"Фантастика 2025-61". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Емец Дмитрий Александрович

– Привет, Родион! – парень вроде бы сделал движение, чтобы протянуть Родиону руку, но почему-то так и не протянул. Видимо, потому, что Родион свою руку из кармана так и не извлек. – Что-то вы плохо маскируетесь! Вас засекли, еще когда вы шоссе пересекали! Хорошо, что мне сообщили.

– Мы не прятались, – сказал Родион.

– А-а-а… Понятно, – протянул парень, косясь на Макара. – Тут вот какое дело… Разговор есть! Отойдем!

Родион лениво сделал десяток шагов в сторону и остановился. Макар видел, как парень, жестикулируя, что-то горячо ему внушает. Родион отвечал односложно, неохотно. Парня это явно смущало. В конце разговора он попытался хлопнуть Родиона по плечу, но вышло как с рукопожатием, то есть не вышло вообще ничего. Парень сел в свой джип, еще раз внимательно посмотрел на Макара, хлопнул дверью и уехал.

– Кто это? – спросил Макар.

Родион неохотно разомкнул губы:

– Шнырик один… вместе когда-то начинали… А потом ему у нас тяжело показалось… Меркурий на него наорал, а он особо не виноват был… Короче, притворился, что обиделся, ушел и стал эсэсом.

Родион сплюнул примерно так, как сплевывал обычно Макар, но только Макар цыкал, а Родион именно сплюнул.

– Кем-кем?

– Эсэсом – сытой сволочью… И не хочет быть сволочью – да вот по штату ему положено что-то такое сволочное делать, чтобы хотя бы для отчета. Просто так псиоса ведьмари не дают. И вроде бы старается жить по совести, да все равно на душе неспокойно.

Макар видел довольно сбытчиков краденого, работников ломбарда, приемщиков драгметаллов, чтобы изучить этот тип людей. Казалось бы, ребята неплохие, общительные, но часто изломанные, сложные. Как бы с вопросом в душе: уважаешь ты меня или презираешь? Очень важно им это понять. Часто с гонором, часто тщеславные и обидчивые, требующие к себе особой приветливости и непрерывного политеса. И психологи – все тончайшие психологи в своей сфере. Не согласишься на их цену или как-то заденешь – обязательно нагадят.

– А чего он от тебя хотел? – спросил Макар.

Родион что-то невнятно промычал и больше к этой теме не возвращался. Макар заметил это, но виду не подал.

«Это че такое получается? – подумал Макар. – Не захотел сказать! У Родиона есть какие-то дела с ведьмарями?»

На самом деле новость, принесенная Родиону, была очень странной. Будто бы новый глава берсерков Секач вызвал к себе этого бывшего шныра и долго расспрашивал его о Родионе, о шнырах и о том, кто хорошо знает тоннели и не боится Подземья. Приятель, конечно, уверял, что ничего не сказал, но Родион знал его слишком хорошо, чтобы в это поверить. И теперь его грыз вопрос: зачем ведьмарям шныровские Подземья?

На обратном пути они зашли к Кавалерии. Макар мечтал показать ногу Грозы ветеринару, но не знал, можно ли это сделать. Ветеринары – народ ко всему привычный, но вот крылышки у лошадок их порой смущают. По лестницам писательского подъезда гуляли холодные осенние сквозняки. Пахло супом и литературой. Дама, пекущая пирожки любовных романов, кричала с третьего этажа на первый переводчице с древних языков:

– Аня! Тебя твой Гомер не научил, что надо за собой суп на ступеньках вытирать? Ко мне телевидение приезжало, так оператор чуть камеру не разбил!

– Mea culpa! [16] Жаль, что не разбил! Массовое искусство – опиум для плебса! – отзывались с другого этажа.

Родион и Макар стали осторожно подниматься по лестнице. Навстречу им бодро скатывался недавно вселившийся коуч Фунин – красивый молодой человек, обладатель игривого, с кучей интонаций и внутренних всплесков голоса. Недавно Фунин погладил волшебного ослика и теперь находился в ударе.

– Вы должны в себя поверить! Делайте только то, что хочется именно вам! Не запасайте негатива! Позвольте себе все! Выпустите из себя внутреннего демона, чтобы он не гнил в душе! Умоляю вас, просто умоляю! – убедительно выкрикивал он прямо в лицо Родиону.

Родион дернулся – настолько эти слова передавали его мысли, но тотчас разглядел на Фунине наушнички с микрофоном и несколько успокоился. Они продолжили подниматься. На пороге съемной квартиры стоял друг Родиона писатель Иванов и энергично чесал короткими пальцами мохнатую грудь.

