Яна Завацкая - Кольцо и крест
— Хэйрион?
— Да. То самое имя. Легенду для вас уже разработали. Для работы в этом мире вы хорошо подготовлены. Для ускорения процесса можно вылететь со следующим грузовиком на Ярну, который идет через пять дней.
Ильгет расстроило известие о том, что Арнис должен уходить. Но что поделаешь? Такова жизнь бойца ДС.
В ясный февральский вечер почти все собрались в гостиной. Дом Кендо постепенно превращался в излюбленное место встреч - как-то повелось с того печального Рождества, что все привыкли собираться здесь. Ильгет сидела рядом с Иволгой и Венисом, нахохлившись над рыжеватым гладким телом гитары. Светло-коричневая Ритика растянулась у ног хозяйки. Марцелл и Ландзо тихо разговаривали у стола. Остальные - кто где, разбрелись по комнате. Арнис болтал ногой, сидя на подоконнике, и смотрел на сосновые стволы, за которыми небо уже темнело.
Запели негромко Иволгину, терранскую песню.
Эх, дороги… пыль да туман.
Холода, тревоги, да степной бурьян.
Знать не можешь доли своей,
Может, крылья сложишь посреди степей.
Арнис не участвовал в хоре. Он знал, что когда дойдут до второго куплета, до "твой дружок в бурьяне неживой лежит", половина вообще перестанет петь, а остальные будут тянуть дрожащими тихими голосами. Позорище. Лучше бы и не начинали.
А дорога дальше мчится,
Кружится, кружится.
А кругом земля дымится,
Чужая земля…
Когда допели, Иволга протянула руку за гитарой.
— Давайте спою. Новый перевод сделала.
Все повернулись к ней. Иволгины переводы - это всегда интересно. Не случайно же, пол-Коринты уже ее песни знает.
Зазвенели мрачные, тяжелые аккорды. Вступил незнакомый инструмент с вязким тягучим звуком. Иволга запела густым голосом.
Расскажи мне, дружок,отчего вокруг засада.*
Отчего столько лет нашей жизни нет как нет.
От ромашек цветов пахнет ладаном из ада.
И апостол Андрей носит люгер-пистолет.
Оттого, что пока снизу ходит мирный житель.
В голове все вверх дном, а на сердце маета,
Наверху в облаках реет черный истребитель,
Весь в парче и в жемчугах с головы и до хвоста.
*Б.Гребенщиков
Арнис почти и не слушал, смотрел на Ильгет. Отросшие волосы стекали по щеке, на плечо, лицо словно заострилось, и глаза, казалось, лихорадочно горели. Но она такая всегда. Давно. И под глазами горят едва заметные черные точки. Детка, что же мы сделали с тобой? Как же я люблю тебя, солнышко, и как же мне тебя жалко. И снова ведь уходить надо.
Кто в нем летчик-пилот, кто в нем давит на педали?
Кто вертит ему руль, кто дымит его трубой?
На пилотах чадра, мы узнаем их едва ли.
Но если честно сказать, те пилоты мы с тобой.
А на небе гроза, чистый фосфор с ангидридом.
Все хотел по любви, да в прицеле мир дотла.
Рвануть холст на груди, положить конец обидам…
Да в глазах чернота, в сердце тень его крыла.
Изыди, гордый дух! Поперхнись холодной дулей.
Все равно нам не жить, с каждым годом ты смелей.
Изловчусь под конец и стрельну последней пулей.
Выбью падаль с небес. Может, станет посветлей.
Молчали долго. Дэцин повернулся к Арнису.
— Ну вот, это тебе. На дорожку. Выбей там эту падаль.
— Да уж, - буркнул Арнис, - гордый дух…
— Не в первый раз, - сказала Иволга, - всю жизнь этим и занимаемся.
— С Божьей помощью, - вставил Ландзо.
— А ты когда петь научишься, юный цхарнит? - спросила его Айэла. Анзориец смущенно пожал плечами.
— Да какой из меня певец? Ты вот лучше спой - сама знаешь, что.
Айэла кивнула, взяла гитару. Недавно она выучила песню на стихи, которые написал друг Ландзо, мальчишка-анзориец, давно уже погибший. Ландзо нашел здесь переводчика, и потом из этих стихов как-то сама собой возникла песня, и вот была известна уже практически всей Коринте. Грудной чистый голос Айэлы мгновенно наполнил собою весь дом, заставил петь, отзываясь, все стены и окна, и кристаллы, и ксиоровые колонны. И тихо подхватили остальные - все уже знали эту песню.
Я строю воздушные замки,
Хрустальные города,
Живет в глубине моей памяти
Лазоревая звезда.
Над берегом океана,
Где ласковая волна,
Звезда моя всходит рано
И ярче других она.
А в свете ее печальном,
Средь зелени пышных садов,
Раскинулся город хрустальный,
Укрытый от бурь и ветров.
Ни горечи, ни обиды
Не знают в городе том,
Там каждое сердце открыто,
Распахнут приветливо дом.
Там люди улыбкой встречают
Навстречу блеснувший взгляд,
Там псы поводков не знают
И никогда не рычат.
Сквозь бездну пространства и времени
Звезда освещает путь,
А здесь ее свет - как бремя,
Как тяжесть сжимает грудь.
