Вячеслав Шалыгин - Лучшая защита
Выбравшись из ловушки, разведчики попали в новый капкан. Коридор был сильно задымлен и частично завален грудами мусора и камней. Кое-где приходилось передвигаться даже ползком, протискиваясь в узкие щели между вершиной завала и потолком. Поскольку Граббе план помещений отслеживать не мог, это пришлось делать Тарану. Миновав очередной завал, майор сверился с картой. Ее проекция возникла на внутренней поверхности лицевого щитка боевого шлема. Местонахождение группы обозначалось красным кружком. Судя по карте, разведчики находились на перекрестке. Слева и впереди коридоры были тупиковыми, а справа шла анфилада из пяти больших комнат, затем еще один короткий коридор и… выход на поверхность. Но Тарана это не воодушевило. По данным боевого компа, во второй от разведчиков комнате находилось до двух десятков солдат противника. Преимущество не такое уж серьезное — двадцать против десяти разведчиков, но лишь в случае, если удастся застигнуть их врасплох. А вот если они перехватили сигнал гиперпередатчика и устроили засаду… Идти в лобовую через одну узкую дверь — вариант атаки, подразумевающий серьезные потери. У атакующих.
— Противник во второй комнате! Атакуем с ходу! Непрерывный огонь, вход стартовым прыжком и сразу откат. Первые номера влево, вторые вправо. Овчинников, Граббе — прикрываете! Вперед!
Разведчики открыли первую дверь и… тут их постигло первое разочарование. Стены между комнатой номер один и комнатой номер два уже практически не существовало. Для компа территориально противник оставался во втором помещении, но громадные прорехи в стене позволяли ему отлично видеть атакующих.
— Вперед! — Таран прыгнул первым и быстро откатился вправо.
Над головой зашипело, и по шлему застучали смешанные с щебнем куски окалины, выбитые импульсами из стальных потолочных балок. Граббе и Овчинников энергию не экономили, но противник не залег, а открыл ответный огонь. Бойцы Тарана ловко прыгали и откатывались под прикрытие всевозможных каменных обломков и покореженных металлоконструкций, но двое из разведчиков все-таки погибли. Один не успел откатиться, а второго роковой импульс настиг еще в полете. Вряд ли это говорило о квалификации противника, в сплошном дыму прицелиться было невозможно. Просто врагов было много, и мертвых зон в секторе обстрела практически не осталось. Майор включил эхоскан. Ближайший пролом был прямо перед ним. Таран вынул из подсумка ручную гранату и зашвырнул во вторую комнату.
Ответ противника не заставил себя ждать. Огонь усилился, и тоже полетели гранаты. „Атака с ходу“ сорвалась, и теперь самым разумным было отступить. Иначе очень скоро от разведгруппы могли остаться лишь воспоминания.
— Отходим! Прикрытие, выше прицел!
— Враг в тылу! — доложил Овчинников. — Нельзя нам сюда отходить!
— Командир, прорывайтесь, — медленно процедил Граббе. — По левому коридору приближаются гвардейцы и боевые роботы. Это личный отряд Лемье. С ними нам не справиться.
— Лемье тоже там? — насторожился Таран.
— Да. Он снова пытается улизнуть. Мы оказались в удачном месте.
— Значит, здесь и останемся. Он не должен уйти.
— Доверь это мне. Уходите. Поднимай ребят в атаку, прорывайтесь. А я отправлю бомберам код „505“.
— Решено. — На этот раз Таран не стал раздумывать. Он лишь огорченно вздохнул: — Прощай, Граббе. Ты сражался как настоящий… человек.
— Спасибо, командир…
Майор вынул две оставшиеся гранаты и скомандовал:
— Приготовиться к атаке. Гранатами… огонь!.. …Флагман разведэскадры „Адмирал Сорокин“ висел на гражданской орбите, точно над разгромленной базой. Его чувствительные сканеры прощупывали и каждый сантиметр поверхности, и любые подозрительные пустоты глубже метра под ней. Аппаратура электронного перехвата тоже не скучала, но выудить из компов секретной вражеской базы удалось немного. После предварительной бомбардировки все они работали, хотя и в аварийном режиме, но потом вдруг разом отключились и больше не подавали никаких признаков активности.
— Группа Тарана на борту, господин генерал! — доложил адъютант.
— Давай сюда майора.
Таран, как оказалось, был уже здесь. Он протиснулся в тесноватый тактический отсек и замер перед Праховым, как провинившийся школьник перед директором.
— Доигрался? — Генерал просверлил Тарана суровым взглядом. — Какие потери?
— Четверо двухсотых, вместе с Граббе. Двое раненых. Легко.
— Легко, — фыркнул Прахов. — То есть шестеро. И это называется „зет-группа“? Позор на мои седины!
Таран развел руками. Вообще-то он ждал выволочки за нарушение приказа. Нельзя сказать, что отчитываться за потери было легче, но все-таки… Прахов, видимо, заметил, что майор слегка расслабился.
