"Фантастика 2025-61". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Емец Дмитрий Александрович

– Невероятно! Витяра был лучшим из нас! – сказал Родион.

– Да. Нырял далеко. Но теперь ШНыр для него недостаточно радикальное добро. Ему подавай такое добро, чтобы любить и эльбов, и всю Вселенную! А раз правильного добра нет – получайте себе ваше неправильное добро назад! Лучший шныр, который и в Межгрядье нырял, – и все, нет его!

– Он же с закладкой не слился. Всегда сможет вернуться! – заметил Родион.

– Все не так просто. Это Лехур мог ради медицины из ШНыра уйти, но он-то философий не разводил. Просто понимал, что и там и здесь успеть невозможно. А Витяра рано или поздно может оказаться у Белдо, который специализируется по таким вот недопонятым. Ну не странно ли! Сухан со своей палицей теперь в ШНыре! Руку едва протаскивает через защиту – но протаскивает же! И Боброк в ШНыре! А Витяра – светлый, радостный, чистый Витяра – из ШНыра ушел! И куда? – Кавалерия говорила жестко, отрывисто. По углам рта залегли горькие злые складки. – И я вот в Копытове сижу… Вышвырнули на старости лет… Но мне-то поделом, горда больно… Но у меня хотя бы… – тут она хотела добавить обычное свое «все в порядке с логикой вещей!», но не добавила. Теперь она уже не была в этом так уверена. Отдаление от ШНыра сделало Кавалерию более критичной к себе. Смиренной едва ли, но более критичной – да. – Я тут недавно плачущего мальчика утешала, – внезапно вспомнила она. – Ногами топает, красный весь. Кричит: «Не люблю маму! Не купила мне квадрокоптер! Врала, что у нее денег нет, а у нее была карточка!» И все тут! Вот и у двушки кредитная карточка есть, а квадрокоптеры она нам не купила!

– Че не купила? – не расслышав, переспросил Макар.

– Ничего. Витяра не первый. Многие сильные на этом спотыкаются. Слабый ползет себе и ползет. И часто доползает. А сильному любое море по колено. А если человек от природы такой, как Витяра, то эльбы ему начинают шептать: «Выше прыгай! А еще лучше – в пушку себя заряди, чтобы уж наверняка! Давай исправим весь мир! Ты же лучше знаешь, как все должно быть! Добро же доброе! В него можно сморкаться, как в шторы на бабушкиной кухне! Оно простит, если мы впустим в наш мир эльбов! Не просто же так, а из любви!» Пушка стреляет, и человек проламывает себе голову о потолок!

– Так скажите об этом Витяре!

– Не услышит. – Кавалерия, помрачнев, забарабанила по столу пальцами.

– И Лара еще тоже из ШНыра уходит! Но эта-то без философии, просто уходит! Разлетаются птенчики. И все как-то разом!

– ЛАРА УХОДИТ?! – ошалело спросил Родион. – Почему?

– Выходит замуж. Причем не за шныра! Я ее пыталась убедить, чтобы она и со ШНыром не порывала, но она ни в какую. Ну и правда – как бы это выглядело? Утром сварить мужу суп, днем смотаться на двушку, подышать болотцем, пострелять из шнеппера в ведьмарей, забрать ребенка из садика, потом разложить отсекающие закладки… Нет, это не для Лары вариант.

– А кто ее жених? Вы его видели? – спросил Макар.

– Да, она нас познакомила. Положительный такой типаж, здоровенный, немногословный. Возит мебель на личном грузовике и сам же занимается сборкой. Рассказывал, как они с напарником шкаф-купе поднимали без лифта. Мне Ул вспомнился, как он пианино тащил… Но тут, видишь ли, другая история! Шкаф не шкаф, а Лару он у нас утащил. Кошмарная осень! Витяра, теперь Лара…

Чтобы немного поднять Кавалерии настроение, Макар упомянул про Ганича и Фреду. Фреда несколько раз уже приносила ценные закладки. Один раз с вершины Первой гряды, из очень сложного места, где пега можно было поставить буквально на пятачке над пропастью. Другое же чудо состояло в том, что Влад Ганич почти никогда не возвращался без закладок. Причем это даже удачливостью нельзя было назвать. Логический ум безошибочно подсказывал ему, где ту или иную закладку следует искать.