Несчастье мое - я строю
Воздушные города
И вечный мой крест надо мною -
Лазоревая звезда.
"Вон она, звезда", - подумал Арнис, вглядываясь в закат. Меж сосновых стволов, в темнеющей синеве уже вспыхнула звездочка Люцины, второй планеты Квиридана. Она всегда загорается первой.
— Как хорошо с вами, - тихо сказал Арнис, - просто не передать, как хорошо.
Айэла пересела ближе к нему.
— Как мы теперь без тебя-то? - спросила она.
— Я вернусь, - ответил Арнис.
— Смотри, чтобы обязательно, - громко произнес Ойланг, - ты обещал!
— Ага. Я так сагону и скажу, если что, - улыбнулся Арнис. Спрыгнул с подоконника. Подошел к Ильгет, невежливо оттеснил Вениса, сел рядом. Положил руку на плечо Ильгет, та повернулась немедленно, ответила ласковым взглядом.
— Слушайте, а жрать никто не хочет? - спросил Венис, - я, например, хочу! Да, сиди, Иль, мы сами притащим. Ничего, что я тут у вас распоряжаюсь?
— Да ничего, - улыбнулся Арнис, - запасы вообще подъедать надо.
— Тебя что, Сири кормит плохо? - спросил Ойланг. Венис защелкал возникшим в воздухе цветным пультом управления - домашний циллос не реагировал на его голос.
— Сири уже третьи сутки из больницы не вылазит, - пожаловался он, - там привезли какого-то физика с Изеле, у него позвоночник сломан, и все остальное тоже. И это, она говорит, недели на две точно затянется.
— Ну ничего, зато потом ведь отпуск будет, - успокаивающе заметил Ландзо, - а где… малыш?
Он, как и другие, избегал называть мальчика по имени - это хорошо, что назвали Иостом, но еще как-то слишком больно.
— Ну где… у нас ведь целая декурия бабушек-тетушек. Все наготове. Сегодня у моей мамы.
Дверь отползла в сторону. На пороге стоял Андорин. Десятилетний мальчик выглядел странно взрослым, несмотря на тощее полудетское лицо и слишком явно блестящие гордостью темные глаза.
— Вылитый Данг, - пробормотала Иволга. И правда, Андо был похож на отца, только очень молоденького. Он окинул взглядом сборище, вскинул руку, приветствуя всех.
— Ара, - произнес он небрежно. Ему нестройно ответили, Иволга помахала рукой.
— Иди сюда, дитя… присаживайся.
Андо вряд ли обиделся на "дитя".
— Ты кушать хочешь? - озабоченно спросила Ильгет, - Венис… дай ему пульт, пусть он себе закажет что-нибудь. Ну как ты сегодня?
— Да нормально, - Андо пожал плечами, - задержался вот, готовились к игре по Серетану.
— Серетан, - сказал Ойланг, - эх, в заварушке-то мы не поучаствовали…
— Сегодня у Ракушки танцевальное шоу, - сообщил Андо, - там столько народу! Будет до ночи продолжаться…
— Ах да, там же конкурс сегодня. Эх, а я хотела посмотреть! - воскликнула Айэла.
— И потанцевать, да? - вставил Ойланг, - не скрывай, не скрывай своих истинных намерений.
— А что, если мы все пойдем туда? - предложил вдруг Марцелл. Айэла захлопала в ладоши.
— Ты тоже пойдешь, Андо? - спросила Ильгет. Мальчик кивнул.
— Ну давайте тогда скорее ужинать! - воскликнула Мари, - и потом все вместе пойдем к Ракушке!
Через месяц Арнис вспоминал этот вечер, стоя у знакомого уже здания, одного из сотен свежеотстроенных домов Зары. Звезды уже высыпали мелкой крошкой на темно-синее небесное полотно. Отсюда, от нового квартала, наверх шла дорога, и заканчивалась она полуразрушенным храмом - той самой церковью, где когда-то бывала Ильгет. Совсем рядом, подумал он. Как странно все это. Однако пора было уже идти вовнутрь - заседание вот-вот начнется.
Арнис прошел в невысокий круглый зал, ставший уже привычным. Здесь стены были увешаны непонятными, но красивыми цветными таблицами, спирали вились на них, концентрические круги расходились от центра. Потолок был разрисован под звездное небо, а над небольшой кафедрой высилась деревянная скульптура для медитации - три переплетающихся змея. На кафедре стоял стул и небольшой столик, графин воды, в зале же никаких сидений не было. Ученики проходили и рассаживались прямо на полу, подстилая под себя коврики. Арнис осмотрелся.
Почти все знакомы, лишь два-три новых лица. И этот алкаш здесь, как всегда. Влай Дидар, вроде бы. Довольно живописный вид. Багровый нос с бородавкой, лицо - как смятая бумажка, глаз не видно, нечесаные, немытые патлы. Этот тип присутствовал на каждом заседании Школы, и всех раздражал своими неуместными репликами, рыганиями и разными выходками. В прошлый раз, например, принес целую тарелку котлет и ходил, всех угощал, повергая в шок особо чувствительных дам. Ведь здесь же все вегетарианцы!