– Слыхал текст? – спросил он у Родиона. – Запомни! Смысла лишен, но женщинам нравится. Повтори его раз четыреста в разных вариациях, подкрась бредовыми примерами – и книжка готова! Тиражи миллионные! Фунин бедным не умрет. А Лохмушку вот забудут!

Из квартиры донеслось ворчание, словно дразнили мелкую собачонку.

– Ладно, ладно, не злись, Лохмушка! Как тебя можно забыть, когда ты обнаженный нерв эпохи! Это у меня последний тираж три тысячи был! Что такое три тысячи, если из них я сам пятьдесят штук скупил и раздарил? – сказал Иванов и, хохоча, скрылся в недрах квартиры.

Дверь в квартиру Кавалерии была открыта. Первым, что попалось на глаза Макару и Родиону, стал здоровенный рюкзак, занимающий почти весь маленький коридорчик. Кое-как гости перелезли через него и прошли на кухню. Кавалерия сидела за столом и шилом чинила недоуздок. Прежде этим всегда занимался Меркурий, а сменивший его Боброк шорник был неважный. Рядом с Кавалерией стоял Витяра и, нервно подергивая себя за мочки красных мерцающих ушей, что-то горячо ей объяснял.

– Вот! Из ШНыра уходить хочет! – сказала Кавалерия, с усилием проталкивая шило сквозь толстую кожу.

– Витяра? Из ШНыра? – ошарашенно спросил Родион.

– Вот ты дуся! – простуженно гнусавя, ответил Витяра. – Я просто де богу тут больше быть! Тут дечестдо!

– Че дечестдо? – спросил Макар.

– Нечестно, что эльбы сидят в болоте! – расшифровала Кавалерия.

– Да, дечестдо! – закричал Витяра. – Издачальдо оди были дорбальдыби, до потоб их бир задохдулся! А их за это да побойку! И с людьби тоже! Человек делает роковую ошибку… и все позволяют ее сделать! И что од слышит? Сбобода боли!

– Че? – не понял Макар.

– Сбобода боли! – горячо повторил Витяра.

– Свобода воли, – перевела Кавалерия. Она укололась шилом, поморщилась и языком быстро слизала капельку крови.

– И ты поэтому решил уйти из ШНыра? – уточнил Родион.

Витяра замотал головой:

– Я де ухожу… я просто-дабсего беру перерыв! Бде дадо все обдумать!

И опять Родион вздрогнул – настолько эти мысли дублировали его собственные.

– Берешь перерыв! – передразнила Кавалерия. – А заодно решил захватить с собой рюкзак?

– Вот ты дуся! Да это бой рюкзак! Таб бои вещи! – жалобно сказал Витяра. Уши его замигали, и из сердитого слоника он опять стал слоником добрым.

– А-а-а… Ну, пять баллов! – протянула Кавалерия. – Ну где ж без вещей-то думать!

Говорить этого не стоило. Витяра мгновенно обиделся и всплеснул руками. Он рассуждал о высоких предметах – а тут, кажется, больше интересовались тем, чтобы побольнее его кольнуть.

– Я хочу такое бобро, чтобы дикто де страдал! – крикнул он. – Прябо сейчас де страдал! Прябо здесь! Хочу, чтобы весь бир был прекрасед и идеалед! Де дужед бде ваш ШДыр, если од служит такобу добру, которое заставляет страдать!

Раньше, чем Макар и Родион смогли расшифровать все эти звуки, Витяра выбежал из квартиры, прихватив с собой злополучный рюкзак. Через минуту, выглянув в окно, Макар увидел, как, кренясь под тяжестью рюкзака и подпрыгивая, чтобы расправить лямки, Витяра летит по двору. И опять он был смешон, и опять походил на маленького слоника. Вот только у этого слоника лежала в боковом кармане рюкзака антизакладка, способная разнести границу мира, и никто об этом не знал.

– Зачем мы его отпустили? – спросил Макар.

Кавалерия швырнула недоуздок на стол:

– А как его остановишь? Он «берет перерыв»!

– Надо было остановить!

– Как? Связать? Он упрямее осла, хотя с виду и мягкий! Нет у меня волшебных слов, чтоб его отговорить, а просто слушать и верить он не желает! Лезет с какой-то демагогией, сам запутался и меня путает. А если веры и послушания нет, все остальное непрочно. Вначале ты хочешь уйти, а потом твой мозг ищет лазейку для самооправдания! Вот и весь механизм.