Кавалерия просияла:

– Фреда умничка! Быть ей со временем директором ШНыра! На моем месте окажется, вот увидите! А то все уходить хотела. И что же? Витяры вот-вот лишимся, а Фреда как зацепилась за ШНыр, так до сих пор в ШНыре! И кто после этого мудр – двушка или мы? Правда, и у Фреды на пути еще много будет подводных камней. Жуткая вещь эти подводные камни. Когда смотришь на прошлое – понимаешь, что бояться надо было совсем не того, чего ты боялся. Бояться нужно того, чему ты не придавал никакого значения и что считал мелочью. Неочевидных каких-то вещей, в нас самих коренящихся и которые нам кажутся нормальными.

– Каких, например?

– Ну, разных… Даже и предсказать нельзя. Допустим, Фреда почему-то считает, что мужчин нужно презирать. И вот она найдет себе какого-нибудь мужчину именно того типажа, который ей нужен, родит от него ребенка – и будет мужчину преспокойно презирать и ненавидеть, а ребенка любить и баловать. Такая уж у нее зона уюта…

Родион вздрогнул.

– Да, – продолжала Кавалерия, – но то, что я сейчас сказала, это правда болота, то есть правда вероятностная, статистика, психология, родительский сценарий, а есть еще правда двушки: что все можно изменить, что все в наших силах. И эта правда тоже более чем реальна. Главное – не опускать ручки, и никто нас не пробьет. Надеюсь, что Фреду и мимо этого подводного камня пронесет! У нее энергии много!

– При чем тут энергия?

– Да при том, – сказала Кавалерия. – Интересная это штука – жизненная энергия. Смотришь на иную девушку: и толстая, и некрасивая, и неумная, и характер кошмарный. Но вот она вся кипит, и жизнь вокруг нее кипит. И все у нее получается, ничего она не боится, всего достигает. И дети у нее, и работа, и все успевает. А другая вроде и красивая, но вялая, пугливая – и жизнь как-то мимо проносится. Одного я не понимаю: откуда эту энергию брать? Кто раздает батарейки? Может, энергия – это просто отсутствие страха? Ну, типа человек боится других людей и тратит энергию на борьбу с самим собой. Чтобы спросить у продавщицы, сколько стоит булочка, он расходует столько же сил, сколько Наполеон на завоевание какой-нибудь Швеции.

Макар слушал и пытался что-то понять. Против Фреды он ничего не имел, а вот Ганич ему активно не нравился.

– Влад тошнот! – вякнул он.

– Ганич не тошнот! – строго оборвала его Кавалерия. – Да, сухость небольшая в нем есть, но он над собой работает! Словно бы у него всегда перед глазами компьютерная таблица, которую он заполняет! Ага, графа «жалость» – заставляем себя кого-то пожалеть. А тут надо оказать помощь, потому что нужна единичка в графе «помощь». Помогает – и опять ставит себе единичку в таблице! Но ведь и это засчитывается, иначе не нырял бы так далеко!

Макар вспомнил, как они с Ганичем зашли в магазин и как Ганич тщательно пересчитывал мелочь сдачи – «из принципа», как он тогда сказал. А ведь с двушки закладки притаскивал бесценные, за которые Гай ничего бы не пожалел. Но, видимо, в его таблице крестик раз и навсегда стоял в графе «нельзя». Влад шаг за шагом двигался в правильном направлении и никогда не поворачивал назад.

Кавалерия наконец закончила чинить недоуздок. Осмотрела его, встряхнула и положила на подоконник, до которого было метра два. Рука на ее нерпи кратко вспыхнула. Макар никогда не мог привыкнуть к этим коротким и точным движениям. Расстояния для Кавалерии не существовало. Любой карманник за такую руку, как у Кавалерии, отдал бы любую из своих!

– «Сбобода боли»! – повторила она. – Какая все-таки точная оговорка! Путь боли всегда самый верный.

Родион поморщился. Как это все достало! Сколько раз им повторяли, что все приходит через боль. Вспомните тренировки, после которых так болят мышцы ног, что по лестнице не можешь спуститься. Дойти до своего предела и отодвинуть его на пять сантиметров. Потом упасть и долго дышать в землю. Потом опять заставить себя – и отодвинуть границу еще на пять сантиметров. Ну а что делать, когда никаких сил уже нет? Когда ненавидишь себя и все, что вокруг?

«Вот сами таким путем и идите! А я хочу по-нормальному как-нибудь. Меня вся эта ваша боль уже достала!» – с внезапной злостью подумал Родион.