Вячеслав Бакулин - Метро 2033. Сказки Апокалипсиса (сборник)
Но вот, наконец, и нужное место. Рекламный щит на краю кургана из кирпичей, бетона, прутьев арматуры и битого стекла, о котором говорил Митяй-Отморозок, невозможно перепутать ни с чем. Жучка сгибается пополам, пытаясь найти в себе силы для последнего рывка, и с ужасом понимает, что их нет. Совсем. Он выжат досуха, до последней капельки. Но даже не это самое страшное. Похоже, все муки Ивана Жукова были напрасны. Он опоздал. Что это за человек сидит на корточках рядом с разворошенной могилой, повернув голову в его сторону? Неужели проклятый Дед добрался сюда первым? А может… ну конечно! Это сам Репка! Неупокоенный мертвец вернулся с того света, чтобы отомстить своему убийце!!!
Что делать?! Как остановить то, что уже мертво? Разве что гранатой? Тем более что усики предохранительной чеки «эфки» Иван предусмотрительно разогнул еще в вестибюле. Понимал, что в толстых резиновых перчатках вряд ли получится, да и времени может не хватить. Теперь граната лежит в кармане, достаточно рвануть сначала «липучку», потом кольцо чеки, и… Куда там! В голове не осталось ни одной мысли, кроме: «БЕГИ! Беги назад! К метро. К людям. К жизни».
Развернувшись в последнем, отчаянном рывке, Жучка делает шаг. Внезапно куда-то исчезает воздух. Иван падает на колени, пальцы правой, послушной ему руки тщетно скребут по резине маски, бессильно скользят по ее стеклу. А потом, будто из-под земли, перед ним вырастает, заслоняя весь мир, гигантский черный силуэт. На нем невозможно различить ничего, но он движется и он жуток. Так невыразимо жуток…
Последний разряд жгучей боли, пронзающей его грудь, Жучка встречает почти с облегчением…
Если честно, на Кузнецкий мост Кошка совсем не собиралась. Не было у нее там никаких особенных дел, да и ночь только началась. Самое время для сталкера. Особенно для сталкера-одиночки, который, во-первых, не совсем человек и, во-вторых, не совсем мужчина. Точнее – совсем не мужчина, хотя первое куда критичнее: если бабу-сталкера большинство обитателей Метро терпеть еще может, то о кое-каких мутациях оной лучше помалкивать.
Как всегда при мыслях о подобном жутко зачесался шрам на месте отрезанного пальца. Но не снимать же перчатки посреди улицы. Счетчик Гейгера, конечно, не верещит, и все же береженого бог бережет. Так что Кошка только ругнулась тихонько и поскребла зудящей рукой о бедро, не забывая обшаривать глазами улицу. И правильно сделала! Из подвала метрах в ста от нее показалась какая-то мерзкая чешуйчатая тварь размером с некрупную собаку. А следом – еще и еще. Таких Кошка до сего дня не видела и проверять, на что они способны, ее совершенно не тянуло. Опять же, как сказал кто-то умный: сталкер – это не тот, кто хорошо стреляет, а тот, кто хорошо умеет не доводить дело до стрельбы. И вообще, лучший способ избежать опасности – резвые ноги.
В общем, Кошка свернула на Рождественку и некоторое время кралась по ней, держа автомат наготове, пока не уперлась в завал: дом, в который давным-давно, не иначе как, попал тяжелый снаряд, сложился внутрь и теперь представлял собой груду развалин. Сбоку от нее торчал рекламный щит – Кошка часто видела такие в городе и знала, что до войны люди рисовали на них то, что хотели продать другим. Так вот, этот щит, в отличие от большинства виденных ею раньше, был почти целым, только столб немного погнуло. А у самого основания этого столба пара облезлых собак, негромко рыча, что-то старательно раскапывала.
Кошке стало любопытно. Подобрала она кусок кирпича и швырнула в «искателей». Короткий визг возвестил о том, что прицел был точен. Еще пара снарядов, после чего псы, недовольно рыча и оглядываясь, покинули место раскопок.
Приблизившись, Кошка разглядела торчащую из-под обломков человеческую ногу в «химзе» и тяжелом ботинке. Кажется, коллега-сталкер. Кажется, умер совсем недавно. Кажется, ему кто-то помог, и совсем не зверье, заключила девушка после краткого осмотра. Вздохнула и, стараясь не шуметь, принялась разгребать завал.
Не сказать, чтоб очень скоро, но она все же откопала тело, присела с ним рядом, переводя дух, и задумалась. Честное слово, ерунда какая-то получается: убит молодой и крепкий парень. Судя по всему, сначала ему размозжили затылок, а потом аккуратно перерезали горло. Нет, сам факт убийства человеком человека совсем не удивляет, а вот почему тело не обобрали? «Химза», вон, совсем новая, одежда под ней хорошая, разгрузка явно не пустая, рюкзак за плечами. «Намордник», опять же, куда как получше, чем на ней самой. Спугнул кто-то убийц? Ага, а под кирпичи покойничек сам заполз, или это зверюшки сердобольные его с головой завалили?