— Ответишь по всей строгости! И за потери, и за нарушение приказа. Понял меня?
— Так точно!
— Но это по возвращении, а сейчас докладывай.
— В соответствии с приказом моя группа на борту рейдера „Кайман-414“ выдвинулась…
— Стоп. Это в рапорте опишешь. В красках. А сейчас конкретно мне скажи: что вы там нашли и почему рвануло, как в Хиросиме?
— Граббе просигналил кодом „505“ — вызвал огонь на себя…
— Это я понимаю. И причину уже знаю — Лемье был у него на прямой наводке. Правильно ефрейтор поступил. Но объясни мне, Таран, почему взорвалось так, будто там пороховой склад был? Мы ведь обычной „МР“-ракетой гвозданули. Одной-единственной. А посмотри, что от целой базы осталось, — даже не руины, а пустое место.
— Думаю, система самоликвидации сработала. Одновременно со взрывом нашей ракеты.
— Да? Зачем, интересно узнать? Чтоб не хлопотать насчет похорон Лемье?
— Или скрыть что-то. Оружие или секретные данные.
— Похоже на правду. — Прахов задумался. — Поняли вороги, что дело табак, да и ушли красиво. Заодно и беззаветную преданность делу продемонстрировали… фанатики долбаные! Но кое-что мы все-таки успели скачать.
— Важные сведения?
— Не то чтобы сведения, скорее подтверждение собственной правоты, но это тоже полезно для боевого духа… И знаешь, майор, что мне сейчас подумалось? Не сами они себя ликвидировали. Не тот фрукт Лемье, чтобы героически погибнуть, когда вполне возможно сбежать или, на худой конец, сдаться. Нет. Тут у него промашка вышла. Помогли ему „самоликвидироваться“. Как пить дать, помогли.
— Кто?
— Откуда я знаю? Кто-то, кого Лемье считал своим, надежным.
— Хотите сказать, его бы и без Граббе уничтожили? Зря ефрейтор огонь на себя вызвал?
— Не смей так говорить! Даже думать не смей! Граббе — герой. Все правильно сделал. Неизвестно, как бы оно обернулось, не отрежь он этому Лемье путь на поверхность.
Он погрозил майору кулаком.
— Все, отдыхай пока.
— До трибунала? — Таран взглянул на генерала исподлобья.
— Ты, майор, вроде бы взрослый человек, а вопросы задаешь… — Прахов поморщился. — Иди приводи себя в порядок. Завтра еще тот денек предстоит. Думаешь, разгромили базу — и конец? Это только начало. Еще побегаем по этой Медее… и постреляем. Помяни мое слово…»
2
— Фирсов об этом знает? — закрыв окно документа, задумчиво спросил Ульрих.
— О том, что Лемье убит? — Сполохов уже немного освоился в холостяцком жилище Руперта и даже раздобыл чистый стакан. Ульрих указал взглядом на бутылку, и Олег плеснул ему виски. — Наверняка знает. Он все знает. Такая у него работа.
— Тогда дело близится к развязке. А как вас угораздило стать личным библиографом Томилиной?
— А чем еще заниматься в свободное время? Старые связи я разорвал, новые друзья постоянно в рейдах или по госпиталям… Вот я и попробовал описать свои недавние приключения на полигоне. Однажды поступил срочный вызов, и я забыл выключить комп. А тут начальник лаборатории. Я думал, нагоняй устроит, а он посоветовал показать кому-нибудь… Ну, я и обратился к Наталье Дмитриевне, других специалистов по этому вопросу я не знал. Ей понравилось. А потом она дала мне материал и предложила обработать. Так и закрутилось. Единственное, чего мне до сих пор не хватает, — ну, чтобы внятный конец был в книге. Желательно счастливый.
— Будет. — Ульрих с сожалением взглянул на бутылку, затем на свой стакан, но удержался. — Допивай, и поехали.
— Куда?
— Как это куда? — неискренне удивился Руперт. — За внятной концовкой. Материал для нее как раз сейчас формируется… тут… — Он неопределенно помахал руками над головой. — И там.
Он закончил жестикулировать, вытянув руку в сторону окна. За ним в далекой и влажной ночной перспективе светились башни Дворца Наций…
* * *Сполохов впервые попал во Дворец Объединенных Наций. Впечатления от грандиозного сооружения были самыми яркими. Видеть башни-небоскребы правительственного комплекса издалека и войти в них было так же неравнозначно, как смотреть на небо и летать в нем. Внутри все было совсем не так, как показывали по гиперсети. Только очутившись в крыле, где размещались кабинеты администрации президента, Сполохов сообразил, что Ульрих провел его не тем путем, которым во дворец проникали журналисты. В лабиринтах многочисленных коридоров, залов и уровней следователь чувствовал себя абсолютно уверенно. Казалось, ему не был нужен ни электронный гид, голограмма которого неотступно следовала за посетителями, ни живой проводник в лице офицера Службы охраны.
