Дмитрий Янковский - Операция «Караван»
Такой отряд, по сути, половина роты, да еще превосходно экипированный и вооруженный, мог подавить и куда более серьезного противника, чем Урман с почти игрушечным пистолетиком. По крайней мере, я очень на это надеялся. Но сомнения все же были, не смотря на откровенное неравенство сил в нашу пользу.
Мне не давала покоя мысль, что Альбинос еще ни разу не попал впросак, чего нельзя сказать обо мне самом. Он был игроком опасным, очень умелым и уже проявившим себя на том же игровом поле, на котором я, не без основания, считал себя членом высшей лиги. Но всякий раз, когда мне доводилось столкнуться с Альбиносом, он клал меня на обе лопатки. За исключением самого первого знакомства. Наверное. Или тогда я тоже, сам того не понимая, сыграл по его правилам, на пустом месте возведя себя в ранг победителя? Могло быть и так. Моя ничего не значащая победа в ту ночь как раз и могла стать ключом к моей личности, и дальше Альбиносу уже ничего не стоило вычислить меня и управлять мной, как марионеткой. Только ниточки в его руках оказались невидимыми даже для меня самого.
Гидрокостюмов для высадки предусмотрено не было, не привыкли ребята работать в океане, не смотря на наличие таких продвинутых субмарин. Так что, когда лодки из бомбовых люков спустили на воду, пришлось прыгать прямо в штурмовой униформе.
Уже почти стемнело, вода внизу выглядела черной-черной, как расплавленная смола, и только вокруг ударяющих в нее ногами десантников образовывались световые следы от люминесценции планктона. Я тоже плюхнулся, униформа тут же промокла до нитки. Рядом, с коротким визгом, погрузилась Ольга. Она таким образом высаживалась впервые, так что ей можно было простить выброс излишних эмоций.
Ночь обещала быть темной. Луна пока оставалась за горизонтом, а с севера, еще серебрясь в последних отсветах севшего солнца, надвигалась пелена облаков. Одна за другой зажигались звезды.
Вода показалась очень теплой, теплее, чем я ожидал. И свечение планктона было необычайно ярким, я такого давно уже не видел, по крайней мере, у побережья Суматры. Странно, вроде вода с пониженной соленостью, вроде в ней морских организмов и не должно водиться, а тут на тебе. Стоило произойти в воде малейшему возмущению, как пузырьки и пена тут же начинали пылать каким-то даже потусторонним зеленоватым свечением. Оно оставалось от каждого гребка руками, и в виде следов за спинами плывущих десантников, и у бортов подводных лодок, делая их обводы хорошо видимыми в темноте.
Субмарина, когда я уцепился за небольшой поручень возле смотрового акрилового колпака кабины, оказалось неустойчивой, как каноэ или легкая прогулочная лодчонка. Пришлось дожидаться Форсайта в бездействии, чтобы случайно не сломать чего-нибудь.
Лейтенант подплыл к лодке последним, так как ему мешал двигаться хоть и короткий, но увесистый штурмовой автомат, переброшенный через плечо на ремне. Но стоило Форсайту заняться подготовкой субмарины к погружению, ее отменные качества стали очевидны, а от иллюзии хрупкости и следа не осталось. Лейтенант ловко откинул акриловый колпак, не заботясь о заплеснувшейся внутрь воде, помог забраться Ольге и велел ей протиснуться как можно ближе к корме. Потом он влез в кабину сам и забился в самый перед, на место пилота. А два средних кресла, непосредственно под колпаком, остались за нами с Алексом. Я занял то, что поближе к Форсайту, а широкоплечий Алекс, кряхтя и бурча себе что-то под нос, устроился позади меня.
Под нашим весом лодка сразу приобрела недостававшую ей устойчивость, и небольшие волны, хоть и приподнимали ее, но уже не раскачивали с борта на борт. Вот только воды налилось в кабину изрядно, буквально по щиколотку. Но я решил по этому поводу не волноваться, раз лейтенант не обращает на это внимания. Он закрыл колпак и взялся за пульт управления. У меня сразу заложило уши, видимо давление в кабине начало расти. Через секунду я понял что это действительно так — воду из-под ног выдавило куда-то наружу. Суше от этого не стало, с нас лило, как с вынутых из ведра тряпок, но зато я понял, каким образом тонкий корпус противостоит избыточному давлению забортной воды. Хорошего в этом было мало, под давлением в крови растворялся избыток азота, и если мы по каким-то причинам в кабине задержимся, нам потом придется долго проходить декомпрессию.