Кошка против мародерства ничего не имела, здраво считая, что жмуру от того всяко не холодно и не жарко. Лично она, наверное, даже рада была бы, если после смерти ее вещи кому-то сгодились, а не пропали зря. Но только она принялась расстегивать на покойном разгрузку, как слева, аккурат с той стороны, где находился спуск на Кузнецкий мост, показался человек.
Кошка замерла, погасив фонарик, готовая стрелять на поражение. Первой мыслью было: убийца неизвестного сталкера все-таки решил вернуться и поживиться богатой добычей. Если так, то печально… для него – позиция девушки была куда более удачной, и делиться найденным, потратив на раскопки столько времени, она не собиралась. Но чем дольше Кошка наблюдала за приближающимся человеком, тем больше недоумевала. Уж больно странно тот двигался – рывками, пошатываясь из стороны в сторону, приволакивая левую ногу. Ранен? Да нет, не похоже. Кошка вспомнила, как ее знакомый по кличке Вотан, егерь с Ганзы, напившись, ковылял по кабаку примерно так же, хрипло рыча: «Я зооомби!» и еще, почему-то, «мозгиии!». А из бессвязных объяснений егеря девушка поняла только, что это все из кино довоенного, про живых мертвецов. Это она точно запомнила, потому как удивилась очень: «живых» – и при этом «мертвецов». Подумала тогда еще: похоже, предки были совсем ку-ку, раз сочиняли такой бред…
Но бред, или не бред, а пора было заявить неведомому «зомби» о себе и своих правах на барахло покойника. Кошка медленно встала на одно колено, навела на приближающуюся фигуру – вроде бы совершенно безоружную, кстати! – автомат. Замерла, не снимая пальца со спускового крючка. Окликать не стала: если «зомби» не полный идиот, поймет и сам, что лучше поворачивать подобру-поздорову. Тот, и впрямь, остановился. Потом вдруг согнулся пополам, упершись руками в колени, словно в рвотном спазме. Может, все-таки ранен? Или…
Однако что «или» Кошка додумать не успела: из арки за спиной «зомби» вдруг появился мутант. И не просто мутант – мутантина! Здоровенная, заросшая серовато-бурым мехом мускулистая тварь вот с такими зубами. То ли мишка, то ли мышка, в темноте не понять. Но если даже и мышка, то такая, знакомиться с которой Кошку совершенно не тянуло. Лучше, пока оно охотится на неведомого «зомби», потихонечку делать ноги.
Кошка, стараясь не делать резких движений, развернулась и бочком, бочком стала сползать с насыпи. Конечно, хотелось вскочить и рвануть, что было сил, но ведь так недолго и ноги переломать в темноте, после чего стать для неведомой твари законным десертом. Тварь же, судя по всему, вплотную занялась «первым блюдом»: за спиной Кошки послышалась невнятная возня, шуршание, треск, а потом вдруг – оглушительный грохот, яркая вспышка, что-то бьет девушку в голову, и она кувырком летит с насыпи вниз…
* * *Пётр Андреевич замолкает, жадно припав к кружке с остывшим за время долгого рассказа чаем. Подождав, пока он смочит пересохшее горло, Артём решает уточнить:
– А что там взорвалось?
– Неужели не догадываешься? – удивляется старший. – По-моему, все совершенно понятно. Жучка ведь, когда из «Универмага» уходил, гранату с собой прихватил. Так сказать, на всякий пожарный. «Ф-1», в простонародье – «эфка». Видел, поди?
Артем кивает.
– Ну вот. А у нее как: сначала усики у предохранительной чеки разогни, потом за колечко дергай. Чека – долой, спусковой рычаг под воздействием пружины ударника поворачивается и отлетает, ударник накалывает капсюль, три-четыре секунды – и бабах! – под три сотни осколков во все стороны! Страшная штука. Так вот, как я тебе уже говорил, Жучка усики чеки заранее отогнул, прежде чем гранату в карман класть. Осталось лишь за кольцо дернуть, что мутант в процессе трапезы благополучно и проделал. В результате мало того, что самому ему башку разворотило, так еще и Кошке осколок в голову прилетел.
– И она умерла? – задает новый вопрос паренек, которому очень хочется, чтобы странная девушка-сталкер («интересно, а такие и правда бывают?») осталась жива. Правда, еще в самом начале рассказчик упомянул, что в его странной сказке умерли все. Значит, и она тоже…
– Кошка-то? – Пётр Андреевич хмыкает. – Вот этого не знаю, брат. Тут вариантов множество. Может, и умерла. Может, осколок по касательной пришелся – она ведь достаточно далеко была, – и лишь оглушил. Но, падая, напоролась девчонка на арматурину торчащую, или все той же головой – да об камень. Может, упала удачно, но, пока в отключке валялась, ее зверь какой нашел и сожрал – не одна же «мышка» в тех краях охотилась. А может, и повезло чертовке: вовремя очухалась, заработав только шишку да пару ссадин, и ушла. Ведь какая-никакая она, но все ж таки кошка. А у кошек, Артём, в отличие от нас, людей, целых девять жизней. Одну-то она в ту ночь всяко потратила, да вдруг не последнюю? Глядишь, еще встретишь ее когда-нибудь, тогда сам и спросишь, чем дело кончилось…
