Москве это была веселая женщина, любящая пошутить, мило улыбнуться, пококетничать, поговорить о том, о сем, а как только мы выехали за пределы столицы, ее словно подменили. Ты за эти несколько дней хоть раз видел, как она улыбается?
– Видел, – неуверенно проговорил Серафим.
– А я нет. – Илья зашагал дальше, взяв за руку Владиславу.
Уже на поляне его догнал Гнедич, остановил, красноречиво глянув на девушку. Илья подтолкнул ее к костру.
– Приводи себя в порядок, я сейчас подойду.
Подполковник проводил Владиславу взглядом, торопливо сказал:
– Я доложил начальству о наших проблемах, завтра на остров прибудет спецгруппа для расследования.
Илья помолчал, размышляя, кивнул.
– Может быть, это лучший выход из положения. Правда, нас, наверное, попрут отсюда, но для того, чтобы найти Леру и Антона, я готов на любые жертвы.
– Извини, что все так получилось…
Илья усмехнулся.
– В глубине души я был готов к такому повороту событий, твоя служба не могла упустить шанс выйти на тайну храма, пустив нас вперед в качестве тарана. Жаль только, что ты об этом мне не рассказал с самого начала, тогда, может быть, удалось бы обойтись без жертв.
– Я человек службы…
– Что мне всегда нравилось в чекистах, так это их готовность списать все неудачи на приказы начальства. Свои головы, к сожалению, есть далеко не у всех.
Уязвленный Юрий Дмитриевич скрипнул зубами, переживая обиду, стыд и злость, проговорил с кривой ухмылкой:
– Вы тоже хороши: один за моей женой ухаживает втихомолку, а второй его прикрывает.
Илья задумчиво посмотрел на подполковника, хмыкнул, покачал головой.
– Вот так жен и теряют, Юрий Дмитриевич, когда мужья начинают искать внешние причины происходящего, – сказал он и пошел к палаткам.
Гнедич остался стоять с опущенной головой. Подумалось: «Плюнуть на все и уехать! Пусть сами во всем разбираются…» Потом пришла другая мысль: «А ведь символично, что они пропали вместе! Может, это судьба?..» Мысль окончательно испортила настроение, и Юрий Дмитриевич нехотя побрел на берег озера, где уже умывались остальные члены экспедиции.
По озеру ходили крупные волны, шумел под напором ветра тростник, где-то над лесами западного побережья гремел гром, начиналась буря. Дождь хлынул как из ведра, когда они устроились у костра пить чай. Пришлось пережидать непогоду, сидя в палатках при свете свечи, а когда ливень приутих, и Пашин дал команду двигаться на кладбище, на лагерь обрушилась самая настоящая живая атака.
Сначала на людей напали птицы.
Их было несметное количество, и видели они в темноте – костер погас под дождем – гораздо лучше людей. Они налетали сверху, вцеплялись в волосы, клевали голову, норовя попасть в глаза, таранили, били крыльями по лицу, и увернуться от них было очень трудно. Первым побуждением путешественников было укрыться в палатках и переждать нападение, но птицы так яростно таранили палатки, что пробили брезент одной и повалили две другие. Прошло несколько минут, прежде чем ошеломленные члены экспедиции пришли в себя и начали отбиваться в полную силу.
Нападение птиц закончилось так же внезапно, как и началось, в тот момент, когда Серафим разрядил в темноту карабин, а Илья зажег импровизированный факел и отбил им выпад вороньей стаи.
Однако это было еще не все.
Как только волна птиц, хлопая крыльями, черной метелью взметнулась вверх, на поляну выкатилась другая волна – звери! – и ситуация сразу изменилась в худшую сторону. Воевать с ними у людей было почти нечем.
– Все сюда! – рявкнул Илья, поднимая свой факел – еловый сук с тряпкой на конце, облитой бензином. – Становитесь спина к спине!
Они образовали круг, лицами к лесу. Грохнул карабин Серафима, несколько раз выстрелил из пистолета Гнедич, Анжелика успела разрядить арбалет, а затем воющая, рычащая, визжащая волна накрыла их, и началась битва не на жизнь, а на смерть между пятью людьми и зверями разных видов, объединившимися в странную стаю.
Как потом выяснилось, в атаке на лагерь участвовали практически все живущие на острове звери: волки, лисы, зайцы, белки, полевые и лесные мыши, ежи, собаки, еноты и медвежья семья в полном составе – глава семьи, медведица и три молодых медведя, затоптавших немало более мелких соратников. Выстрелы в упор их не остановили, и людям пришлось отбиваться оружием, применяя его в качестве дубинок, а также ножами, поленьями, руками и ногами. Илья к тому же использовал свой факел, а также ракетницу, дважды запустив ракеты в массу животных. Не принимала участия в общем сражении только Владислава, одной рукой держась за амулет бабы Марьи, а вторую выставив вперед ладонью к рычащей, щелкающей зубами стае. Звери ее не трогали, и девушка успешно защищала спину Илье, не испугавшись даже вставшей на дыбы медведицы.
Неизвестно, чем закончилась бы эта невиданная по составу участников битва, не вмешайся в нее иная сила. Во всяком случае, отступив к озеру и сев в лодки, люди скорее всего уцелели бы, но лагерь был бы разгромлен напрочь.
Илье пришла в голову идея вылить из канистры бензин и поджечь, чтобы образовалось огненное кольцо вокруг отряда, но воплотить эту идею в жизнь он не успел.
Поляна озарилась вдруг мягким переливчатым светом: налились золотистым свечением стволы деревьев, кусты, трава и даже земля, стал виден каждый участник сражения, – будь то зверь или человек, затем в стаю животных ударила ветвистая фиолетово-зеленая молния, и атака лесного воинства на лагерь прекратилась. С визгом и поскуливанием бросились врассыпную мыши, собаки, белки и лисы, чуть позже отступили понесшие серьезные потери волки и последними поле боя покинули медведи, которые пострадали больше всех, в соответствии с их вкладом в битву.
Но и людям досталось крепко. Лицо Серафима превратилось в кровавую маску, исполосованное медвежьими когтями, одежда повисла лохмотьями, из прокушенных волчьими зубами икр сочилась кровь. Гнедич тоже был исцарапан и искусан со всех сторон, лоб и щеку его пересекала глубокая рана, куртка на плече была порвана и в прореху была видна еще одна рваная царапина. Илья защищался удачней, хотя, конечно, не избежал ни укусов, ни царапин. Анжелика, закусив губу, держалась за голову, хотя особых следов на ее лице и одежде от когтей и зубов видно не было. У Владиславы на лбу появилась тройная царапина, но это был след нападения ворона, звери ее не тронули.
