Эльдар Салаватов - Кровь. Закат
Жанка. Жанна. Жанночка.
– Ее вообще-то на самом деле зовут Зухра, но…
– А еще она слониха!
– Пошел ты!!!
– Она живет себе и требует называть ее Жанна. Хотя на самом деле ее зовут Зухра. Зухра Бекбулатовна Закирова.
– Бекбулатовна? Бекбулат отца звали? Имя знакомое…
– Хрен его знает чем? Папа у нее в министерстве работает, а когда-то был шахтером. Его вроде в честь прадеда назвали. Тот тоже шахтером был. У папы в роду все шахтеры.
– А у нашего, между прочим, рыбаки! Только наш папа захотел стать физиком и…
– Заткнись, Нитро! Этого прадеда то ли завалило в шахте, то ли он пропал без вести – Жанка уже не помнит сама. Это еще до революции было. Жанка помнит, папа говорил, что прадед был батыром, то есть амбал с кулаками, как моя голова… здоровый, короче, тип был…
– Вот поэтому, придурок, она не толстая. У нее кость широкая. Порода у нее такая, понял? Крупная!
– Крупная слониха! Он был самым лучшим рудокопом в Сибири, этот ее прапрадед. Чуял, говорят, железо в земле. Расковыривал, вцеплялся в него зубами и добывал все до грамма. Шел за жилой, точно как бы она не петляла. Все уральские горы, говорят, изгрыз как пряники. Потом в Сибирь поехал… Богатым по тем временам был среди рудокопов. А еще любил в кулачных боях биться… Женился на телке из родного аула, она от него залетела, а потом сгинул где-то в шурфе под завалом. Пропал. А у его сына особое чутье это открылось – руду железную в земле чуять. И у сына его сына. У всех мужиков в его роду такая особенность. Короче, папа ее тоже руду чует. Здоровый такой башкир. Такой вот как ты лосяра. И при всем при этом, прикинь, папа ее – друг министра. Работает в министерстве замом друга своего. Добыча полезных ископаемых и все такое. Сначала почетный шахтер Татарстана. Потом директор шахты. Теперь замминистра. Он еще типа изобретатель и рационализатор какой-то. Какое-то там паразитное охлаждение буровой установки придумал. Дипломов дома – в полстены. Из заграницы не вылезает. Всякие конгрессы, выставки… Жанка всегда в фирме: «левайсы», «адидас»…
– У нее был брат. Младший брат. Братишка – Бекбулат. Мальчишка такой хороший был – просто не налюбуешься.
– Бекбулат? Стоп. А отца как зовут?
– Это вобщем-то это я дальше хотел рассказать, ну ладно: у нее всех мужиков в роду называют Бекбулатами.
– И братишка был шахтером?
– Не! Братишка был первый не шахтер в их роду. Братишка был гением! За это папка Бекбулат прощал ему даже то, что он не шахтер. Пацан думал на бейсике и разговаривал на фортране. Не знаю, как еще сказать. Гений и все. Папан как-то привез ему из штатов первый «Гейм-бой» в Москве. Блин, как же ему все завидовали! Особенно я со своим программируемым калькулятором…
– Гебой?
– Шам, я задолбалась ему объяснять, что такое «Гейм-Бой»!
– Забей, Нитро! Короче, это игра такая электронная. Со сменными картриджами. Вооот… Потом папаня припер ему «коммодор». Это компьютер такой… что пацан вытворял! Какие писал проги! Я тебе говорю – это был Гений! Он как-то через телефонную линию заблокировал все турникеты на станции метро «Комсомольская», прикинь?! Красавец!!! Одна странная фигня непонятная с ним творилась – никак не мог он на своем «Гейм-бое» пройти до конца «Пак-Ман». Причем тот – самый первый. Клина ловил – дальше третьего уровня пройти никак не мог. Картридж не вынимал из приставки. Зухра говорит, два ящика батареек за месяц извел. Целыми днями гонял в него. Мечтал его пройти до конца.
– И прикинь – он умирает. Родной брат – роднее не придумаешь. Просто лег спать и не проснулся. А ей было пятнадцать тогда. Бедная Жанночка! Как она плакала! Мы с ними соседями были по даче. И тогда она не была толстой, разве не помнишь, придурок?
– Да. Когда-то она была клевой телочкой. Это да. А сейчас Зухра – слон!
– Это у нее от горя, болван! Она вообще не могла есть, и только помню, говорила всем, что у нее жар. Пила все время холодную воду из-под крана. Однажды она несколько часов простояла в ледяном душе и сильно заболела. Лечили лекарствами из Англии. Потом мама посоветовалась с каким-то доктором из Ленинграда, и ее начали пичкать гормональными препаратами. Вот тогда-то Жанночку и разнесло…
– Я не понял: она Зухра или Жанна?
– Это дальше.
– На дорогу смотри, осел!
– Сама ты ослица!
– Заткнитесь оба! А к ней мы сейчас едем, потому что у нее есть этот, как его… ну?!
– Картридж!
– Да. У нее есть этот картридж с картой, как пройти до «Героев Черноземья», я тебя правильно понял?
– Точняк!
– А на хера вы мне все это рассказываете? Приедем, заберем этот мля карт… ридж и поедем дальше.
