Михаил Алексеев - Воскресное утро
Сжав зубы и молясь про себя, Крюгер вел самолет, прекрасно осознавая, что сейчас они все играют в «русскую рулетку».
Так продолжалось минут 10, и пока ни один самолет из звена Крюгера не пострадал. И тут, откуда-то из темноты неба, к ведущему девятки слева выше протянулась спаренная пушечная трасса. Самолет вспыхнул и начал разваливаться, но через секунды по направлению, откуда пришла эта убийственная трасса, со всех ближайших самолетов ударили пулеметы бортстрелков. Чернота неба оказалась перечеркнута смертельными пунктирами, сходящимися примерно в одной точке. Однако внезапно, выше этих трасс, возникло голубое пламя, бьющее узким конусом и состоящее как бы из трех частей. И это пламя стремительно уходило куда-то в высоту. Скорость, с какой оно перемещалось – поражала воображение. И пока все внимание немецких стрелков и летчиков были приковано к предполагаемому в темноте истребителю, такой же спаренный пунктир развалил теперь самолет справа. А потом эти пунктиры стали возникать из бездны неба то тут, то там. И каждый пунктир ставил точку в чьей-то жизни.
Нервы немецких пилотов были на пределе и когда на подлете к Петербургу где-то внизу возникли короткие вспышки, и к бомбардировщикам понеслась на огненных хвостах смерть, а это была именно она – Август узнал ее – они не выдержали и, ломая строй, открывая бомболюки и сбрасывая бомбы прямо в вираже, рванулись к спасению назад, на запад. Они, честные и храбрые солдаты Великой Германии, готовы были сразиться с любым врагом, но только если был хотя бы один шанс его поразить. Но этого шанса им не давали. Через час на аэродром в Финляндии приземлился последний вернувшийся самолет. И число вернувшихся было почти на 300 меньше, чем взлетевших 2 часа назад.
13 июля 1941 года. Штаб Западного фронта
13 июля вечером войсковая разведка доложила о начале отвода войск из вклинения на правом фланге фронта. Эти данные подтверждались и агентурной разведкой НКВД и воздушной. На дуге фронта от Минска до Витебска немцы вели сдерживающие бои пехотой с опорой на артиллерию и отводили танковые и моторизованные дивизии.
Жукову стало ясно, что немцы решили не рисковать после разгрома уже второй по счету танковой группы. Хотя 2 ТГр урон понесла меньший, чем Третья, тем не менее, свой ударный потенциал она потеряла. В таком виде она еще могла обороняться, но никак не наступать. Вопрос лишь был в том, как далеко они отступят. Наверно, это было неправильно, но и Жуков воспринял эту информацию с облегчением. Фронт за 3 недели выдержал удар трех танковых групп, и далось ему это немалой кровью. Нужна была передышка. Тем более что время работало на нас. Где-то в тылах уже двигались к фронтам дивизии внутренних округов, становились под ружье запасники, освобождая кадровых солдат из которых формировались новые части. И все же, он был убежден в том, что без помощи потомков катастрофа была бы неминуема. И максимум, что смог бы он сделать – это лишь уменьшить ее последствия по сравнению с той историей, но никак не избежать. Говоря шахматным языком, немцы играли белыми и играли на гроссмейстерском уровне. Мы же все – от солдата до генерала, еще только учились играть. И учеба эта доставалась нам кровью. И ударная группа фронта, работавшая эти 3 недели пожарной командой, уже практически исчерпала свой ресурс. Была велика вероятность, что уже в этой операции появятся потери техники по техническим причинам. Они конечно, были, есть и будут всегда. Но пока, что удавалось минимизировать влияние неисправностей на боевой потенциал частей. Опять же благодаря потомкам, которые просто потребовали резко нарастить в подвижных частях ремонтные и эвакуационные службы. Чего явно не хватало даже по штату в мехкорпусах. Поэтому, получив эти сведения, Жуков не отменил марш на Минск из-под Мозыря, но районы сосредоточения перенес с северного направления от Минска, на восточное. Он вынужден был учитывать работу немецкой разведки. Поэтому пусть «пугало» немецких танковых групп стоит неподалеку.
А пока как раз подошло время заканчивать операцию в Брестской крепости. Генерал-лейтенант Карбышев и гарнизон крепости свою задачу выполнили – нужно их выводить в тыл фронта. Значит пока затишье на фронте, начнем войну за линией фронта. План на эту операцию разрабатывал Оганян и его начштаба Тимохин. Тут как раз начальник особого отдела фронта рапорт подал с настоятельной просьбой, ввиду привлечения роты морской пехоты Пинской флотилии, к участию в спецоперации по эвакуации сбитого самолета вместе с подразделениями потомков, включить личный состав роты в качестве кандидатов на пополнение частей Особого корпуса РГК. Естественно, после тщательной проверки. Причина существенная и Жуков подписал рапорт, одновременно отписав командующему Пинской флотилией контр-адмиралу Рогачеву, находящемуся в его оперативном подчинении, о формировании новой роты морской пехоты флотилии. 14 июля началась операция «Крепость».
14 июля 1941 года. Западный фронт
Утром роту внезапно построили и тот же самый особист, который был с ними на операции за линией фронта, объявил приказ командующего Пинской флотилией контр-адмирала Рогачева о переводе личного состава роты морской пехоты Пинской флотилии в состав Особого корпуса РГК и формировании новой роты. Сначала стояла мертвая тишина. Потом поднялся гул недовольных голосов. Их ротный, для которого этот приказ тоже, похоже, был новостью стоял перед строем рядом с особистом бледный как тень. Видно и ему этот приказ был не по душе, но как командир он не имел права его ослушаться.
— Молчать!!! — прокричал особист. — Смирно! — и когда установилась тишина, продолжил, — и не надейтесь! Рота будет переформирована. Ни один из вас тут больше не останется. И я в том числе. Но! Но не все попадут в Особый корпус РГК. Только лучшие и только прошедшие спецпроверку! А кто не пройдет ее – тот поедет туда, где посрать с двумя палками ходят.
— Это куда? И зачем с двумя палками? — прогундел чей-то голос из строя.
— Куда Макар телят не гонял. А две палки за тем – за одну будешь держаться, чтоб тебя ветром не сдуло, а второй – будешь волков отгонять. Понятно?
Рота молчала. Особист был единственным, кто догадывался о причинах столь странного приказа. Командующий флотилией всего лишь исполнил настоятельную «просьбу» фронтового управления контрразведки. Уже после обеда ротный получил на остатки роты в количестве 45 человек продовольственные и вещевые аттестаты, рота получила сухой паек и, погрузившись в три полуторки, двинулась в сторону Минска. В первой машине рядом с водителем сидел все тот же особист.
