Вячеслав Шалыгин - Лучшая защита
— Ага, прочитал.
— Помогло?
— Вообще-то не очень. Но коли ты здесь, я думаю, дело пойдет на лад. Располагайся, где нравится. Хочешь, вот на диван падай.
Он сбросил с дивана скомканный плед, а сам плюхнулся в потертое кресло со скрипучей спинкой.
— А Наталья Дмитриевна не приедет? — вдруг снова забеспокоился Олег.
— А ее, похоже, пора в розыск объявлять, — посерьезнел Ульрих. — Аккурат перед твоим приходом я с ней беседовал-беседовал, как вдруг — раз! — и оборвался коннект. Да так наглухо оборвался, что и не восстановился больше.
— Разве такое бывает? — Сполохов недоверчиво взглянул на Руперта.
— Бывает, если не связь блокировать, а самого абонента.
— Неужели «Каин»?!
— Что ты про него знаешь? — принял охотничью стойку Ульрих. — В твоих опусах о нем ни слова.
— Это самая свежая информация. Наталья Дмитриевна мне напоследок сказала, что скоро передаст новые материалы. По «Каину». И добавила, что это настоящая бомба.
— Все может быть, — Ульрих кивнул на его чуть топорщащийся внутренний карман. — Большой отчет?
— Нет, десяток страниц всего.
— Ну, давай, быстренько пролистаем — и за дело.
— За какое?
— Ну как же, а Наталью спасать? И заговорщиков пора бы уже на чистую воду вывести.
— Вы верите, что она права насчет «Каина»?
— А ты согласен с Фирсовым?
— Я видел боевых роботов и авиадестроеры своими глазами. Не очень-то они похожи на человеческие изобретения.
— Если тебя послушать, получается, что, задумай какой-нибудь инопланетянин составить о нас представление, например по нашим авто, он бы решил, что мы похожи на черепах, вместо конечностей у нас колеса, во рту полно светящихся зубов, а глаз один. Во весь лоб.
— Это верно… — Сполохов рассмеялся. — Сдаюсь. И все-таки версию с чужаками я полностью не отвергаю.
— Ну и я не отвергаю. — Ульрих открыл файл. — Если хочешь, там, на столе, виски.
— Вам налить?
Руперт поколебался несколько секунд и твердо ответил:
— Нет. Пока…
Открытый финал
Год 2161-й
1
«…Приказ начальника — закон для подчиненного. И нарушение приказа самое серьезное из воинских преступлений. Ты можешь думать что угодно, иметь хоть сотню особых мнений, но, если они противоречат приказу, их правомерность ничтожна. Выполни задание, а после размышляй, кто был ближе к истине — ты или начальство. Самодеятельность — первый враг дисциплины, а значит, и устава — фундамента армии и залога ее побед…
Майор Таран в очередной раз обозвал себя последними словами. Дернул черт высадиться на этой планете! Прахов ведь ясно сказал — только проследить и вызвать главные силы. Нет же, решил, что умнее генерала. Самонадеянный болван! Теперь сиди, жди, когда флотские навигаторы проложат курс и вытащат из капкана.
А капкан получился медвежий. Без „лома“ в виде ударной эскадры флота не разжать. Разведгруппу Тарана обложили со всех сторон. А началось вроде бы неплохо. Проследили за кораблем, предположительно самого Лемье, до места посадки на планете-логове. Это оказалась центаврианская Медея. (Кто бы мог подумать? Ведь совсем под боком! Ближайшая соседка!) Высадились незаметно, у самой окраины космодрома большой военной базы. Внутрь проникли тоже относительно легко, почти без шума. Вскрыли местную охранную сеть, нашли в плане помещений стратегический зал и жилые отсеки для командного состава. Но когда попытались в них пробраться, неожиданно сработала сигнализация, опустились бронированные переборки, и разведчики оказались запертыми в ремонтном блоке. Просто и со вкусом. И что дальше — непонятно. Уже три часа отряд сидел в ангаре, заставленном полуразобранными машинами и роботами. И никаких тебе штурмов или ультиматумов. Просто изолировали и забыли.
— По воздуховодам отсюда не выбраться — узкие, — доложил ефрейтор Граббе. — А двери тут как в сейфе. Резать бесполезно, а взрывать — сами же без ушей останемся.
— Остается только ждать, — заключил Таран. — Не вечно же они будут нас мариновать?
— Вопрос спорный. Могут и как бы забыть о нашем существовании. Ничего ценного в этом отсеке нет. Подождут месяц-другой и тогда откроют. Или подачу воздуха остановят.
В этот момент доносившийся со стороны отдушин ровный механический гул стих.