– Ха-ха! Слышишь Шам, дядя собрался забрать у Жанночки картридж!
– Неее… не получится. Ты странный, а она страннее тебя раза в три. Ее нельзя заставить. У нее ваще башки нет. Зато у нее есть дилдо!
– Чего у нее есть?
– Член резиновый на батарейках! Нитро ей завидует!
– Конечно завидую, придурок!..
Она долго лежала в клинике при каком-то медицинском институте.
Папа сделал все что мог: лечащим врачом Зухры был известный профессор. Больница была очень крутая. У каждого пациента отдельная палата с большим японским телевизором и новеньким видеомагнитофоном. Зухра пять раз пересмотрела все серии «Назад в будущее» и пятьдесят два раза концерт Билли Айдола.
Когда вечером, ровно в восемь пятнадцать пожилой профессор в накинутом на серый костюм белом халате входил в двери ее палаты – она делала звук громче. Профессор доставал из чемоданчика шприц и у нее твердели соски. Он мазал ей ваткой место укола и под офигительно прекрасную музыку аккуратно делал ей ежевечернюю инъекцию. Болючий укол. Она закрывала глаза, закусывала нижнюю губу и еле сдерживала стон: Зухра представляла, что это сам белокурый Идол Билли всаживает ей в задницу метровую стальную иглу. Каждый раз она кончала.
Его музыка. А главное – он сам – снились ей после этих уколов. Сны были такими, что после них не хотелось просыпаться. Ей очень нравились эти уколы и Билли Айдол. Они отвлекали ее от мыслей о брате.
Иногда Зухра подолгу смотрела в окно. В ясную погоду она могла увидеть шпиль сталинской высотки на Котельнической набережной. Там, на двадцать втором этаже блестели на закате красным окна ее квартиры. Потом она шла ужинать. Ужин привозила на маленьком блестящем столике с колесиками приятная женщина в белом халате. Ее звали Светлана Алексеевна. Она всегда улыбалась. Однажды Светлана Алексеевна по секрету поведала, что этажом ниже проходит сейчас обследование Пугачева. Зухра сделала вид, что удивилась.
Как-то вечером, примерно через месяц после того, как ее выписали из больницы, Зухра, разбирая вещи в комнате брата, нашла толстую тетрадку в клеенчатой обложке. В тетрадке она увидела буквы и цифры, выписанные неровным детским подчерком Бекбулатки. Он исчеркал шестьдесят страниц. Он никак не мог постичь простой алгоритм примитивной аркады. Она взяла с тумбочки «Геймбой» брата с торчащим из него картриджем «Pac-Man» и включила его.
Маленький желтый шарик с глазами перемещался по примитивному лабиринту и пожирал белые точки. Точек было много. Зухра тупо смотрела в экран, ни о чем не думая и нажимая клавиши «вверх», «вниз», «вправо», «влево». Когда она подняла голову и посмотрела в окно – уже светало.
Как только проснулась – руки ее сами потянулись к игре.
Она рассказывала потом, что так много и долго играла в «Pac-Man», что стерла пальцы до мозолей о прорезиненные кнопки «Геймбоя». Она пила кофе, курила и играла в «Pac-Man». Папа несколько раз выгонял ее из туалета – садилась на толчок и подвисала там часа на три с «Геймбоем».
Она рассказывала потом, что однажды не ела двое суток. И не спала тоже. И когда поняла это – решила, что не хочет спать и есть. Она хочет играть. Она не спала еще трое суток. Сначала онемели ноги. Потом она перестала их чувствовать, и решила не вставать с кровати. Очень скоро она перестала чувствовать руки. И только смотрела за тем, как на маленьком прямоугольном экранчике появлялся новый уровень. Перед очередным рассветом онемение охватило все ее тело. Она почувствовала всю себя – онемевшую. Почувствовала, какая она большая. Какая она круглая. Какой у нее замечательный здоровый аппетит. Как она хочет есть. И всегда хотела. И она ест. Ест все, что попадается ей на пути. Но все, что попадается ей на пути – это безвкусные белые шарики. Она хочет остановиться, но не может. Она ест и ест. И становится все больше и больше.
А потом в одном из этих коридоров она встретила Красное Существо. И стала смеяться над ним. Над его головой, похожей на гриб. А Существо стало смеяться над ней, тыча в нее маленькими красными щупальцами. И она поняла, что она сама – круглое желтое существо, состоящее изо рта и глаз. Что ни рук, ни ног, ни даже маленьких щупалец у нее нет. Она большой, щелкающий челюстями ненасытный колобок. И она сама расхохоталась. От этого открытия. От всего подряд ей хотелось хохотать. И они подружились. Красное Существо сообщило ей свое имя: Ойкакэ. Что оно – Красный Призрак. Она хотела сказать ему свое имя, но не смогла вспомнить ни буквы. И от этого ей стало еще веселее. Они попрощались, и она отправилась дальше. Ойкакэ обещал ей вдогонку встречу с тремя своими братьями: Розовым Призраком, Голубым и Оранжевым. И она помчалась дальше.
![К. Колесниченко - Закат [СИ, полностью]](/uploads/posts/books/67937/67937.jpg)