Кессонная болезнь — штука опасная, и мне бы хотелось избежать всего, что с ней связано. Но и жаберный способ дыхания внутри живого скафандра у меня не вызывал ни малейшего восторга, если примерять его на себя. Я пожалел, что при нас не было ни единой дозы старого доброго дыхательного грибка. Все осталось на «Шпике». Ну, тем важнее его вернуть. Хотя дело, конечно, не в грибке. Алекс верно заметил, без подводного корабля нам никак.
Мерно гудя электрическими моторами, субмарина погрузилась в черную глубину, включила три мощных прожектора и стала опускаться все глубже и глубже. Не смотря не повышенное давление в кабине, обшивка начала потрескивать от внешнего натиска воды. Наши батипланы, оснащенные мощной броней, избавляли нас от этого эффекта и связанных с ним лишних эмоций.
Мы снижались по спирали, с левой циркуляцией. Это говорило о том, что база точно под нами. Две других лодки кружили с нами словно в одном вихре, распарывая лучами прожекторов непроницаемую тьму.
Вскоре лучи стали плотнее и четче, я сообразил, что это из-за близости дна, с которого течением поднимало ил. Еще поворот, и уже можно было разглядеть очертания базы — три огромных цистерны, собранных вместе.
Форсайт сбавил ход и трижды мигнул прожекторами. Видимо, это был условный сигнал, понятный пилотам двух других лодок, поскольку одна из них выдвинулась вперед и продолжила движение к базе, тогда как другая сбавила ход и отстала. Лейтенант подогнал нашу субмарину поближе и тоже остановил винты. Заурчали сервоприводы, набирая в балластные цистерны дополнительные порции забортной воды для обеспечения нулевой плавучести. Мы, как большая сонная рыба, неподвижно зависли в черной глубине.
Обогнавшая нас лодка направилась к среднему корпусу базы, где находился входной док с бассейном. Там нас ждали двое разведчиков. Честно говоря, я был уверен, что они уже самостоятельно пленили Урмана. Даже с учетом его пистолетика и стальных нервов, у него, на мой взгляд, было мало шансов против двух хорошо подготовленных десантников, да еще облаченных в скафандры с мышечными акселераторами. По крайней мере, можно было на это надеяться.
Когда первая лодка скрылась под корпусом, настал наш черед двигаться следом. Третья, видимо, по плану Форсайта должна была остаться в арьергарде.
— А ничего, что мы без оружия, — поинтересовался Алекс.
— Не навоевались еще? — с улыбкой спросил лейтенант.
Алекс не стал отвечать.
Форсайт провел лодку по отлично выверенной траектории, с учетом течения, и уже через пару минут мы оказались под средним корпусом базы. Один из трех лучей поднялся почти вертикально, прорисовав в темноте проем входа. Передовой субмарины видно уже не било, скорее всего ребята из нее уже высадились и заняли оборонительную позицию.
Но тут у меня сработало то, что уже много раз спасало мне жизнь. Чутье это, или интуиция, или хрен знает что, но мне словно ледяной стержень забили в позвоночник. Даже дыхание сперло на какой-то миг. Этого было вполне достаточно, чтобы я резко велел Форсайту остановиться.
— Что такое? — удивленно повернулся ко мне лейтенант. Но он все же остановил винты. Умничка.
— Не знаю, — честно признался я. — Кажется, заметил что-то странное, но еще не понял, что именно.
— Что тут можно заметить? — Форсайт держался за ручку управления, но ходу винтам не давал.
— Опустите прожектор, — попросил я. — Хочу видеть дно.
Лейтенант пожал плечами и повел лучом левого прожектора вниз. Тот сразу стал плотнее из-за сверкающих частиц ила, проносимых течением. Шельф полого поднимался к востоку, и световое пятно медленно ползло по его гладкой на вид поверхности. Но я знал, что это иллюзия. На самом деле дно изобиловало неровностями, но их скрадывали наносы ила. В этой подвижной эмульсии трудно было что-нибудь различить, но все же одна слишком геометрически четкая деталь привлекла мое внимание.
— Стоп! — как можно спокойнее произнес я.
Но дальше сохранять спокойствие стало сложнее.
— Это же рука… — прошептала Ольга.
Это действительно была рука, причем облаченная в толстый покров из искусственных мышц жаберного скафандра, в каких отправились на разведку двое десантников.
— Подойдите ближе, — попросил я. — Только по инерции, а то поднимем винтами ил.
Форсайт коротко дал полный вперед, и тут же остановил моторы. Лодка устремилась вперед и вниз, постепенно замедляя ход. Через несколько секунд стало очевидным, что мы не стали жертвами какого-то обмана зрения, присущего человеческому восприятию в глубине, в условиях нестабильной и непривычной освещенности. Нет, на дне действительно покоился один из отправленных нами боевых пловцов, не подавая никаких признаков жизни.