— Накаркал, — шепнул Таран.
— А могут еще газ пустить, — невозмутимо продолжил ефрейтор.
— Молчи лучше!
— Не будь суеверным, командир. Мои слова ничего не значат. У противника и своих мозгов предостаточно, чтобы сообразить, как с нами бороться.
— В таком случае надо действовать.
— Как?
— Взрывать.
— В этой коробке? Чтобы выставить дверь, придется заложить приличный заряд. Взрывная волна будет неслабой. Даже если закладывать направленный. Контузия — это минимум, что нам грозит. Ты когда-нибудь дрался, будучи в нокауте?
Воздуховоды снова загудели, но индивидуальные боевые компы выдали звуковые сигналы химической опасности и загерметизировали костюмы. Видимо, „воздух“ оказался „несвежим“.
— Судя по спектру анализатора, нам предлагается подышать парами чего-то вроде цианида, — сверяясь с приборчиком, сообщил Граббе. — Как я и предположил ранее.
— И что ты теперь предлагаешь?! — вскипел Таран. — По-прежнему сидеть и ждать у моря погоды?!
— Сидеть и ждать, — Граббе кивнул. — Флот подойдет не позже полудня. Нас вытащат из этой консервной банки. Не волнуйся.
— Вот веселья-то будет, — усмехнулся майор. — Разведка в собственном соку. На всю армию ославимся.
— После захвата планеты-полигона мы в „авторитете“, долго смеяться никто не станет.
— Утешил. — Таран указал на стальной пол. — А вниз ты не заглядывал, никаких люков или колодцев тут нет?
— Есть один, только он затоплен под горловину и вода в нем стоячая. На слив не походит. Наверное, технический резервуар.
— Или это слив, но забитый, — вдруг сказал один из подошедших к командирам бойцов. — Мы проверили эхосканом. Форма у резервуара необычная. Не как у цистерны. Больше походит на трубу с решетками вместо торцевых заслонок. Господин майор, разрешите туда спуститься.
— А ты уверен, что фильтры сумеют выделить из этой параши хоть какой-то кислород? Это тебе не в открытом море плескаться.
— Тут дел-то на пять минут. Можно вообще не дышать. Разрешите?
Майор взглянул на Граббе. Тот развел руками:
— От цианида фильтры тоже скоро накроются. До полудня можем и не дотянуть. Решай, командир.
— Ладно, проследи за этими водолазами. — Таран коротко махнул рукой. — Не взрывать же тут все, на самом деле. И так…
Закончить фразу майору помешало короткое, но сильное землетрясение. Кто-то из солдат не удержался на ногах, а тех, кто собирался спуститься в колодец, окатило волной его подозрительного содержимого. С грохотом рухнул стеллаж с инструментами и разнокалиберными запчастями. Таран оттолкнул ногой подкатившуюся цилиндрическую деталь.
— Отойти к дверям!
Второй и третий толчки были практически той же силы и последовали с интервалом в три секунды.
— Это бомбардировка, — определил Граббе. — Если не просигналим, нас завалят тут вместе с противником.
— Ну так сигналь! — Таран увернулся от свалившейся с потолка вентиляционной решетки.
— Из стального ящика?
— На гиперчастоты выходи!
— Обесточится главный контур, — бесстрастно сказал Граббе.
В переводе на нормальный язык это означало, что киберефрейтор потеряет как минимум половину своей силы и скорости. А еще станет медленнее соображать. В боевой ситуации для киборга такое техническое состояние означало верную гибель. Таран знал это не хуже самого Граббе. Он было засомневался, но очередная серия взрывов заставила его принять решение.
— Сигналь! Мы тебя вытащим.
— Я и сам смогу выйти, но в бою пользы от меня не будет.
Помещение наполнилось душераздирающим скрежетом. Потолок в дальнем углу просел, а стены начали сминаться. Не коснулась деформация лишь стены, к которой прижались разведчики: мешали усиленные рамы вокруг бронедверей.
— Подтверждаю приказ!
Граббе замер. Еще три взрыва встряхнули помещение с прежней силой, но следующая серия прогремела слабее.
— Господин майор, дверь! — выкрикнул один из бойцов.
Таран обернулся. Рама все-таки не выдержала. Дверь повело, и ее бронированная туша легко срезала правые и нижние засовы. В образовавшуюся щель с трудом, но все-таки возможно было протиснуться человеку.
— Слева по одному, пошли! — крикнул майор. — Овчинников, отвечаешь за Граббе!
„Обесточенный“ киберефрейтор действительно мог передвигаться и реагировал на приказы, но делал это как допотопная электронная игрушка: медленно, будто бы мучительно просчитывая каждое движение.
